падая вниз, жужжат, точно шмели. Долго длится дождь осколков, долго прожектора ощупывают небо. Ночью тревога повторяется. В нашем районе обошлось без потерь, в центре города есть поражения.

24 марта 1943 года

Уже который день не прекращаются налеты. Всю ночь шла стрельба. Около 6 часов утра мой дом стал содрогаться от разрывов. С шипением несутся к земле бомбы. Их свист отчетливо слышен. Считаю разрывы: первый – мимо, второй – мимо, третий – мимо, четвертый – мимо. Мимо того дома, где я нахожусь на пятом этаже, которому в случае прямого попадания спасения нет. ‹…›

Одна бомба упала на мостовую на Невском и не разорвалась. Наутро воронка огорожена забором с предостерегающими надписями: «Тихий ход! Опасно! Неразорвавшаяся бомба». У ограждения дежурит постовой милиционер, жители соседнего дома эвакуированы, трамвайная остановка у улицы Марата временно перенесена.

Днем завязалась артиллерийская дуэль. Немцы стреляют – наши отвечают. Снаряды в обе стороны летят через территорию нашей фабрики. Немцы вели прицельный огонь по н-скому объекту, корректируемый, вероятно, каким-то лазутчиком. Стрельба велась весь день. Возник крупный пожар. Черный густой дым заволок горизонт.

2 апреля 1943 года

План марта выполнен на 107 %, план I кв. – на 100,3 %. Буду добиваться и впредь безусловного выполнения программы.

Почти все сотрудники оправились от потерь первой блокадной зимы, но многие еще чувствуют слабость и стремятся работать вполсилы.

Часть рабочих болеют, это в основном старухи, работающие на подсобных работах, которые вынуждены работать в силу ограничения выдачи по иждивенческим карточкам. Из мужчин – рабочих у меня трое. Слесарь – инвалид с цинготными ногами, рабочий – старик, который из 2,5 месяцев два лежит обычно в больнице. Третий, которому едва исполнилось тринадцать лет, – озорной и хулиганистый парнишка с детскими капризами и морем слез по поводу и без повода.

Вновь набранные работницы из домохозяек туго воспринимают строгую производственную дисциплину. Многим объясняли, вразумляли, но увещевания и предупреждения не действовали. Пришлось некоторых передать в суд. Там разбирались недолго – через несколько минут приговор был готов: назначены вычеты из заработка в 20–25 % в продолжение 2–6 месяцев. Хлебная норма у осужденных снижалась на 100 г. Такое воздействие и рублем, и пайками многих кое-чему научило.

В прошедшие месяцы, а в особенности в марте, было уделено много внимания чистоте улиц, дворов и населения. Хотя вполне общедоступно функционируют бани, прачечные, водопровод, в квартиры дан электрический ток, но многие опустились и не следят за личной гигиеной.

На предприятия двинулась армия медработников для обследования рабочих на педикулез (по-русски говоря, на вшивость). Вшивые принудительно направлялись на санитарную обработку, после чего проводилась дезинфекция принадлежностей. Мороки было немало: вызовы в администрацию, предупреждения, штрафы.

18 апреля 1943 года

Стрельба началась около 12 часов. Снаряды ложились близко, то дальше, то ближе, несколько снарядов упало рядом на Лиговке. Ясно, наш квадрат находится в зоне обстрела. Немедленно все рабочие и служащие были эвакуированы в бомбоубежище, вырытое во дворе. Снаряд влетел в окно, ударил под фундамент фрезерного станка, расположенного у капитальной стены конторы. Станок изломан и похоронен под обломками. Фундамент разрушен. Мотор сорван с фундамента и перевернут. Капитальная стена разворочена, перекрытия цеха обрушены, готовая продукция переломана. Выведены из строя помещения бухгалтерии и кассы, и моя комната. Последнюю не узнать. Обе рамы выбиты и лежат на моем столе. Стенка разрушена, ее кирпичи валяются на койке, столе. ‹…› Этот восьмидюймовый «гостинец» натворил много дел. Потребуется много трудов и времени, чтобы восстановить произведенные разрушения.

29 апреля 1943 года

Целый день шла перестрелка, к концу дня это была сплошная канонада. Наши стреляли из всех орудий, немцы отвечали. Снаряды рвались в центре города, в районе Невского.

1–2 мая 1943 года

Вот и 1 Мая. Эти радостные даты празднуются сейчас скромно, без блистательных демонстраций, без банкетов и балов. В эти дни ждешь очередных неприятностей от немцев. Все меры предосторожности были приняты. Никто из казарменников не раздевался. Ночь была ветреная, выпал небольшой мокрый снег. Периодически проверял посты.

День 1 Мая был хмурым и холодным. Воздушных тревог не было. Фашисты решили отыграться артиллерийским обстрелом. Вместо радостных песен и веселых маршей центр города оглашается звуками разрывающихся снарядов. Эти снаряды летели через нашу голову и рвались в районе Гостиного двора, у аптеки и «Пассажа». Разбитые вагоны трамвая, трупы убитых ленинградцев, стоны раненых – вот что в этот день видел Невский проспект.

3 мая 1943 года

После обеда снова жуткий обстрел. Снаряды рвутся рядом. Эвакуировал рабочих в бомбоубежище. «Бабка Матреша», наша работница, строптивая старуха, заупрямилась и осталась в цехе.

Стоял невероятный грохот от разрывов снарядов и ответных залпов нашей артиллерии. Один снаряд попал к нам на территорию. Столб земли поднялся к небу, стоял густой дым. Побежал к очагу поражения, смотрю, оттуда уже возвращается «бабка Матреша». Оказывается, она туда побежала тушить, полагая, что это загорелась постройка. Вот это да! Настоящая ленинградская «бабка». В цехе, где она сидела, все стекла были выбиты. «Как же ты не побоялась остаться?» – спросил я ее. «А я просила: “Господи! Спаси и помилуй!” И он меня помиловал», – сказала «бабка», осенив себя крестным знамением. Ну и ну!

Е. И. Миронова[59]. Годы тяжелых испытаний

«Я мечтала о “хлебной работе” ‹…› Работа в совхозе была непосильна ‹…› Нам вручили повестки в военкомат ‹…› Я – солдат ‹…› Встает перед глазами страшная зима 1941–1942 года ‹…› Перевели работать кладовщицей ‹…› Положительно я не умею считать ‹…› Перебралась в дом начсостава ‹…› Наконец-то я побывала в Ленинграде ‹…› Встречала Новый год в необычайных и интересных условиях ‹…› Иногда захожу к А. С. ‹…› Вот уже месяц на новом месте ‹…› Я жила с А. С. в маленькой хорошенькой землянке ‹…› Весна на исходе, собачий холод ‹…› Случилось ужасно досадное обстоятельство ‹…› Несмотря на огромные потери, мы взяли Синявинские высоты ‹…› А. С. вернулся из отпуска ‹…› Поместились в землянке санкора ‹…› Самое интересное, что побежали немцы сами ‹…› Наше головокружительное движение вперед временами приостанавливалось на 2–4 дня ‹…› Многострадальная Псковщина, Голованово…»

Ленинград, апрель 1942 г.

Была безрадостная весна 1942 года. Унылым и мрачным выглядел голодный Ленинград. Шаткими тенями брели люди, и весна с ее светом и теплом не смягчала их суровых и страдальческих лиц. Нестерпимая голодная тоска читалась в их запавших глазах.

По-прежнему безраздельно царил голод, постоянное чувство страха от рвущихся снарядов, по человеческим пятам ходила сама смерть.

Едва на пригретой солнцем земле стала появляться первая весенняя зелень, как она