перечень конкретных предложений о мерах улучшения отношений между ГДР и ФРГ, которые были приняты к рассмотрению боннской стороной, и вскоре начались первые контакты на уровне советников глав двух государств. Тогда же по предложению ФРГ была достигнута принципиальная договоренность о начале новых четырехсторонних консультаций полномочных представителей СССР, США, Великобритании и Франции о статусе Западного Берлина.

Все эти перемены ускорили столь желанный компромисс по вопросу о созыве Общеевропейского совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, и в начале декабря 1969 года на сессии Совета НАТО было решено согласиться с предложением стран — участниц ОВД о созыве общеевропейского совещания, но при условии, что на этот представительный форум в качестве равноправных участников будут приглашены США и Канада. Таким образом, уже с конца 1969 года на Европейском континенте де-факто начался так называемый Общеевропейский процесс, или многосторонний диалог и реальное сотрудничество, в котором стали участвовать все европейские державы вне зависимости от их блоковой и «формационной» принадлежности.

Как считают многие историки и мемуаристы, первый камень в фундамент всей «восточной политики» был заложен заключением 12 августа 1970 года знаменитого Московского договора, в котором были зафиксированы основные принципы советско-западногерманских отношений. Для кабинета В. Брандта — В. Шееля этот прорыв в отношениях с Москвой носил исключительно важный характер, поскольку в самом Бонне прекрасно сознавали, что «восточная», как и новая «германская» политика, может быть реализована только при учете коренных советских интересов.

Надо сказать, что подготовка к подписанию данного договора стартовала почти за год до этого события. Так, еще в конце сентября 1969 года в Нью-Йорке между В. Брандтом и А. А. Громыко состоялись первые консультации по практическим вопросам двусторонних отношений. Затем в середине октября, когда в бундестаге дебатировалось правительственное заявление СДПГ/СвДП по этой проблеме, новый министр иностранных дел ФРГ Вальтер Шеель и советский посол в Бонне Семен Константинович Царапкин договорились о возобновлении переговоров об отказе от применения силы. Но самое главное состояло даже в том, что параллельно с официальными контактами в конце того же года начался неофициальный диалог по каналу секретной связи, который был создан советской стороной по прямому указанию Ю. В. Андропова. Главными переговорщиками по этому каналу стали В. Брандт и Л. И. Брежнев, а его фактическими модераторами — государственный секретарь канцелярии федерального канцлера ФРГ Эгон Бар и полковник КГБ Вячеслав Ервандович Кеворков, принимавший самое активное участие в его создании[696].

Чуть позже, в самом конце января 1970 года, в Москве начался целый раунд активных переговоров Э. Бара с министром иностранных дел А. А. Громыко, который продолжался почти 4 месяца, вплоть до конца мая 1970 года. Кроме того, тогда же в Варшаве статс-секретарь германского МИДа Георг Фердинанд Дуквиц приступил к переговорам с главой польского МИДа Стефаном Ендриховским, а в самом Бонне начались первые раунды четырехсторонних переговоров по вопросу об урегулировании положения вокруг Западного Берлина.

Между тем в апреле 1970 года В. Брандт отправился с официальным визитом в Вашингтон, где детально обсудил с президентом Р. Никсоном программу улучшения отношений ФРГ со всеми странами социалистического блока, прежде всего с Советским Союзом, Польшей и Чехословакией. В основу этой программы была положена идея признания существующих реальностей, прежде всего новых «восточных границ» ФРГ и самой ГДР. Американская Администрация, прежде всего президентский советник по нацбезопасности Генри Киссинджер, поначалу с опаской отнеслась к новой «восточной политике» В. Брандта. В частности, он полагал, что этот политический курс станет «модернизированным и довольно эффективным вариантом старой политики “германского воссоединения”, в ходе которой германогерманское сближение может в отдаленном будущем стать базой для «националистической и нейтралистской программы» единой Германии. Однако в ходе прошедших переговоров Р. Никсон и Г. Киссинджер дали добро на реализацию «восточной политики» В. Брандта, но при условии, что улучшение отношений со странами социалистического блока не подорвет сотрудничества ФРГ с НАТО. Однако данное предостережение, в принципе, было излишним, поскольку, в отличие от французского президента, В. Брандт был убежденным «атлантистом» и в его планы отнюдь не входил отход от военного союза с НАТО и США[697].

Между тем в конце мая 1970 года по итогам переговоров А. А. Громыко и Э. Бара на свет появился «документ Бара», в котором ФРГ взяла на себя обязательство «в настоящем и будущем уважать нерушимость границ» всех европейских государств, включая границу по Одеру и Нейсе и границу между ФРГ и ГДР, а также не выдвигать территориальных претензий какой-либо стране вообще. Со своей же стороны Советский Союз отказался от своих прав на военное вторжение, вытекавших из положения Устава ООН о «вражеском государстве».

Последним решительным шагом на пути к подписанию Московского договора стали довольно жесткие переговоры А. А. Громыко и В. Шееля, прошедшие в Москве 17 июля — 7 августа 1970 года. При всей своей сложности они завершились приемлемым для обеих сторон результатом, что создало необходимые условия для официального визита В. Брандта в Москву. Однако, как позднее уверял Юлий Александрович Квицинский, бывший в ту пору вторым секретарем 3-го Европейского (германского) отдела МИДа, в ходе 15 переговорных раундов А. А. Громыко, «как мог, бился против любых двусмысленностей Московского договора». Но в конце концов под сильным давлением Кремля ему пришлось «пропустить» эти двусмысленности, поскольку в окружении генсека не раз с раздражением говорили, что «своим упрямством министр все может испортить»[698].

11 августа 1970 года канцлер В. Брандт во главе большой правительственной делегации прибыл с официальным визитом в Москву. А уже 12 августа в Екатерининском зале Московского Кремля в присутствии Л. И. Брежнева и всех членов Политбюро ЦК А. Н. Косыгин, А. А. Громыко, В. Брандт и В. Шеель подписали исторический Московский договор, состоящий всего из 5 статей[699]. В соответствии с принципами Устава ООН обе стороны данного договора обязались решать все спорные вопросы исключительно мирными средствами, воздерживаться от применения силы или угрозы ее применения, признали нерушимыми сейчас и в будущем границы всех европейских государств, как они проходили на день подписания договора, в том числе по линии Одер — Нейсе, которая являлась западной границей ПНР, и границу между ФРГ и ГДР, отказались от каких-либо территориальных претензий к кому бы то ни было в настоящем и будущем, в том числе на все бывшие германские земли, перешедшие после окончания войны к СССР и Польше, и т. д. Кстати сказать, подписание этого договора «обмывали» не только на официальном приеме в Грановитой палате Московского Кремля, но и в ресторане «Седьмое небо» на