- Через пару лет ты поймешь, что я был прав. Сейчас тебе кажется, что ты можешь все, но это далеко не так, Ксеня.

Ксюша фыркнула. На льду Элина плавно подняла руки, призывая Лизу повторить движение. Ксюша отметила, что фигуристка справилась с задачей очень хорошо и, вероятно, даже лучше, чем того ожидала Кимер. Лиза вообще была очень пластичной, а ее растяжка вызывала восхищение.

Женя еще немного постоял рядом, а потом отошел. Ксюша почувствовала, как мигом стало холодно. Она могла сколько угодно злиться на мужа, что-то ему доказывать, кричать, бросаться обвинениями, но все это имело смысл только тогда, когда он был рядом. Без него смысла не имело ничего. И именно поэтому она хотела бы сейчас развернуться и уйти. Тогда бы она не видела, каким красивым становится лицо Элины, когда та улыбается. Тогда, возможно, она не думала бы о том, насколько близка была дружба ее мужа и этой чужой женщины.

Удивительно, но тренировка прошла в рабочем режиме. Лиза боялась, что настроение Макса отразится на их работе, однако ее опасения оказались напрасными – он не срывался на ней и не игнорировал. Он все так же аккуратно поднимал ее в поддержке и плавно опускал на лед, руки его были все такими же крепкими, а движения уверенными. Она вдруг вспомнила, как он кричал на нее в тот день, когда застал плачущей в раздевалке и накормил ужином в ресторане, как говорил, что отвечает за нее на льду. Странно, что это вспомнилось ей именно сейчас. Лиза много раз видела, как после ссоры они с Алисой выполняют сложнейшие элементы, но особо не задумывалась об этом, точнее, ей казалось, что она не задумывалась. Она вспомнила, как удивительно для нее было первый раз ощутить себя парящей надо льдом на руках этого мужчины. Волнительно и страшно. Но в том, как он держал ее, чувствовалось что-то такое… Что-то, что позволяло довериться ему.

Забравшись в машину после вечерней тренировки, Лиза тут же уткнулась в телефон. Она делала вид, что крайне заинтересована новостной лентой, хотя в действительности очередные политические разборки нагоняли на нее скуку. Начинать разговор первой она не собиралась, а Макса, судя по всему, тишина не напрягала вовсе. Через пятнадцать минут Лиза не выдержала и, кинув телефон на приборную панель, уставилась в окно. Это было невыносимо. В чем она опять виновата?!

- Хочешь кофе?

Услышав голос Самойлова, она обернулась. Он смотрел на дорогу.

- Хочу.

Она вдруг поняла, что и в самом деле с удовольствием бы выпила стакан ароматного горячего латте. Даже кофейный запах как будто почувствовала…

Макс кивнул, но больше ничего не сказал. Вскоре он остановил машину возле знакомой кофейни и вышел, оставив Лизу дожидаться в салоне. Она проводила его взглядом и со вздохом откинулась на спинку сиденья. Потом отстегнула ремень, решительно открыла дверь со своей стороны и ступила на асфальт. За Максом она идти не собиралась, но и сидеть в машине не хотела, тем более что вечер стоял чудесный. Она пообещала себе, что в ближайший же выходной выберется на прогулку. В идеале хорошо было бы поехать за город, на природу, но, вероятнее всего, ей придется ограничиться каким-нибудь парком или просто побродить по улицам. Что же, тоже неплохо. В летние выходные машин на московских дорогах было не так много, город как будто замедлял свой ритм, и ей это нравилось – меньше шума, меньше суеты. Скрытые ветвями деревьев аллейки парков с пляшущими под ногами солнечными бликами, кривые тенистые переулки в центре, звенящий трамвай, скользящий по рельсам возле Чистых прудов, Центральный Детский Мир на Лубянке… Лизу угнетало одиночество, невозможность поделиться мыслями, ощущениями, желаниями с кем-то по-настоящему близким, и все же здесь, в своем родном городе, она наконец-то смогла почувствовать вкус долгожданной свободы.

Оперевшись о капот BMW, Лиза подставила лицо ветру. Кофейня располагалась в переулке, машины проезжали здесь нечасто, было тихо и уютно. Приятно лаская слух, шелестели листья деревьев.

- Держи, - произнес Макс и отдал ей стакан.

Лиза заметила его приближение еще раньше, но никак не отреагировала. Теперь она взяла стакан и, сняв крышку, сделала глоток. На верхней губе осталась пенка, и Лиза слизнула ее кончиком языка.

- Спасибо.

Макс кивнул и отвернулся. Смял крышку своего стаканчика и, подойдя к урне, стоявшей возле входа в кофейню, выбросил. Лиза следила за ним взглядом, медленно отпивая глоток за глотком, она так и не отошла от автомобиля. Скользнув по ней взором, Самойлов отвернулся. Лиза была слишком красивой, чтобы он мог смотреть на нее и сохранять хладнокровие. Стоило ему выйти из кафе и увидеть ее, опирающуюся пятой точкой на капот, как в груди шевельнулось что-то теплое, жадное, а руки напряглись. Ее бирюзовый сарафан мягко струился по бедрам и открывал изящные коленки, маленькая серебристая пряжка на белых босоножках блестела от солнца, подчеркивая красоту щиколоток. Когда Лиза коснулась волос, заправляя за ушко выбившуюся прядку, он заставил себя не думать о ее пальцах. Какие нежные у нее руки…

За спиной раздался тихий стук каблуков. Макс сильнее сдавил картонный стакан. Еще немного и горячий кофе пролился бы ему на руку. Но ему было все равно. Его раздражали собственные чувства, раздражало, что он думает о Лизе больше, чем должен, что не может спокойно смотреть на ее чёртовы бесконечные ноги, не вспоминать вкус ее губ. Шаги затихли. Макс сделал несколько глотков и повернулся. Лиза стояла в паре метров и не отрывала от него взгляда. Ему стоило больших усилий сдержаться и не заскрипеть зубами. В мочках ее ушей поблескивали крохотные сережки-гвоздики: на время тренировки она их сняла, а сейчас снова вставила в уши. Он понятия не имел, настоящие ли это бриллианты или дешевая бижутерия, ему было все равно. Ему просто хотелось коснуться губами чувствительного места за ее ушком и обвести каждую из этих блестящих штучек языком.

- За что ты на меня злишься? – Ее голос прозвучал тихо. Он почти сливался с шуршанием листьев.

- Я на тебя не злюсь, - рассматривая ее, ответил Самойлов. Лениво поднес стакан к губам. Размеренность его слов и движений заставляла ее теряться, и он это видел. – Тебе кажется.

Лиза чуть заметно усмехнулась и покачала головой, повернулась к нему спиной и неспешно зашагала обратно к машине. Она точно знала, что он злится и злится именно на нее. И не могла его понять. Она вообще часто не могла его понять. И от этого ей было страшно. Она не знала, чего ждать от него в следующее мгновение, не знала, к чему готовиться. Она чувствовала себя так, словно идет по краю обрыва, совершенно не представляя, что ждет ее впереди. Это изматывало, но она упорно шла по краю этой проклятой пропасти.

Макс смотрел на нее и не мог отвести глаз. Это раздражало его, но он все равно смотрел. Подол ее сарафана едва заметно колыхался, широкие каблуки босоножек тихо постукивали. Тук… тук…тук… У нее были удивительно красивые икры. Ее узкие бедра плавно покачивались в такт шагам, спина была прямая, плечи расправлены. Остановившись, она обхватила стаканчик обеими руками и посмотрела куда-то вдаль, потом отпила и пошла дальше. И снова тук… тук… тук… Услышав, как за ней захлопнулась дверца машины, Макс прикончил кофе и все-таки смял картон. С ожесточением кинул мусор в урну и тоже пошел к автомобилю. Лиза снова ковырялась в телефоне, стакан с остатками кофе был зажат между ее коленей. Максу дико хотелось выдрать телефон из ее рук, хотелось, чтобы стакан опрокинулся на пол, и кофе разлился по коврику возле ног Меркуловой, чтобы на ее идеально-белых босоножках остались кофейные пятна. Он старался не смотреть на нее, но все равно видел, как она взяла стакан и поднесла его к губам. Он резко нажал на газ, и машина сорвалась с места. Лиза едва не подавилась, капля стекла по ее подбородку. Она успела поймать ее пальцами прежде, чем на сарафане расплылась темная клякса.