То, что было или не было сделано в отношении этого вопроса, очевидно, не имеет никакого отношения к этим голосованиям. Причина, по которой голосование против оппонента в совещательном международном органе является бесполезным и даже злонамеренным.

Когда Конгресс США голосует против меньшинства, он фактически решает вопрос на время. Это возможно по четырем причинам, все из которых отсутствуют на международной арене.

1. Парламентское большинство является неотъемлемой частью целой системы механизмов мирных изменений, каждый из которых может действовать в дополнение или поддержку, или в качестве корректировки других, и все они ограничены и скоординированы Конституцией. Меньшинство и большинство в Конгрессе составляют интегрированное общество. Помимо совещательных органов, принимающих решения большинством голосов, национальное общество создало ряд механизмов, таких как президентское вето и судебный контроль, с помощью которых голос большинства может быть отменен, а меньшинство может быть защищено от незаконного использования и произвольного злоупотребления голосом большинства. За решением большинства, как и за побежденным меньшинством, стоит вся моральная и политическая мощь национального сообщества, готовая привести в исполнение решение большинства и защитить меньшинство от несправедливости и злоупотреблений.

2. Инструменты мирных изменений, действующие в рамках национального сообщества, дают меньшинству шанс стать большинством когда-нибудь в будущем. Этот шанс заложен в устройстве периодических выборов и в динамике социального процесса, который производит все новые выравнивания и новые распределения власти. Эта динамика также гарантирует, что меньшинство в совещательном собрании никогда не является меньшинством во всех важных для него отношениях. Группа может быть религиозным меньшинством, имеющим перевес голосов в вопросах такого рода, но может быть частью экономического большинства, определяющего экономическое законодательство, и так далее.

3. Численное соотношение между меньшинством и большинством является, по крайней мере, приближением к реальному распределению власти и интересов среди всего населения. Когда Палата представителей голосует за предложение 270 против 60, то есть 9 против 2, можно с уверенностью предположить, что лишь относительно небольшое меньшинство американского народа отождествляет себя с проигравшей мерой.

4. Хотя в Конгрессе каждый поданный голос считается за один, с политической точки зрения, конечно, верно, что все голоса не имеют одинакового веса. Отрицательный голос влиятельного председателя комитета, промышленника, фермера или рабочего лидера с в отношении законодательного акта, затрагивающего интересы их соответствующих групп, вполне могут иметь отношение к политическим, экономическим или социальным последствиям, которые, по замыслу большинства, должен был иметь данный законодательный акт.

Меньшинство в Совете Безопасности всегда, особенно в нынешних политических условиях, может быть постоянным. По тем же причинам статус меньшинства будет распространяться на все вопросы большой важности. Система двух блоков, которая доминирует в современной мировой политике, приводит к постоянным выравниваниям по обе стороны разрыва. Напряженность между двумя блоками делает практически все вопросы политическими. Когда такие вопросы выносятся на голосование, приверженцы двух блоков, скорее всего, разделятся по линии, разделяющей эти два блока.

Численное соотношение между меньшинством в два человека и большинством в девять человек, очевидно, ни в каком смысле не соответствует реальному распределению власти и интересов между членами Организации Объединенных Наций, равно как и голос наиболее влиятельных членов Совета Безопасности не представляет собой относительно малую долю общей власти сообщества наций. Напротив, разделение в Совете Безопасности девять к двум приближается к разделению, скажем, девять к семи, если говорить о реальной силе членов Организации Объединенных Наций, склоняющихся на ту или иную сторону. И голос Соединенных Штатов или Советского Союза приближается к тому, чтобы представлять одну треть от общей мощи всех членов Организации Объединенных Наций.

Перевес голосов влиятельного меньшинства в совещательном международном органе, таким образом, не выполняет полезной цели. Ведь меньшинство не может согласиться с решением большинства, а большинство не может обеспечить выполнение своего решения в отсутствие войны. В лучшем случае парламентские процедуры, перенесенные на международную арену, оставляют все как есть; они оставляют проблемы нерешенными и вопросы нерешенными. В худшем случае, однако, эти процедуры отравляют международную атмосферу и обостряют конфликты, которые несут в себе семена войны. Они предоставляют большинству возможность унижать меньшинство публично и так часто, как оно того пожелает. В форме вето, являющегося следствием голосования большинства в обществе суверенных государств, эти процедуры дают меньшинству оружие, с помощью которого оно может препятствовать воле большинства и вообще не допустить функционирования международного органа. Ни большинству, ни меньшинству не нужно использовать самоограничение или осознавать свою ответственность перед международной организацией или перед человечеством, поскольку то, за или против чего голосует та или иная сторона, не может повлиять на ход событий. Для одной группы суверенных государств голосовать против другой группы суверенных государств — это, дин, ввязываться в глупую игру, которая ничего не может достичь, но вполне может привести к дальнейшему движению к войне.

Решение большинством голосов подразумевает третий из пороков новой дипломатии, который стоит на пути возрождения традиционной дипломатической практики: фрагментация международных вопросов. По своей природе решение большинством голосов касается единичного случая. Факты жизни, с которыми приходится иметь дело с решением большинства искусственно отделяются от фактов, которые предшествуют, сопровождают и следуют за ними, и превращаются в юридическое «дело» или политический «вопрос», который должен быть решен как таковой решением большинства. Во внутренней сфере эта процедура не обязательно вредна. Здесь решение большинства совещательного органа действует в контексте сложной системы приспособлений для мирных изменений, дополняющих, поддерживающих или проверяющих друг друга в зависимости от обстоятельств, но в любом случае настроенных друг на друга в определенной мере и таким образом придающих отдельным решениям согласованность друг с другом и со всей социальной системой.

На международной арене такой системы интегрирующих факторов не существует. Следовательно, здесь особенно неадекватно рассматривать одно «дело» или «проблему» за другим и пытаться решить их последовательностью голосов большинства. Дело или вопрос, например, греческий или палестинский, всегда является отдельной фазой и проявлением гораздо более широкой ситуации. Такой случай или вопрос уходит корнями в историческое прошлое и простирает свои последствия за пределы конкретной местности и в будущее. Наше обсуждение отношений между спорами и напряженностью дало нам представление о тесных отношениях, которые существуют между поверхностными явлениями международных конфликтов и теми большими и неопределенными проблемами, погребенными глубоко под поверхностью повседневных событий международной жизни. Рассматривать дела и вопросы по мере их возникновения и пытаться решить их в соответствии с международным правом или политической целесообразностью — значит иметь дело с поверхностными явлениями и оставлять глубинные проблемы необдуманными и нерешенными. Лига Наций пала жертвой этого порока; Организация Объединенных Наций, не вняв примеру Лиги, не только возвела его в принцип, но и развила до тонкого искусства.

Например, нет сомнений в том, что Лига Наций