в том числе в США. А созданное по инициативе Чумакова и руководимое им предприятие в дальнейшем производило вакцину против жёлтой лихорадки, а в новейшее время — препарат «Ковивак».

История с вакциной характерна для понимания преимуществ и недостатков советской системы. Любая инновация могла быть на долгие десятилетия похоронена в бюрократических лабиринтах, а могла быть внедрена за считаные месяцы, если на то была государственная воля. Этот механизм работает до сих пор. Инициатива снизу не имеет успеха, если не поддержана сверху. Зато если приказ отдан, административный аппарат начинает работать с исключительной скоростью, в кратчайшие сроки мобилизуя любые ресурсы. Микоян это понимал, как и Хрущёв. Последний действительно все сердцем верил в то, что плановая социалистическая экономика способна на любые прорывы, в создании ракет, в строительстве жилья, где угодно.

Вся идеология основывалась на лозунге «строительства коммунизма», то есть фактически на том, что гражданин жертвует сегодняшним днём ради завтрашнего. Знаменитый тезис — «нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме» — Хрущёв ещё не выдвинул: он сделает это в 1961 году, на XXII съезде. Но он уже так думал, уже понимал, что будущего не надо ждать — его надо создавать.

Весь следующий, 1958 год Хрущёв пожинал плоды побед предыдущего года. В освоении космоса была поставлена политически важная задача добраться до Луны, и это случилось 2 января 1959 года. Аппарат «Луна-1» вышел на орбиту спутника Земли. Впервые в мире рукотворный аппарат вышел за пределы земного тяготения и отправился в дальнее путешествие: пока только к Луне, но потом будет много дальше. 12 сентября поверхности Луны достиг (точнее, врезался в неё на огромной скорости) аппарат «Луна-2», зафиксировав свершившийся факт — Советский Союз продолжал лидировать в космосе с большим отрывом. Ещё не полетел Юрий Гагарин, не поехал «Луноход», ещё только первые, несовершенные космические машины летели в безвоздушном пространстве, но и такие производили оглушительное впечатление.

Никиту Хрущёва вроде бы в мире посчитали временной фигурой, с великим Хозяином даже и не сравнивали. Но вдруг Хрущёв и его новое правительство одержали оглушительные победы там, где никто не мог, в загадочном чёрном небе, в пространстве, зарезервированном для будущего.

Перед этими победами померкли венгерские события, разногласия с Мао.

Советский Союз Сталина, замкнутый на себя, застёгнутый на все пуговицы под самое горло, вдруг начал превращаться в царство высоких технологий, и вот случилось невероятное: СССР повёл за собой человечество в космический поход.

В последующие годы — с 1958 по 1962-й — Советский Союз был безусловным лидером земного шара в космической гонке. Сначала лидерство СССР было просто значительным, но поле полёта Юрия Гагарина в апреле 1961 года отрыв стал катастрофическим.

Неожиданно оказалось, что послесталинский СССР, измождённый, вроде бы поистратившийся, спустя считаные годы после смерти Хозяина оказался готов на новые, ещё более сложные технологические прорывы, по сравнению с которыми атомная бомба — ерунда. Речь пошла о всей солнечной системе, со всеми её планетами и спутниками планет.

Завоевание космоса стало оглушительной и неотменяемой победой Хрущёва и его администрации.

Полёт Юрия Гагарина оправдал на триста процентов всё правление Хрущёва.

Глава 14

1958–1962: Берлинский кризис. Куба. Визит в Японию. Новочеркасский расстрел

1

Берлинский кризис. Вторая поездка в США

Успехи 1957 года придали Хрущёву уверенности. Теперь он решил проявить активность на европейском направлении внешней политики. Тем более что волна яростной критики, поднятая в связи с вторжением в Венгрию, более или менее улеглась.

В ноябре 1958-м 1-й секретарь ЦК КПСС на приёме в посольстве Польши произнёс сенсационную речь. Он заявил, что Потсдамские соглашения, регулирующие статус Западного Берлина, пора пересмотреть. Затем он потребовал, чтобы западные страны (США, Великобритания и Франция) в течение 6 месяцев убрали из Западного Берлина свои войска, с тем чтобы создать «демилитаризованный свободный город» под контролем Германской Демократической Республики. В противном случае СССР в одностороннем порядке выйдет из Потсдамских соглашений, страны Варшавского договора заключат с ГДР мирный договор. Фактически это означало военное вторжение союзных войск Организации Варшавского договора на территорию Западного Берлина. Союз с Польшей, как мы помним, был сохранён и укреплён усилиями Микояна. Теперь советская военная группировка в Германии могла быть в любой момент многократно усилена за счёт резервов, переброшенных через территорию Польши. Это придавало уверенности и Хрущёву, и командованию Советской армии.

В Вашингтоне заявление Хрущёва вызвало резкую, болезненную реакцию.

Идею отказа от соблюдения Потсдамского соглашения Хрущёв высказал на заседании Президиума ЦК 6 ноября. Повод между тем был веский: США собирались разместить на территории ФРГ ракеты с ядерными боеголовками, нацеленные, разумеется, на Советский Союз. В Вашингтоне это считали адекватной мерой сдерживания, ответным ходом. Логика была такова: русские начали первыми, они создали межконтинентальную ракету — зачем? Разумеется, чтобы ударить по Америке. Соответственно, Америка вынуждена защищаться, подготовить возможность ответного удара. Своей мощной ракеты у американцев пока не было: межконтинентальный «Титан» впервые взлетит только в декабре 1961-го, через четыре года после полёта советской Р-7.

Всё это Хрущёв изложил на заседании 6 ноября 1958 года. В Президиуме уже не было Молотова, Кагановича, Маленкова, Сабурова и Первухина. Их места заняли выдвиженцы Хрущёва Фрол Козлов и Леонид Брежнев, а также те, кто помог громить «антипартийную группу» — секретари ЦК Екатерина Фурцева и Нуритдин Мухитдинов. Новичком был Отто Куусинен. Из прежнего состава — Суслов, Аристов. Из «старой гвардии» на своих местах оставались Ворошилов, Микоян и Шверник. Через этот Президиум Хрущёв фактически мог проводить любые свои решения: большинство всегда было готово его поддержать.

Микоян старался отстаивать принципы внутрипартийной демократии, но теперь обнаружилось, что его усилия пропали втуне, демократия превратилась в фикцию, Хрущёв управлял партией (а значит, и страной) единолично.

Отношения с Козловым и Брежневым у Микояна не заладились сразу. Козлова он считал интриганом и карьеристом, хотя и ценил его хозяйственный опыт. Вот его собственные слова: «Козлов был неумным человеком, просталински настроенным, реакционером, карьеристом и нечистоплотным к тому же». Что касается Брежнева — он, по мнению Микояна, просто занимал не своё место. Его квалификация управленца не соответствовала уровню Президиума ЦК.

Вообще, Микоян был невысокого мнения об этом хрущёвском Президиуме. Новые люди не шли ни в какое сравнение с членами сталинского Политбюро. Молотов, Каганович, Маленков, Берия, Вознесенский — были умнее, сильнее, харизматичнее. Дальнейшие ротации Президиума только усугубили проблему. Хрущёв не терпел рядом с собой ярких людей: никто не должен был затмевать величия лидера космической сверхдержавы. Единственным амбициозным человеком в Президиуме был Фрол Романович Козлов, но он во всём следовал за Хрущёвым: тот намеревался сделать Козлова вторым человеком в партии, а потом даже открыто назвал своим преемником. Брежнев — обаятельный, компанейский, миролюбивый, но лентяй и вдобавок без особых идей. Кроме того, в коварстве он не уступал Хрущёву,