На корабле командующего эскадрой поднимается синий вымпел; на корабле командующего флотом – сине-золотой; на корабле главнокомандующего – золотой брейд-вымпел.

Корабль, где присутствует член правящего дома, отмечают личные знамена представителя, но они никогда не поднимаются, если он несет службу.

Отрывок из вводной лекции в Корпусе Ветра

Леовен Алеманд, капитан фрегата «Вентас Аэрис», командир восемнадцатой боевой группы, не понимал, почему не убил интенданта Флейца на месте, и не помнил, как поднялся палубой выше, встал у иллюминатора и прижался горячим лбом к холодному стеклу. В голове сработал автопилот: система сохранила на лице бесстрастную маску и провела до ближайшей безопасной точки. Глаза застилало розовое марево – очертания предметов искажались и расплывались.

Офицер шарахнул кулаком по переборке: «Как поступить?»

Знал ли барон Эмрик Архейм, насколько дорога ему сестра? Может, этот негодяй изучал его досье? Копался в документах Генеалогической коллегии? Перерыл все грязное белье достопочтенного виконта Кречет? Или, будь он проклят, угадал?

Леовену было девятнадцать, когда родилась Фаина. Она появилась на свет после многолетней размолвки родителей и яркой звездочкой осветила поместье. Несмотря на большую разницу в возрасте, брат и сестра прекрасно понимали друг друга. Леовен чувствовал с ней особое родство. Возвращаясь домой, он уделял крохе все свободное время, не переставая восхищаться ее жизнерадостностью и упорством.

Когда Фаине исполнилось семь, она сильно заболела. Мать находилась в командировке на Венетре по делам Королевского университета. Тиму́р, младший брат, сдавал офицерские экзамены, а отец в том году еще служил. С Фаиной и малышом Эми́лианом оставили гувернантку и прилетевшего в увольнение Леовена.

Гувернантка позвонила семейному врачу. Тот приехал, осмотрел Фаину и назначил лечение. Задержаться и проконтролировать выполнение предписаний доктор не мог – ждали важные дела на Арконе – и к тому же не сомневался, что простуда пройдет быстро и без осложнений. Он лишь посоветовал временно переселить Эмилиана в другое крыло, подальше от больной. Леовен, поразмыслив, отправил малыша с гувернанткой в гостевой домик у реки.

В первые дни все шло, как врач и прогнозировал, но затем у Фаины резко поднялась температура. Леовен позвонил в столицу. Доктор встревожился, назначил новое лекарство и пообещал вернуться при первой возможности.

Решив не отвлекать гувернантку от Эмилиана, Леовен поручил взволнованных слуг Руфину Бертреву и взялся за дело сам. Три дня он не выходил из спальни сестры и следил за ней внимательнее, чем вахтенный за небом в дозоре. Связаться с просветленными-целителями ему и в голову не пришло.

Эти три дня до сих пор помнились Леовену самыми тяжелыми в жизни. Командовать боевой группой было куда проще.

Он ухаживал за маленькой слабой девочкой, которая то тихо плакала от жара, то пыталась заснуть и вскидывалась из-за терзавшего горло кашля. Когда Фаина приходила в себя, в темно-синих от усталости глазах плескались страх и непонимание. Сестра никогда сильно не болела.

– Я умру, братик? – один раз тихо спросила она.

– Нет, – уверенно ответил Леовен, не зная, сказал ли правду.

Накануне возвращения доктора он заснул в кресле у кровати Фаины, выжатый трехсуточным бдением. Ему снились кошмары.

Разбудило – робкое прикосновение ладошки к небритой щеке. Сестра, бледная и растрепанная, стояла босиком на холодном полу и плакала. Вздохнув, офицер взял ее на руки, уложил обратно в кровать, закутал в одеяло и нежно обнял. Фаина с умиротворенной улыбкой свернулась в клубочек: она больше не боялась. Леовен ощутил в ней, казалось бы, угасшую упрямую искорку и неожиданно почувствовал себя настоящим рыцарем, опорой маленькой девочки.

От этого осознания что-то внутри перевернулось.

Доктор приехал утром. Осмотрев Фаину, заключил – кризис миновал. Аккуратно подобранные слова и подавленный вид подтвердили: он сожалел о своей ошибке. Его переживания оставили в душе Леовена гнетущий след. Леовен предложил ему по собственному желанию отказаться от должности семейного врача и покинуть графство – предпочел не поднимать скандал, многое утаив от матери, Тимура и слуг. Рассказал только отцу.

– Уважаю, – ответил лорд Кречет.

И они еще долго сидели в полумраке кабинета без единого слова. Пили вино. В камине догорали дрова, рассыпаясь затухающими углями. За окном падал снег, тихо, неторопливо и печально.

В тот вечер Леовен пообещал себе беречь Фаину от всех бед. Его небрежность, безответственность, горячность не поломают ей жизнь, как Тимуру. Он стыдился, что не защитил младшего брата. Тимур получил серьезную травму и скрывал увечье – иначе не взяли бы на Флот.

Алеманд снова саданул кулаком по переборке. По руке расползлась отрезвляющая боль.

Греонский мерзавец барон Эмрик Архейм предлагал ему выбор между сестрой и Флотом!

Подчинившись, он потеряет господство в воздухе и отдаст врагу Венетру. Взбунтуется – где-то погаснет солнышко Фини… Малышки Фини, которую он поклялся защищать и любил всем сердцем.

Алеманд не мог выполнить требования Архейма. Нарушить присягу. Предать Корону. Он с отвращением понимал: экипаж «Вентас Аэрис» верил командиру и не ослушался бы приказа сдаться – стоило лишь сказать, будто Флейц сообщил нечто важное о герцогской семье.

Барон все просчитал. Алеманд хотел искромсать его шпагой, как тренировочный манекен.

Он уставился в иллюминатор, не видя неба, стекла и даже своего отражения. Мир растворился в непроглядной удушливой бездне. Рокот моторов, скрип фюзеляжа, вой ветра доносились как через вату. Офицер попытался сделать шаг назад, но не ощутил ног, словно тело одеревенело…

В чувство привел громкий окрик Бертрева:

– Вот вы где, сэр! Вас обыскались! – запыхавшийся валет быстро подошел к Алеманду. – Служба на связи! Мистер Ленид передает: земля под контролем, боевым группам – защищать небо.

Алеманд развернулся и пристально посмотрел валету в лицо. Помолчал, ощущая на горле невидимую хватку тяжелого решения; сердце сковал лед. Он чувствовал себя живым мертвецом. Сообщение Бертрева одновременно подписало Фаине приговор и вдохнуло надежду на ее помилование.

– Внутренняя связь тоже работает?

– Да, сэр.

– Прекрасно, – тяжелым, как свинец, голосом ответил офицер и направился к переговорному устройству. – Говорит коммандер Алеманд. «Вентас Аэрис», спустить флаги. Продемонстрируйте «Окулус Арканум», что мы приняли ультиматум. Экипажу – полная боевая готовность. Майор Даремин, собирайтесь к вылету. Лейтенант Карсов, немедленно свяжитесь с «Селестией Лекс».

Алеманд отпустил кнопку передачи.

– Идемте, Бертрев. Небо над Венетрой принадлежит только Его Величеству и Белому Солнцу.