и был ужасно изможден, и это не удивительно, учитывая ужасное обвинение против него и его долгое заключение в тюрьме. Однако он был рад меня видеть и сказал, что теперь, когда я приехал, у него появилось предчувствие, что все обойдется и его невиновность будет доказана. До назначенной даты суда оставалось еще два дня, и в эти два дня я принялся за работу, пытаясь найти новые улики, имеющие отношение к делу. Мои усилия, однако, оказались безрезультатными, и за исключением одного обстоятельства, которое было обнаружено адвокатом подсудимого и связь которого с рассматриваемым делом было трудно проследить, не было абсолютно ничего нового. Это была карандашная пометка в записной книжке, найденной в одном из карманов убитого – очевидно, последняя запись, которую он сделал. Она была сформулирована так:

"(Черновик письма Эмме.)

Дорогая Эмма:

Вы нарушили данное мне слово, и отныне наши отношения должны прекратиться. Я оставил в банке распоряжение больше не обслуживать ваши тратты. Вы прекрасно знаете причину этого. Это окончательно. Если Вы будете беспокоить меня и дальше, Вы пожалеете об этом.

Л. Латрейль."

"Итак," – сказал адвокат, обращаясь к записке, когда мы сидели в его кабинете за день до суда, – "я подумал, что в этом что-то есть, и решил выяснить, кто такая эта "Эмма". Я пошел в банк, где мистер Латрейль держал свой счет, и рассказал об этом служащим. Я выяснил, что в течение нескольких лет банк принимал ежемесячные тратты на имя мистера Латрейля от женщины, подписавшейся именем "Эмма Стэнли". Эти тратты были отправлены на инкассо в один из нью-йоркских банков за день или два до смерти мистера Латрейля, после чего этот джентльмен дал банку инструкции больше их не принимать. Однако я убедил банк позволить мне получить один или два векселя с подписью этой дамы. Никогда не знаешь, что может обнаружиться."

– На следующий день начался суд, Хью не признал себя виновным. Доказательства были во всех основных пунктах те же, что и на дознании коронера. Уэллс, мастер по пошиву рубашек, поклялся, что один из голосов, который он слышал в мастерской в день убийства, принадлежал заключенному. Показания художника, Холлиса и миссис Морган относительно обнаружения тела, а также показания лифтера и уборщика относительно людей, находившихся в это время поблизости, были повторены, не показав ничего нового.

"Миссис Морган, пожалуйста, дайте показания снова", – сказал адвокат Хью, когда все показания были собраны.

– Леди подчинилась.

"Вы говорите, что у вас были деловые отношения с покойным мистером Латрейлем? Могу я узнать характер этих отношений?"

"Конечно," – ответила дама, – "мистер Латрейль ежемесячно выплачивал мне определенную сумму за имущество, которое я передала ему несколько лет назад".

"Как вы получали эти ежемесячные суммы?" – спросил адвокат.

"Я получала деньги в банке господина Латрейля", – ответила дама.

"Как вы подписали тратту?"

"Эмма Стэнли", – ответила дама после секундного колебания. – "Стэнли – моя фамилия в то время, когда я отчуждала собственность мистеру Латрейлю".

"Это понятно", – сказал адвокат; затем, наклонившись, он прошептал мне на ухо.

"Что можно сделать? Ее ответы совершенно прямые, нет никаких попыток скрыть, и все же я не могу отделаться от мысли, что где-то здесь есть тайна".

– Затем с обычными речами выступили адвокаты обеих сторон, и в конце концов выступил прокурор. Проанализировав улики, он сказал, что, хотя они были полностью косвенными, они носили вполне определенный характер. Убийство должно было быть совершено между четвертью двенадцатого, когда мистер Уэллс, мастер по пошиву рубашек, вышел из своей комнаты, и половиной двенадцатого, когда было найдено тело. Уборщик, который находился на месте, не видел, чтобы в это время в студию входил или выходил кто-либо другой, кроме заключенного. Кто, кроме заключенного, имел мотив для этого поступка? И каков был мотив заключенного? Месть за мнимую обиду, нанесенную ему его дядей, помешавшим его желаниям. Поступок, очевидно, был совершен в порыве слепой страсти. Кинжал в этот момент лежал на столе под рукой и стал орудием в руках убийцы. Затем попытка скрыть доказательства вины, спрятав орудие убийства в студии, поспешный выход из здания и поимка в тот момент, когда заключенный собирался бежать из города, возможно, заграницу – все это звенья в цепи доказательств, склоняющие к тому, чтобы все теснее связать преступление с заключенным на скамье подсудимых. В заключение он призвал присяжных руководствоваться совокупным весом доказательств.

– Затем судья приступил к оглашению обвинения, которое, как я мог видеть с самого начала, было неблагоприятным для заключенного. Он как раз начал свою речь, когда посыльный передал адвокату Хью письмо. Когда он читал его, я видел, как покраснели его щеки и расширились глаза. Внезапно он вскочил на ноги.

"Если ваша честь позволит," – сказал он, – "я только что получил известие о том, что будут представлены некоторые важные и совершенно неожиданные доказательства, которые позволят абсолютно по-новому взглянуть на ход этого дела. Я прошу вашу честь приостановить разбирательство до тех пор, пока не будет представлен новый свидетель. В этом письме говорится, что его можно ожидать в любой момент".

– Судья нахмурился, а адвокаты обвинения изобразили удивление.

"Кто этот свидетель?" – спросил судья. – "И почему он не явился раньше?"

"Мистер Реймонд, если угодно вашей чести," – ответил наш адвокат, – "арендатор другой комнаты рядом с мастерской мистера Холлиса. Он был за границей в течение нескольких месяцев и вернулся только вчера вечером. Он уехал в день убийства".

"Но было доказано," – сказал судья, – "что мистер Реймонд уехал из этого города на двенадцатичасовом поезде в Нью-Йорк. Об этом свидетельствовали несколько железнодорожных служащих в депо, а также уборщик, которому он отдал ключи от своего офиса. Как он может обладать какими-либо прямыми доказательствами, имеющими ценность в данном деле?".

"Тем не менее, я надеюсь, что ваша честь послушает то, что он скажет… А вот и он", – весело сказал наш адвокат, когда мистер Реймонд вошел, неся в руках продолговатый деревянный ящик, и направился к свидетельскому месту.

"Мистер Реймонд, пожалуйста, займите место," – сказал наш адвокат, – "теперь расскажите нам, что вы знаете об этом деле".

"Господа," – сказал мистер Реймонд, – "я только вчера вечером вернулся из Европы, и, посетив сегодня утром свою мастерскую, которая примыкает к студии мистера Холлиса, я нашел все практически в том же виде, в каком оставил. Я, как вы, вероятно, знаете, создатель моделей и изобретатель, и во время моего отъезда я занимался некоторыми экспериментами связанными с фонографом. Я нашел прибор на том же месте, где оставил его около шести месяцев назад, то есть на столе прямо напротив двери, отделяющей меня