– Доктор прав, – сказал Савин. – Но как бытам ни было, зачем ты стрелял? Разве не было других средств? Газ, сети? Однакоты взял автомат…

– А ты, когда стрелял там, где испугался Лохинвар?Почему-то ты в первую очередь подумал о пистолете, хотя это мой инструмент, ане твой.

– Но я же не знал, что там может оказаться!

– А я знал? Я что-нибудь, выходит, знал?

– Тихо! – рыкнул доктор Данвуди. – Ребята, яконечно, понимаю, что искать конкретного виновника – профессиональная чертажурналистов и полицейских, но я не уверен, что есть конкретный виновник…

– Ладно, – сказал Лесли. – Конкретного виновниканет, а убил его я. На этом и остановимся. Пишите подробный отчет, доктор.

– Разумеется, – прогудел доктор Данвуди. – Навашем месте, Роб, я бы немедленно позвонил в Дублин, штаб-квартируМеждународной службы безопасности. Или сначала в их лондонское региональное.

– Буду соблюдать субординацию, – сказалЛесли. – Утром позвоню начальству в Эдинбург, и пусть все идет своимчередом… Спокойной ночи, доктор. Ты едешь, Кон?

Савин вышел следом за сержантом, сел в машину. Полицейскихтам уже не было, но радио работало, выплескивая в ночь лазурные неаполитанскиесинкопы. Они курили, слушали легкую, как дым костра, неуместную здесь музыку,над крышами повисла круглая желтая луна, светилось окно больницы, и не существовалоВремени.

– Ты видел… корабль? – тихо спросил Савин.

Лесли промолчал так, что это было красноречивее слов.Сигаретный дым, смешиваясь с музыкой, уплывал за окно.

– Почему ты не сказал раньше, куда плавал с ней?

– А что это изменило бы? – спросил Савин. –Ты можешь ручаться, что не стал бы стрелять? Можешь ручаться?

– Нет… – сказал Лесли после короткогомолчания. – Называй меня как угодно – подонком, сволочью. Я застрелилразумное существо неизвестно из какого измерения, верно. Но, господи… –вырвалось у него едва ли не с мольбой. – Как ты не понимаешь – у меняслужба, нужно же как-то завершить это дело…

– Вот ты его и завершил. Глядишь, в лейтенантыпроизведут.

– Замолчи! Если бы ты рассказал все раньше, я пошел бык Диане… да, черт возьми, я бы на коленях перед ней стоял, только бы она взяламеня туда…

– И что? – спросил Савин. – Она все равно неразрешила бы взять кинокамеру, а привезенные оттуда кубки или монетыдоказательством служить не могут. И Геспера ты арестовать не можешь, верно?

– Не могу, – сказал Лесли. – Даже если тынапишешь заявление об имевших место с его стороны угрозах, кто мне даст санкциюна арест? На арест главаря шайки контрабандистов, торгующих с иномернымпространством… Мы снова перед глухой стеной, и даже то, что я сегодня убил…

Что ж, подумал Савин. Теперь, когда не нужно бояться заДиану, фигур в игре осталось только две – он и Геспер. Лицом к лицу. И не нужноникуда уезжать завтра, нужно выманить противника из укрытия, вызвать огонь насебя…

– Поехали? – спросил он.

Лесли включил мотор, и машина рванулась вперед, в ночь.

В дверь барабанили громко и настойчиво – это и былаприснившаяся Савину пулеметная пальба. Чертыхнувшись, он рывком встал и,промаргиваясь, пошел к двери, ночью он лег не раздеваясь, положив пистолет подподушку; думал, что уже не уснет, но под утро сморило все же.

Замок щелкнул, словно взводимый затвор.

– Мистер Савин? Вам срочная.

Перед ним стояла очаровательная почтмейстерша. Савинотпустил банальный комплимент, тут же забыл его, расписался и получил большойсиний конверт. Захлопнул дверь, вернулся к столу и только теперь проснулсяокончательно. На часах – двенадцать с половиной. Похоже, он проспал короткийтихий дождь – крохотный газон под окном влажно поблескивал. Диана, вспомнил он.Зверь – который не зверь. Автоматная очередь. Он скрючился на стуле, прижалсялбом к колену, пытаясь смять, погасить вставшее перед глазами видение – на всехпарусах уплывал в туман сказочный корабль, а с ним ответы на вопросы,касавшиеся только его, такого восхитительно бронированного, такого,оказывается, открытого для простых человеческих чувств. А скачка продолжалась,гремели копыта, враг был настоящим, пули тяжелыми, цель не оправдывала средств,но, безусловно, оправдывала усилия.

Он разорвал конверт, вытряхнул бланк фототелеграммы.Размашистый знакомый почерк Рауля: «Приезжай немедленно, жду в Монгеруэлле,кое-что прояснилось». Подписи не было.

Савин поднялся. Восторга он не чувствовал – отгорело. Онспустился вниз, пробегая мимо конторки, ловко повесил на ходу ключ, выскочил накрыльцо. Поежился, запахнул куртку. Обрывки серых облаков плыли над городком.Он шагнул к «гарольду».

– Мистер Савин! Эй!

К нему вприпрыжку бежал второй законспирированныйполицейский агент – плащ расстегнут, шляпа едва держится на затылке. Четверогорожан, стоявшие на углу, проводили его внимательными взглядами. Савин,посмотрев на них, подумал, что впервые видит на улице такое скопление местныхжителей…

– Мистер Савин! – полицейский подбежал и схватилего за рукав, словно боялся, что Савин задаст стрекача. – Я стучал, вы неоткрыли, я думал, вы ушли… Роб…

Он захлебывался словами…

Сержант уголовной полиции Робин Лесли (двадцать пять лет,холост, в политических партиях не состоял) застрелился на восходе солнца –точнее не смог определить время рыбак, живший рядом с участком и услышавшийвыстрел.

Рауль подождет, думал Савин, размашисто шагая рядом сагентом, – тот был низенький, задыхался, семенил. Подождет Рауль, главноерешается здесь…

Улочки были безлюдны, но там и сям вдруг едва заметноприподнимались занавески, и Савин чуял настороженные взгляды. Теперь и он верил– они все знают что-то о тех странностях, что происходят в городке, но молчат,притворяясь друг перед другом, что жизнь течет в русле извечной тривиальности.Он был зол на них, но не решался тут же осудить, пригвоздить и заклеймить – наних давили века фанатических страхов и заброшенной отдаленности. Все ещедавили. Вряд ли они способны, дай им полную волю, отправить на костер Диану ивыгнать камнями из города его, чужака, – это они оставили позади, но и отстраха перед Неизвестным так и не избавились. Нет, не мог он их судить, праване имел, он всего лишь боялся меньше…

Немощеные улочки, старинные дома… Савин внимательно слушалагента. Восстановить происшедшее оказалось не так уж и трудно. После того какони вернулись в городок, Лесли пошел в участок. Сварил себе кофе, выпил немноговиски, много курил, писал письма. Когда взошло солнце, сел за стол и выстрелилсебе в висок из служебного пистолета марки «Конг», калибра 8,0.

Он не должен был поступать так, думал Савин, но он решил,что именно так должен поступить, он не сбежал от трудностей, он просто не могжить с тем, что сделал…