недугов: и золотуху, и поражение солнечного сплетения, и невралгию, и меланхолию — целую “кадриль” болезней». (Там же, с. 118–119.)

[В 1831 г. Мельгунов102 из Москвы пишет Шевыреву103 (21.XII)] «Из немногих строк его ко мне я вижу, что он еще подвержен припадкам хандры, которая может сгубить его пуще болезни. Он, как и все люди, у которых чувство берет верх над всеми другими силами, должен жить чужим умом». (Орлова, 1978, с. 62.)

«В 1835 Глинка женился на М.П. Ивановой. Этот брак оказался крайне неудачным и омрачил жизнь композитора на многие годы». (Заруд-ко В.М., CD Кирилл и Мефодий 98.)

«Разрыв с женой вызвал сближение Глинки с кукольниковской “братией” и участие в приятельских попойках, нередко принимавших, по свидетельству современников, гомерические размеры. Эти кутежи, вредно отзываясь на здоровье композитора, надолго сделали обычной у него потребность к вину и естественно заглушали в нем способность спокойной и сосредоточенной творческой работы, хотя Глинка и был убежден, что под влиянием вина его вдохновение разгоралось». (Финдейзен, 1916, с. 282.)

[1844 г. В Париже] «Глинка не мог обойтись без вина, и когда приходил, то требовал себе коньяку и попивал его рюмка за рюмкой вместо чая… Глинка, выпив, не мог идти сам по винтовой деревянной лестнице, сильно навощенной. Он сердился, зачем его ведут под руки с лестницы… Иногда я отказывалась давать много вина Глинке, но он приставал к Панаеву104, который и исполнял его желание». (Панаева, 1986, с. 66.)

[1850 г.] «Я не могла скрыть своего удивления при виде Глинки: это был совершенно другой человек. Он казался полным, лицо его было одутловато и желто-синеватого цвета; взгляд апатичный, прически прежней не было, волосы лежали прямо, и вдобавок он отрастил себе усы. Прежней живости в его движениях не было и помину; он тяжело дышал, поднявшись в мой номер, тогда как нужно было сделать всего несколько ступенек; голос у него был глухой, сиповатый, и он уже не закидывал задорно своей головы». (Там же, с. 67.)

[1851 г., июнь] «…Я получил известие о кончине моей матушки… Известие это поразило меня, но я не плакал. На другой день, после обеда, в большом и указательном пальцах правой руки, коими я взял роковые письма… почувствовал я слабость, и как бы ползали на них мурашки, и через несколько минут правая рука ослабела до того, что я не мог почти владеть ею. Доктор мой Мориц Вольф уверил меня, однако же, что это было временное нервное раздражение, — слова его впоследствии оправдались». (Гпинка. 1988, с. 138.)

[Писал из Парижа сестре в 1857 г.] «…о частых приступах сердечной болезни, наконец, о начавшемся безденежье, о меланхолии». (Вадецкий, 1968, с. 521.)

«Был он очень болезнен, постоянно хворал, лечился то у аллопатов, то у гомеопатов; врачи находили у него “целую кадриль болезней”; страдал, между прочим, сифилисом и последствиями алкоголизма, под конец жизни обрюзг и сильно растолстел. Был крайне нервен, с легко меняющимися настроениями, сам он за свою нервную чувствительность называл себя мимозой». (Вересаев, 1993, т. 2, с. 430–431.)

«Глинка как будто предчувствовал свою довольно раннюю смерть. Сестра его свидетельствует: “Он так боялся смерти, что до смешного ограждал себя от всяких малостей”». (Лаврин, 1993, с. 361.)

Особенности творчества

[1833 г., март-апрель] «В промежутках между припадками105 страдания становились тусклее; я садился за форте-пиано и невольно извлекал фантастические звуки, в коих отражались фантастические, тревожившие меня ощущения. Но это чрезвычайное раздражение нервной системы подействовало не на одно только воображение; из неопределенного и сиповатого голоса образовался у меня вдруг сильный, звонкий, высокий тенор, которым я потешал публику…» (Глинка, 1988, с. 56.)

[1835 г. Работа над оперой «Иван Сусанин»] «К обеду съезжались гости. Глинка, участвуя в общих беседах, слушал и отвечал и в то же время писал свои ноты за столиком у окна, а написав, передавал их Карлу Федоровичу Гемпелю106, который за тем же столом переписывал их набело четким почерком… Безотчетно тревожное настроение обычно разрешалось у него или музыкой или тоской… Бракоразводный процесс (с 1841 по 1846 гг.) затягивался и осложнялся. Глинка переходил от надежды к отчаянию, от отчаяния к новой надежде. Однако работы над оперой не прекращал. Чем мучительнее складывались обстоятельства его личной судьбы, тем светлее и ярче становилось его искусство, тем сильнее искрился юмор в некоторых кусках оперы». (Успенский, 1950, с. 156, 180,192.) «Личные переживания, по признанию Глинки, отразились на музыке его оперы, в драматическом сюжете которой картины семейного горя и радостей предсвадебной поры имеют крупное и жизненное значение… Процесс творчества Глинки так же, как и механизм записи создавшегося для оперы материала, был совершенно иной, чем у всех современных ему русских композиторов… Музыка почти всегда опережала текст…» (Финдейзен, 1916, с. 281.) «Композитор был полон творческих планов, но обстановка вражды и преследования, которым он подвергался, мешала творчеству. Несколько начатых партитур он сжег». (Самин, 1999, с. 182.)

«Меня просто до кошмара тревожит иногда вопрос, как могла совместиться такая колоссальная художественная сила с таким ничтожеством и каким образом, долго быв бесцветным дилетантом, Глинка вдруг одним шагом стал на ряду (да! на ряду!) с Моцартом, с Бетховеном и с кем угодно». (Чайковский, 1923, с. 214.)

С юношеских лет большое место в жизнеописаниях М.И. Глинки занимают частые упоминания о длительных «нервных», в основном желудочно-кишечных расстройствах, которые композитор лечил сообразно представлениям своего времени «гомеопатией», «йодом», «беленой», «магнетизмом», различными «декохтами» и ваннами, но обычно «без малейшего успеха». Приводимые клинические проявления позволяют предположить, что композитор страдал соматизированнымрасстройством, которое нередко бывает связано с истерическими нарушениями психики. О наличии последниху Глинки свидетельствует, в частности, случай быстро прошедшего «паралича» правой руки, возникшего «на нервной почве» после получения известия о смерти матери. Можно говорить и о некоторых очевидных симптомах алкогольной зависимости, протекавшей с утратой количественного контроля. Интересно отметить убежденность композитора в том, «что под влиянием вина его вдохновение разгоралось».

ГЛИНКА ФЕДОР НИКОЛАЕВИЧ (1786–1880), русский поэт и прозаик; участник Отечественной войны 1812 г.;декабрист, один из руководителей «Союза благоденствия».

«Мы говорим, по нам не внемлют…» Ф.Н. Глинка

«Ф.Н. с самого своего рождения был довольно слабым и болезненным ребенком и еще в раннем детстве успел переболеть всеми детскими недугами. Особенно много мучений пришлось перенести ребенку из-за разнообразных сыпей, покрывавших порой его