как огонь «доедает» подножье деревянных стен. – Ну… точнее её остатки.

Префект задумался о смыслах и целях этой воины. Он – человек пошедший за Велисарием ради спасения родины от неримских полчищ, стал доблестным воином панэндеральского содружества, стремящегося теперь возродить страну из пепла. Но появились сначала мятежники, «кровь от крови» энедеральской, которые восстали против нового порядка, устроив эпическое противостояние времён Киланы Хаммершлаг. И предназначение этой войны, её содержание, не просто остановить повстанцев и еретиков-отступников, а сделать страну вновь единой. Воины шагнули в пламя ревущей борьбы, чтобы родина больше не знала бед, не знала власти тьмы. Префект взирает на тлеющие стяги Королевства, и арпские тотемы, украшенные символикой вороньего крыла, понимая, что те, против кого они воевали, ни за что не согласились бы на мир или хоть какие-то переговоры. Отравленные злом, они сами ступили на тропу войны, но те, чей взор затуманен тьмой, не способны узреть гибельность своего пути.

Жак оглянулся на легионеров. Кто-то в прошлом ралаим, бандит, преступник, в общем сброд, ставший обречённым воинством, пошедшим на неравный бой, превратившийся борцов за свободу и свой народ. Префект в своё время поверил Велисарию, встал на его сторону, на сторону новых идеалов, с которыми Святой орден не хотел мириться… на сторону Эндеральского Союза. И теперь можно зреть то, что получилось из этого – в стране приходит порядок, восстанавливаются сёла и города, медленно налаживается мирная жизнь и недалёк тот час, когда Эндерал возродится в блеске былого величия. Но всё имеет цену и Даль’Аглен об этом вспоминает, когда до его уха доносятся слова:

– Разрешите доложить о потерях.

– Разрешаю, – угрюмо позволил парень, рассматривая разрушенный и пылающий город в котором всё ещё звучат звуки битвы.

– Из первой цинтрии потери составили двадцать три легионера, ваша цинтрия потеряла тридцать девять легионеров, третья цинтрия пострадала больше всех – сорок шесть легионеров пали из-за засады.

– Что с союзниками? – строго вопросил префект.

– Топорники утратили всего десяток, а из хранителей только двое.

– Ладно… ступай. Раздай нужные приказы.

«И это без подсчётов раненых», – мрачно подумал Жак, не радуясь тому, что Высокий Сенат решил отправить сюда новообразованные три цинтрии комитат новообразованного Четвёртого легиона, а не обученных принципусов и триарианцев республики Арк. Но с другой стороны – они есть эндеральский легион, поставленный для подобных целей. Пока армии Арка или Дюнного, Пороховой пустоши или Солнечного берега, Речного или иного края держат натиск ужаса в своих землях, именно Легион наступает и несёт свет туда, где всюду и везде кишит тьма. Они легионеры… это их долг – жертвовать своей кровью и жизнями, ради покоя мирного населения. Это долг истинного воина, который сражается за родине, семью, друзей и добрых друзей своей страны.

– Легионеры! – обратился громогласно Жак, обернувшись к солдатам. – Сегодня вы показали прекрасный бой. Добрые граждане Эндерала могут спать спокойно. Ибо такие храбрые воины как вы, разбили вражеский форт, сохранявший последний оплот еретиков от праведного гнева. Теперь Велисарий с ударным корпусом сможет поставить точку в этой войне. За это я буду ходатайствовать вам о выплате двойного жалования, а вдовы и семьи погибших получат выплаты. Да здравствует Эндерал! Да здравствует Сенат и народ Эндерала!

В ответ легионеры ударили кулаками о нагрудники и громогласно крикнули:

– Да здравствует Эндерал! Да здравствует Союз!

Спустя день.

Серая реальность вечным покровом царит над этим местом, а солнце оказалось скрытым за тяжёлой пеленой облаков. Стоит поднять голову, как можно увидеть жутковатую серо-свинцовую небесную твердь. Тут и там, среди массива деревья, попадаются разбросанные кости разбитых скелетов, тела эндеральцев, зашедших слишком далеко, а также куски и остова зданий, напоминающих о бурном прошлом этого места. Но вскоре и здесь должно засиять солнце, ибо подступает армия, способная решить извечную проблему Тёмной долины и установить власть живых.

Они идут. Огромное войско медленно подступает к сердцу Тёмной долины, ведомое Консулом. За блестящей фигурой полководца, ступает целая вереница воинов, в которых он видит молот, что сокрушить цитадель нечестивцев. Флав ведёт армию на коне. Военачальник сияет роскошным доспехом – мускулатой, сделанной из чёрной стали. Его руки защищены кольчужными рукавами, наплечниками из закалённого металла, и перчатками толстой кожи. Ноги закрыты щитками по кольчужным поножам. Голова же красится чудесной работы изящным шлемом, что потрясывает гребнем насыщенно-лилового цвета, прям в цвет развивающегося плаща.

Велисарий идёт в самом начале колонны войск. Вокруг него не менее десяти прекрасных латников, чей доспех ослепил бы, коли же на небе светило солнце. Серебряные пластины, складывающиеся в чудесные нагрудники, перчатки и сапоги, на которых золотом красуются символы… доспехи серафимов горят великолепием. Полководец бесстрастно взглянул на них, находя в новых воителях осколки прошлого мира. Это серафимы – бывшая гвардия Рождённых светом, рассеянная после их гибели по миру. Прослышав о бурном росте Эндерала, они потянулись туда, навстречу порядку, подобно тому, как мотылёк летит на свет. Велисарий принял их, а Сенат дал им работу – быть стражами нового мира и сражаться против тьмы на фронтах войн, а также стать наставниками и хранителями церквей по всей стране. Они же в ответ принесли клятвы верности в Храме Единого, что был перестроен из Храма солнца.

Консула холодно радует то, что все остатки старого мира нашли дом в Эндерале. Нерим и Кира захлёбываются в пламене гражданских воин, а Скарагг готовится в тотальной войне, осадив Киле. И только Эндерал готов стать островком мира и порядка посреди бушующего моря волнений.

«Это твоя заслуга», «это твоими и только твоими усилиями», – рождаются мысли в уме Велисария по мере приближения к полю битвы. Но он отгоняет их, ибо знает насколько они могут быть губительны и опасны. Как только его войска пересекли границу Тёмной долины, то целый каскад идей, говорящих о величии Велисария, сразило ум мужчины. Но он стойко от них отмахивается, противопоставляя надуманной гордости смирение, вспоминая пример Арантеаля.

«Нет, не моими силами, но по благодати Бога Единого, и усилиями высоких господ, да народа», – парирует он выпады тёмного шёпота.

Нет сомнений, что эти мысли – порождение зла, проистекающего из монастыря Вестгард. Велисарий смотрит тяжело на Исаила, который молитвой и постом отгонял от себя мысли и парировал ментальные атаки. Клирик идёт гордо, его посох – древко, пропитанное рвением и веры и магией, на котором фонарь, ставший символом новой веры, что сияет подобно лампе во тьме.

Полководец снова смотрит вперёд, там, где оплот врага – Вестгард. Ведь туда стекались все остатки порождений зла… не осталось под знамёнами Королевства ни людей, ни