Осада длилась три месяца. Конец ей положил раскол знаменитого полка Белых сов.

Когда временное правительство в очередной раз отказалось начать переговоры, часть воздушных пехотинцев обвинила лидеров в том, что они вели Венетру к гибели. Три отряда захватили членов Собрания и выдали войскам Короны.

Венетра вернулась под власть Его Величества. Собрание было разогнано; его участники, включая Кира Лойка, казнены.

Мария Гейц

Казалось, великан Павел Атлид ждал ответа целую вечность. Вечность, наполненную безумием.

Барс не отзывался. Лейтенант Юстас Диров вел отряд к рубке. К нему присоединились восемь членов экипажа «Окулус Арканум»: пятеро матросов, двое артиллеристов и белобрысый мичман. Последний сбивчиво рассказал, что на фрегате служило много венетрийцев. Большинство поддержало мятежников: было мало пленных и много убитых. Нескольких альконских офицеров расстреляли или повесили, но коммандера Кленова пока не тронули.

Рассказ мичмана привел Дирова в себя. Лейтенант собрался и быстро реагировал на любые изменения ситуации. Он оставил рацию Павлу. По обрывкам переговоров Диров слышал: один из его отрядов закрепился в арсенале, второй – штурмовал машинное отделение.

Абордаж продолжался.

«Окулус Арканум» ходил ходуном. Жужжали системы подачи боеприпасов. Натужно шипела гидравлика. Фрегат готовился к бою в воздухе, пока мятежники, экипаж и абордажная команда дрались на палубах. Выла боевая сирена. Сигнальные лампы пульсировали, как электрические сердца: коридоры то озарялись алым, то погружались в беспокойный полумрак. Перепады освещения били по нервам.

Отряд Дирова почти достиг квартердека, когда по фрегату прокатился рокот выстреливших орудий.

«Все, – понял лейтенант, – „Окулус Арканум“ пошел в бой».

Отряд с трудом пересек последний пролет, уложив с полдюжины мятежников. Дирова ранили в руку; серьезно подстрелили Марка Кройца, и капрал плелся в хвосте, опираясь на мичмана. Ольг Фолакрис тяжело дышал. Мрачный, словно глубины Тени, Павел постоянно проверял рацию. Он не сомневался – ему ответят.

Первое же попадание в «Окулус Арканум» раскидало отряд по стенам. Диров растянулся на железных ступенях и со стоном повернулся на бок, кривясь от боли в груди. Сплюнул кровью, встретился глазами с Марком – капрал слабо улыбнулся. Схватившись за перила, лейтенант с трудом встал. Бесконечный день вымотал донельзя, но, взяв мостик, он закончит бессмысленный бой. Отряд пока не в могиле, даже если Леовен Алеманд всех похоронил. Командир мог посчитать нападение «Окулус Арканум» провалом Крылатой пехоты «Вентас Аэрис».

– Фолакрис, – просипел Диров, – сунь нос, что на квартердеке…

В этот момент динамик рации пробасил:

– Эй, Останец?.. Кончай балаган. Вам не отбить корабль.

Диров посмотрел на Павла. Великан зажал кнопку передачи:

– Ты на мостике, Барс?

– Сдавайся.

– Не я командую, – Павел хмыкнул, забросил винтовку на плечо и, отодвинув Ольга, взялся за ручку двери. – Захожу.

– Ты что?.. – начал Диров, но великан уже шагнул вперед.

Лейтенант ждал пальбы. Однако не раздалось ни выстрела, точно «сов», как и его, ошеломило безрассудство Павла.

Диров поднялся на пару ступеней, желая не только слышать, но и видеть происходившее. Он не знал подноготной Павла – лишь то, что в прошлом великан числился в Белых совах среди лучших.

Сразу бросился в глаза квартердек. Мостик «Окулус Арканум» был не надстройкой, а занимал палубу целиком. Заставленную аппаратурой залу с капитанским постом в центре накрывал купол, дававший обзор в триста шестьдесят градусов. Конструкцию поддерживали ажурные арки и оплетенные коваными розами колонны; лепестки блестели сусальным золотом. Розовые сумерки преломлялись в металлическом кружеве и, впитав свет ламп, рассыпались витражами по полу.

На мостике суетилось около двух десятков человек. Ими командовал бородатый венетриец. По кителю военно-воздушного корабельного корпуса и четвертушкам лейтенант-коммандеровских солнц на плечах Диров понял, что это старший помощник Кленова, примкнувший к мятежникам. Мичман о нем говорил.

Зал охраняли пятнадцать «сов». Все развернулись к Павлу. На лицах смешалась невероятная палитра эмоций: радость, надежда, сомнение, беспокойство – великана узнал каждый без исключения.

Вперед выдвинулся амбал лет пятидесяти с рваным шрамом через пол-лица. Он уступал Павлу в росте, но не в ширине плеч, и от него веяло угрозой, хотя ствол винтовки смотрел в пол.

– Долго ты не отвечал, Барс, – проронил Павел.

– Да ты совсем дурной! – Барс беззлобно покачал головой, словно о чем-то сожалея.

– Не изменился, – великан опять хмыкнул.

Дирова передернуло. Они говорили, как старые друзья за пивом. Иллюзию портили лишь ощутимое в словах напряжение и гром артиллерии.

«Окулус Арканум» дал залп и сразу содрогнулся от встречного попадания. Отряд во второй раз раскидало по лестнице. Диров упрямо пополз обратно.

Команда мостика сбилась с темпа, но лейтенант-коммандер быстро восстановил порядок. Диров заметил, что тот не вслушивался в разговор у двери, сосредоточившись на сражении.

Стараясь не упасть, великан схватился за края дверного проема, «сова» – за ближайшую колонну, не отпуская винтовки.

С полминуты они смотрели друг другу в глаза.

– Пристрелишь меня? – спросил Павел.

– Полкорабля уже трупов.

– Не я набил.

– Глупо и тебя класть сверху, – скривился Барс. – Давай к нам.

Повисло налитое свинцом молчание.

«Совы» переглянулись. Лейтенант-коммандер покосился в сторону Барса и вновь сосредоточился на боевой группе. Диров оторопело сообразил: мятежник полностью полагался на «сов», поэтому и не отвлекался. Те, в свою очередь, внимательно слушали командира.

Павел отрицательно покачал головой.

– Так и думал, – мрачно подытожил Барс. – Ты ведь гитский.

– Чушь не пори. Я на Венетре всю жизнь прожил, пока…

– «Пока», – перебил Барс. – Говорю ж, дурной. Хрен ли на рожон лезешь?

Павел насупился.

– Тебя защищаю. Их, – он кивнул на прочих «сов». – Тогда Снежный всех на смерть тащил, теперь – ты.

– Да что ты понимаешь!.. – взвился Барс.

– Что лучше один ублюдок под обвалом, чем взвод.

Ольг тихо присвистнул. Марк неопределенно выдохнул в усы.

«Точно, Марк же – сам венетриец…» – припомнил Диров.

Он слизнул с губ кровь, сложил два и два и задумался, действительно ли ублюдка «завалило» и в каком звании Павел вылетел из знаменитого полка. На лицах «сов» читалось, что им-то история знакома не понаслышке.