за прозрачным экраном полусекретности, который позволял общественности следить за основными этапами дебатов, о которых сообщали различные делегации корреспондентам прессы.

Традиционные методы дипломатии практически исчезли не только из более зрелищных переговоров между Востоком и Западом. То же самое можно сказать и о повседневной работе дипломатических миссий Соединенных Штатов и других западных стран, с одной стороны, и Советского Союза и его друзей — с другой. Два дополнительных фактора должны разделить ответственность за этот упадок: своеобразный нетрадиционный подход двух сверхдержав к вопросам международной политики и сам характер мировой политики в середине ХХ века.

В годы своего становления Соединенные Штаты пользовались услугами необычайно блестящей дипломатии. Начиная с эпохи Джексона выдающиеся качества американской дипломатии исчезли, как исчезла и необходимость в них. Когда в конце 1930х годов необходимость в активной американской внешней политике стала очевидной, Соединенным Штатам пришлось опираться лишь на посредственную дипломатию.

В этот решающий период ни государственный секретарь, ни постоянные сотрудники Государственного департамента, ни дипломатические представители за рубежом не оказывали более чем подчиненного влияния на проведение американской внешней политики. Когда Рузвельт, который в течение двенадцати лет практически единолично определял американскую внешнюю политику, покинул сцену, не осталось ни одного человека или группы людей, способных создать и привести в действие тот сложный и тонкий механизм, с помощью которого традиционная дипломатия обеспечивала мирную защиту и продвижение национальных интересов. Оставались только те инструменты дипломатии, которые существовали и были едва достаточны в условиях фактической изоляции. Теперь к этому добавилось возвышение военной силы в международных делах.

Ганс Моргентау

По совершенно иным причинам — их три — Советский Союз не смог создать адекватные инструменты для дипломатического взаимодействия. Большевистская революция 1917 года уничтожила российскую дипломатическую службу, которая могла оглядываться на давние традиции и имела ряд блестящих достижений. Немногие дипломаты старой школы, оставшиеся на своих постах после революции, и новые талантливые дипломаты, вышедшие из рядов революционеров, имели мало возможностей проявить себя. Враждебность между Советским Союзом и большинством других государств и вызванная этим изоляция Советского Союза не позволяли вести нормальные дипломатические отношения.

Более того, официальная российская философия рассматривает такие отношения только как временную целесообразность, а не как нормальный и постоянный способ поддержания отношений с капиталистическими государствами. Она верит в неизбежность распада капиталистических обществ. Этот распад, по его утверждению, произойдет либо спонтанно, либо в результате революции. Российский дипломат как выразитель этой философии является, прежде всего, инструментом исторического процесса, разворачивание которого он может замедлить или облегчить, но изменить который не в его власти. Его задача — оказывать поддержку революционным силам в зарубежных странах, которые осознают предопределенность хода истории и готовы помочь ему.

Для дипломата такого рода традиционный бизнес дипломатии должен быть побочным по отношению к более широкому вопросу исторического процесса, который, с установлением социализма повсюду, в конечном итоге сделает дипломатию излишней. В руках такой дипломатии убеждение, переговоры и угроза применения силы являются лишь временными средствами. Сама дипломатия — не более чем временная мера, рассчитанная на переходный период, прежде чем окончательный катаклизм приведет к всеобщему социализму, а вместе с ним и к постоянному миру.

Российский дипломат — это эмиссар тоталитарного государства, которое карает неудачу или излишнюю вольность в интерпретации официальных распоряжений потерей должности и лишением свободы. Контрпредложения и другие новые элементы в переговорах требуют новых инструкций от министерства иностранных дел. Содержание этих новых инструкций снова представляется другим правительствам, которые могут принять их или оставить, и так далее, пока терпение одной или другой или всех сторон не будет исчерпано. Такая процедура уничтожает все достоинства дипломатических переговоров, такие как быстрая адаптация к новым ситуациям, умное использование психологического открытия, отступление и наступление в зависимости от ситуации, убеждение, услужливый торг и тому подобное. Дипломатические переговоры, практикуемые новой российской дипломатией, напоминают лишь серию военных приказов, передаваемых от верховного командования, министерства иностранных дел, полевым командирам, дипломатическим представителям, которые в свою очередь сообщают противнику условия капитуляции.

Дипломат, чьей главной задачей должно быть получение одобрения начальства, обычно стремится сообщить не правду, а то, что оно хотело бы услышать. Эта тенденция подгонять правду под желания иностранного ведомства и окрашивать факты в выгодные цвета встречается во всех дипломатических службах. У русских она неизбежно становится почти навязчивой идеей, поскольку подчинение дает хотя бы временную безопасность на посту.

Таким образом, слабость американской дипломатии усугубляется пороками российской дипломатической системы, и их совпадение во многом объясняет фактическое исчезновение нормальных дипломатических отношений между Соединенными Штатами и Советским Союзом.

То, чего не хватает в этом объяснении упадка дипломатии в наше время, восполняется самой природой современной мировой политики. Проникнутые крестоносным духом новой моральной силы националистического универсализма и одновременно искушенные и напуганные потенциалом тотальной войны, две сверхдержавы, центры двух гигантских силовых блоков, сталкиваются друг с другом в несгибаемом противостоянии. Они не могут отступить, не отказавшись от того, что считают жизненно важным для себя. Они не могут наступать, не рискуя вступить в бой. Убеждение, таким образом, равносильно хитрости, компромисс означает предательство, а угроза применения силы заклинает войну.

Учитывая характер силовых отношений между Соединенными Штатами и Советским Союзом и то состояние духа, которое эти две сверхдержавы привносят в свои взаимоотношения, дипломатию нечем описать, и она с необходимостью должна устареть. Военный ум не знает ни убеждения, ни компромисса, ни угроз силой, которые призваны сделать фактическое применение силы нецелесообразным. Он знает только победу, поражение и концентрацию силы в самом слабом месте противника.

Будущее дипломатии

Возрождение дипломатии требует устранения факторов или, по крайней мере, некоторых их последствий, которые ответственны за упадок традиционной дипломатической практики. Приоритет в этом отношении принадлежит обесцениванию дипломатии и ее следствию — дипломатии парламентских процедур. В той мере, в какой это обесценивание является лишь результатом обесценивания политики власти, того, что мы сказали о последней, должно быть достаточно для первой. Дипломатия, каким бы морально непривлекательным ее занятие ни казалось многим, есть не что иное, как симптом борьбы за власть между суверенными государствами, которые пытаются поддерживать между собой упорядоченные и мирные отношения. Если бы существовал способ запретить борьбу за власть на международной арене, дипломатия исчезла бы сама собой. Если бы порядок и