вам бы в акробаты податься — цены бы вам не было… Я вам больше не нужен, Лорд?

— Спасибо, Зайнион. Обсудите услышанное и увиденное с управляющим.

Зайнион повернулся и вышел, а Харси крикнула ему в спину:

— Не каждый умеет открывать замки так, как Лорд!

Только теперь она, наконец, повернулась к мальчику.

— Мне не нравится, Лорд, что ты все решаешь за меня. Когда волшебник сказал, что я тебе нужна, я думала, что у тебя есть работа для меня.

— Просто «Шарби», я ведь остался тем же самым!

— Мне нравится произносить слово «Лорд». Как хочу — так и зову!

Шарби улыбнулся.

— А что касается решений… Я думал, ты уже привыкла, что я все время решаю за других. Тебе не нравится то, что я предложил? Это тоже работа, и гораздо лучшая, чем воровство!

— Нравится, но… Уж очень это непривычно! И что теперь скажут те, кто в деле? Назовут меня предательницей? И что мне останется делать?

Шарби подошел и положил руку на плечо девушке.

— Довериться мне… Поверь, все будет хорошо. Просто раньше ты была одна, и у тебя не было никого, чьим решениям ты бы могла доверять.

— Может быть… А чем мне сейчас заняться?

Шарби отступил на шаг и внимательно посмотрел на девушку. Солнце светило в большие окна, и сейчас он впервые видел ее при ярком свете. Разбитые сапоги, линялые штаны, следы многочисленных пятен на черной блузке, сальные, плохо расчесанные волосы, копоть от факелов и свечей, глубоко въевшаяся в поры кожи…

— Сейчас на тебя посмотрит Менса и подберет тебе одежду получше. А ты, тем временем, вымоешься.

— Это еще зачем? Что ты надумал?

— Подойди к зеркалу и посмотри… Ты считаешь, что ты выглядишь достойно своей должности? Для «Выбитого зуба» ты и такая сойдешь, но теперь ты служишь Лорду… Не позорь меня, Киска!

Девушка сникла, а Шарби вышел в коридор. Ему все еще было неловко вызывать кого бы то ни было звоном колокольчика, а тем более Менсу или Балору… Вернулись они втроем. Менса скептически осмотрела девушку.

— Попробую, что-нибудь найти. Только с нижним бельем могут возникнуть проблемы. Ничего, в городе купим все, что надо.

— Ты когда-нибудь мылась в хорошей ванне? — спросила Балора.

Харси молча помотала головой.

— Тогда пойдем, я тебе помогу.

Девушка опять вспыхнула, но промолчала.

— Не порти мне охранников, — рассмеялся Шарби.

— Не испорчу, — серьезно ответила Балора и обратилась к Харси: — Ну, чего стоишь? Идем!

Они вышли из комнаты, и Шарби вновь остался наедине с книгами. Харси в сопровождении Балоры вернулась почти через час.

— Вот, — с гордостью сказала Балора, — погляди на дело моих рук!

Шарби ахнул. Перед ним стояла девушка с нежно-розовой кожей. Теперь стали хорошо видны ее узкие, ровно изогнутые брови. Тонкие маленькие губы оказались ярко окрашены от природы, а глаза непривычно блестели. Пышные темно-русые волосы, чуть завивавшиеся к кончикам, спадали на плечи. Белая, чуть-чуть отделанная кружевами блузка только подчеркивала ее красоту, которую нисколько не портили темные штаны и мужские ботинки на ногах. Шарби невольно залюбовался девушкой.

— Хороша! — с чувством сказала Балора. — Я только одного не могу понять: как она, мотаясь по разным притонам, умудрилась до сих пор остаться девственницей?

Харси покраснела, резко обернулась, и Шарби показалось, что она вот-вот ударит женщину, но девушка вдруг так же резко отвернулась от них обоих. Кончики ее ушей полыхали.

— Ничего удивительного, — ласково сказал Шарби. — Походи ночью по тавернам и постоялым дворам Каргера, и ты наслушаешься историй, что делала Харселла с теми, кто переходил границы дозволенного… И дело вовсе не в том, что ей все спускалось с рук, а в том, что она на самом деле готова была сражаться насмерть. Я сам был свидетелем одного такого случая. А ты не стесняйся, Харси. Балора у нас на язык острая, но по-настоящему никого не обижает.

— Хорошо, Лорд, как прикажешь. Я привыкну, — Харси была непривычно тихой и покорной.

— Ну, вот и отлично, — Балора улыбнулась, подмигнула им и вышла.

— Садись, — кивнул Шарби на кресло. — Или тебе сначала показать твою комнату? У тебя, кстати, есть из чего выбирать.

— Сначала расскажи мне свою историю, Лорд. Теперь уже можно?

— Да, — кивнул Шарби, — теперь уже можно все…

Два дня пролетели в счастливом тумане, а на третий день, ближе к обеду, к нему постучался охранник.

— Лорд, тут к вам волшебник, Мастер Калшерон.

Шарби вскочил.

— Его пускать всегда, в любое время дня и ночи, что бы ни случилось!

Он вскочил на ноги и бегом побежал к лестнице. Вихрем спустившись вниз, он, еще не дойдя до первого этажа, почувствовал знакомую Силу. Калши стоял в холле и только улыбнулся, глядя на бегущего мальчика.

— Ну, здравствуй, Лорд!

— Здравствуй, Мастер! — в тон ему ответил Шарби, подошел к юноше и крепко обнял его.

— Прости, что я не мог сразу прийти к тебе. У меня были дела в Каргере, а, вернувшись, мне пришлось потрудиться, чтобы найти, где ты живешь теперь. Старый дом был пуст и заперт.

— Я не подумал об этом… — развел руками Шарби. — А то, что ты в Каргере — я знал, мне Харси сказала.

— Она все-таки приехала, — кивнул головой Калши.

— Да. Пошли наверх, ко мне. Я познакомлю тебя со своим советником и начальником охраны.

Они устроились за столом в гостиной. Зайнион при виде волшебника совершенно оробел, и Лайтаниону пришлось говорить за двоих, чему он был только рад. Разговор крутился, в основном, вокруг положения при дворе, взаимоотношениях столичной аристократии и последних новостях из Ордена. После очередной истории Лайтаниона Калши вдруг обратился к мальчику.

— Я тут немножко посмотрел книги, ты попал в интересное положение.

— Какое?

— Видишь ли, если для обычных людей совершеннолетие наступает в шестнадцать лет, а с разрешения Храма, даже и в четырнадцать, для аристократии — в восемнадцать, то для Лордов — в двадцать один. Считается, что Лорду надо больше учиться, прежде чем он может управлять собой и своим имуществом. Это — норма Храма. И, если человек нарушает законы Храма до совершеннолетия, то ответственность за него несут родители или опекуны. Но с точки зрения королевских законов, ты — совершеннолетний.

— И что?

— А то, что если ты нарушишь законы Храма, тебе ничего за это не будет. До двадцати одного года ты несовершеннолетний по нормам Храма, и решение короля это никак не отменяет. Ты будешь лично нести ответственность за нарушение королевских законов, а за нарушение законов Храма наказывать некого, потому что ни родителей, ни опекунов у тебя нет.