– У меня нет времени, – сказал Савин. –Посылайте вертолеты как можно быстрей. У меня все.

Он положил трубку рядом с телефоном и решительно пошел кдвери. Нужно торопиться. Без всякого сомнения, Геспер и его люди попытаютсяуйти туда, где земное правосудие бессильно. Уйти немедленно, в этом убеждаютвсе совершенные ими за последние часы гнусности, – и то, что они подожглибольницу, и то, что подложили бомбу в машину Савина, и то, что убили Брайди иСгуроса, и то, что уничтожили картотеку. И то, что они даже не стали обыскиватьмертвого ‘Сгуроса – им наплевать уже на все, что происходит здесь, на этомберегу, который они считают навеки покинутым. Правда, до ночного тумана ещедалеко, но, видимо, есть другой способ уйти к тому берегу сейчас, средь беладня, иначе не обнаглел бы так Геспер… Так что нужно поторапливаться.

…Над хмурым берегом мельтешили чайки, пронзительновскрикивая. А гусей-то и не видно, подумал Савин. По старинному преданию, заАгасфером повсюду, куда бы он ни направлялся, летели с печальными криками семьдиких гусей – семь Трубачей, души семи иудеев, помогавших при казни…

Савин зажег очередную сигарету. Демаскировать себя он небоялся – в пронизанном сыростью воздухе, на туманном берегу трудно заметитьиздали дым. Да и увидеть противника Савин сможет заблаговременно. Если толькоон все рассчитал правильно. Если только Геспер будет прорываться здесь, гденашли тело Мак-Тига, где Савин помогал разгружать тот баркас, где стоитпокосившийся каменный столб с грубо вырезанным человеческим лицом, поставленныйнеизвестно кем, неизвестно когда и неизвестно для чего.

Он понимал, что отсюда можно и не уйти живым. В соответствиис устоявшимися штампами следовало бы методично и обстоятельно перебратьнаиболее четкие и дорогие воспоминания, но оказалось, что ничего не получается– просто не получается, и все тут. Мелькали бессвязные обрывки, заставлявшие тоулыбнуться – «белчер» в витрине, то беззвучно вскрикнуть – сияющий корабль,идущий на всех парусах к зыбкой стене тумана. Потом и эти клочья пропали,остался только серый берег, скучные утесы, проникший сквозь куртку холод скалы,к которой он прижимался спиной, тяжесть пистолетов в карманах и томительноеожидание, сознание того, что иначе было нельзя…

Живу, и гибну, и горю – дотла.

Я замерзаю, не могу иначе –

от счастья я в тоске смертельной плачу.

Легка мне жизнь, легка и тяжела…

Хотя Луиза Лабэ написала это шестьсот лет назад, всеостается как встарь: жить нужно – дотла…

Больше всего сейчас Савин ненавидел даже не своихпротивников. Они, в сущности, были забравшимися внутрь сложного механизматараканами. Ярость и гнев вызывало это проклятое наследство сгинувшегопрошлого, опасное прежде всего потому, что было нематериальным, не воплощеннымв пушках или золоте. Отчужденность, недоговоренность, разобщенность, страхоткровенности, паническая боязнь верить на слово – все это сохранилось современ, когда ложь и недоверие считались едва ли не добродетелью, когда без нихподчас было просто не выжить. Человечество нашло в себе силы освободиться отракет и крейсеров, транснациональных концернов и газетных империй, от многихязв и пороков, но людям, каждому в отдельности, предстоит еще многое изжить всебе – потому что доверию не научишь указом, приказом, предписанием…

Будущее – это доверие, подумал он. Мир, в котором тебе непридется в доказательство правоты своих слов выставлять почтенных свидетелейили предъявлять бумаги с печатями. Мир, где все верят друг другу, потому что знают– человек не лжет.

Увы, даже сегодня, несмотря на то что на дворе двадцатьпервый век, остается мечтой Эра Доверия. Все трагические случайности и утратыэтой уложившейся в неполных четыре дня истории были результатом воспитанноготяжелыми веками недоверия к Слову, просто Слову, не подкрепленному солиднымивещественными доказательствами. И недоверия людей друг к другу, идущего отвовсе уж диких столетий. В первую очередь из-за недоверия стал невольнымубийцей и жертвой Роб Лесли, погибли Брайди и Сгурос, страх опутал городок,уплыла в неизвестный туман Диана, грохотали взрывы и трещали пожары, тяжелыешторы наглухо закрывали окна от внешнего мира, и Савин оказался сейчас один усерой скалы – своего окопа. Но хотя он многих потерял, он верил, знал, что емуне дадут остаться одному, не бросят, – потому что жил он все же в двадцатьпервом веке, когда самые опасные повороты пути уже преодолены. Потому что онвовсе не был суперменом из дешевых боевиков – он всего-навсего прибежал напожар раньше других и принялся тушить огонь, не дожидаясь подмоги. Простосложилось так, что человеку, хоть он и один, никак нельзя отступить. Разве теодинокие скелеты, сжимающие ржавые винтовки, скелеты, которые до сих пороткапывают на его родной земле, – останки суперменов? Человек осталсяодин, но не бросил оружия – и все тут…

Шум мотора? Да. Вот и все. Ребристый язычок предохранителяотведен большим пальцем вниз, патрон, цокнув, входит в ствол, и никакихнедомолвок. И тридцать шесть патронов.

Савин плавно отодвинулся в укрытие, которое давно наметил.

Знакомый серый «белчер» резко затормозил, чуть позадиостановилась машина пороскошнее – длинный голубой «воксхолл». Так. Четверо в«белчере», трое в «вакс-холле», и один из них, кажется, Геспер. Ну да, так иесть – собственной персоной. Многовато их, черт… Почему они не выходят, все жеопасаются засады, надо полагать?

Доктор Данвуди из тех, кто умеет добиваться своего, умеетубеждать. Да и соответствующие службы уже кое-что поняли. Опергруппа должнауспеть. Савин представил себе это, он видывал подобное в других уголках света –вертолеты над скалистым берегом, прыгают на землю автоматчики в бронежилетах,свист лопастей и рев мегафона, приказывающего положить руки на голову и нерыпаться. Как бы там ни было, но Гралев в безопасности, он вновь верит в себя,и это все-таки главное…

Четверо лбов выбрались из «белчера», настороженно озираясь,держа наготове слишком хорошо, увы, знакомые Савину коротенькиеавтоматы-бесшумки. Из «воксхолла» никто не вышел – бережется Геспер, не зрямотор его машины продолжает работать. Что ж, он все рассчитал – смоется припервом признаке опасности, прямых улик против него нет, ищи его потом по всейземле, а он тем временем, не исключено, может воспользоваться какой-нибудьдругой потаенной стежкой, – кто знает, сколько их, тропинок, к томуберегу? Этих молодчиков нужно поймать на горячем, а пока что против них нетровным счетом ничего, даже в эту минуту они преспокойно могут заявить, чтонашли свои автоматы на дороге и прямо-таки умирали от желания доставить их вполицию…

Четверо, видно, убедились, что все спокойно и никакой засадынет. Они принялись вытаскивать из багажников обеих машин чемоданы, какие-тобольшие пакеты, аккуратно упакованные тючки. Им помогали двое из «воксхолла»,но Геспер из машины так и не вышел, покуривал себе на заднем сиденье, мусолилсигару. Интересно, что за багаж увозит на тот берег эта импозантная сволочь?Наши ассигнации там хождения, надо полагать, не имеют. Что тогда?;; Будемнадеяться, я смогу это узнать…