Тогда и появился залихвацкий костер, монетки с предсказаниями и атмосфера всеобщего пира. На мой взгляд — пира во время чумы. Мне веселиться не хотелось. Я предпочла стоять на страже подле принца вместе с Карланоном.

Заодно расспрашивала бога о том и о сем. У меня не было сомнений, что, как только мы расправимся с порталом, он опять исчезнет. И опять на две тысячи лет, что в этот раз вполне могло оказаться правдой — если не случится еще какой пакости.

Дозор оказался долгим.

Лиссай оттаивал непозволительно медленно. Янтарная патока — она же время — тягуче стекала с принца. Будто неспешный реставратор-перестраховщик снимает с картины лак — десятую часть слоя за десятой частью слоя. Да с перерывами на кофеек.

— Может, сейчас уже можно закрывать, а? — законючила я.

Карл был тверд:

— Нет. Нельзя смешивать разные типы магии. Организм Лиссая такого не выдержит.

— Карл, а ты знал, что я твоя прапра…внучка? — вдруг вырвалось у меня.

Хранитель кивнул:

— Узнал, когда прибыл к вам в Живерни. Прочитал в твоих панических мыслях.

— О нет, ты что, постоянно их читаешь?!

— Только слишком громкие. Вот Рэндом — да, постоянно, — ответил бог на мой невысказанный вопрос и улыбнулся в сторону костра. — Поэтому все так увлечены предсказаниями монеток. Они звучат дурашливо, но, на самом деле, Рэнди точно знает, кому и что должно достаться. Он, конечно, законченный псих, — глаза Карла затуманились, — Но добряк в душе.

— Да уж, я заметила, — нахмурилась я. Два часа назад этот добряк со вкусом объяснял, в какой последовательности будет отрывать мне конечности за то, что я посмела на него напасть…

Но мне нравилось сплетничать о хранителях. Поэтому я с любопытством уточнила:

— А Теннет? Он тоже в душе добряк?

Карл замялся.

— Не думаю, — осторожно ответил он и профилактически постучал костяшками пальцев по замороженному — все еще — веснушчатому носу Лиссая.

— Раньше я бы сказал, что у Теннета благородная душа. Но его поступки ужасны. Жизненный путь любого человека усеян потерями, Тинави, — мальчик грустно посмотрел на звездное небо. — И нужно уметь принять их. Найти в них силу, использовать их как рычаг на пути к совершенствованию себя и мира. Теннет же после потери магии избрал другой путь. Тупиковый. Мне очень грустно оттого, что он допустил такую ошибку в выборе. И я пока не вижу, чтобы он раскаивался в ней.

— При этом он рано или поздно получит свою магию обратно — раз баланс драконов и хранителей вернулся, — поддакнула я. — То есть вообще нечестно окажется. Натворил фигни — а вместо наказания обретет столь желанное могущество! Сомневаюсь, что его совесть тогда очнется. Скорее, наоборот, уйдет еще дальше на глубину. Если она вообще есть… Будете просить Авену наказать его, да? Она у вас эдакая карательница, устроит ему веселую жизнь? — полюбопытствовала я.

Карл пожевал губами и поправил лямки красного комбинезончика. Ему холод был нипочем.

— Я не думаю, что кто-то может устроить человеку такую «веселую жизнь», какую может он сам, — мягко сказал хранитель, — Ни одно внешнее наказание не сравнится с тем, как мы наказываем себя, если осознаем свою вину. Что же касается возвращения магии — как знать. Я не уверен, что Теннет получит ее обратно.

— Как так? — обалдела я.

— Подобными вопросами заведует Отец, — Карланон невольно посмотрел на небо высокое, льдистое звездное небо. — А мы знаем о его правилах так мало! Всего пару вещей, постигнутых эмпирическим путем…

— Каких? — мои глаза зажглись алчным блеском. Атрибутом той старой доброй «ботанички», какой я когда-то была.

— Да ты уже слышала о них, — мальчишка пожал плечами. — Во-первых, Отец мгновенно наказывает нас, хранителей, если мы пытаемся вернуть жизнь тому, что ее уже утратило. Во-вторых, Отец мгновенно наказывает тех, кто пытается убить хранителей… — он горько вздохнул и поморщился.

— Последнее ты на своем опыте прочувствовал, да? — спросила я.

— Я прочувствовал это на чужом опыте, — туманно объяснил Карл. — Несколько раз. Сам я всегда оказывался жив… Помогавшие мне умереть — нет.

Я догадывалась, что, если начну расспрашивать, добрый хранитель выложит мне как на духу все эти истории.

И потому что ему нравится учить и поучать. И потому что по-настоящему важным опытом хочется делиться — а Карлу, как я понимаю, не так часто удается поболтать с кем-то по душам. И потому что истории, видимо, были полны его раскаяньем — а для Карла оно было мерилом. Мерилом чего-то светлого.

Но тут Лиссай дернул мизинцем правой руки… И все истории улетели за предел вселенной.

Я вскрикнула, будто болельщица на матче по тринапу, уловившая малейшее колебание подающего.

— Позовем ребят? — спросила я у своего учителя.

— Магия не любит лишних глаз, — отрицательно покачал головой он.

«Успей сказать, что хочешь, пока не стало поздно!» — визгливо проорала вдали очередная золотобокая монетка, выкатившаяся из костра. Краем глаза я заметила, что на этих словах характерно вздрогнули все, абсолютно все члены нашей бравой команды. И даже не последовало ни одной ехидной реплики.

О да. Великая тема недосказанного!

Карл встал лицом к лицу с Лиссаем. Хранитель сложил руки «арбалетом» (указательные пальцы и мизинцы согнуты и спрятаны между ладонями, остальные, прямые, смотрят вперед) и навел его на черную дырку в груди принца.

Тонкая медовая корочка, покрывавшая Лиса, была похожа на леденец. Этот леденец хрустнул… Будто ногой наступили на затянутую хрупким льдом осеннюю лужу. Принц внутри резко вздохнул, зашевелился. Крохотные янтарные кусочки времени осыпались беззвучным дождем.

Лис открыл зеленющие глаза.

— Тинави! — радостно крикнул он, признав во мне знакомого персонажа. Но его лицо тотчас вытянулось: — А почему вок-к-круг зима?

— Ой, Лис… — я сокрушенно покачала головой, не спеша отвечать на поставленный вопрос.

Все мое внимание было приковано к черной дырке в груди принца, видимой в разрезе пижамы (вернее, разрыве — это Анте Давьер, если помните, на днях спонтанно поиграл в модного дизайнера). Дырка была несколько сантиметров диаметром. Из нее уже вовсю ползли насекомые — реальные, гибридные и привиденческие.

Карл ткнул в дырку пальцами, погрузив их внутрь на две фаланги, — и только тогда Лиссай опустил голову и с удивлением увидел перед собой лохматого двенадцатилетнего мальчишку. До этого Карланон не попадал в поле зрения высоко задиравшего подбородок, каланчеобразного Высочества.

— О? Здравствуйте, мы знакомы? — вежливо сказал Лиссай, удивленный такой непотребщиной. Карл собирался ответить, но…

Но тут портал в груди принца взорвался.