Поставив фонарь на печку, открыли фляжку, в которой еще оставалось кое-что на донышке, и уселись, вслушиваясь в тишину.

- Удобный случай, Джордж, не упусти. Такого можно двадцать лет ждать.

- Да, - сказал он, - только б получилось поиметь ее.

- Получится, подбодрил я. - Оставлю тебя одного.

- Не надо, Хэл. Подождем немного и пойдем вместе.

Я посидел минутку, потом поднялся.

- Может, она ждет нас под мостом, - предположил Джордж.

Мы спустились под мост. И точно, она стояла там.

- О Джордж, - закричала она, - я думала, ты никогда не придешь. - Она пылко обняла его.

Я пошел к дороге, сказав, что постерегу их. Я простоял на перекрестке почти полчаса. Фонарь, конечно, притушил. «Придурок! - думал я о Джордже. - Не почувствует себя счастливым, пока не обрюхатит ее».

Наконец раздались их шаги.

- Ну что, удалось на этот раз? - спросил я, когда мы проводили глазами удалявшуюся Китти.

- Пошли к реке, - простонал Джордж. - Мне кажется, я весь в крови.

-Ого! - присвистнул я. - Ну все! Теперь ты действительно влип.

- Пожалуй, придется нам скоро возвращаться в город, сказал Джордж.

- Что? Собираешься оставить ее в этой дыре?

- Она не выдаст. Я заставил ее дать обещание.

- Я не о тебе думаю, прохиндей, а о ней.

- А-а. Мы все устроим, когда она приедет в город, - сказал Джордж. - Я знаю одного студента-медика, который, если нужно будет, сделает чистку.

- Думаешь, возможно кровотечение?

- Нет, - ответил Джордж. - Здоровье у нее крепкое.

Мы помолчали.

- Да, насчет Уны, - сказал вдруг Джордж. - Я тут подумал, Хэл, и решил, что лучше тебе самому все уладить, без моей помощи. Я только напорчу.

- Подонок!

Мы снова замолчали.

- Я, наверное, уеду через день-два, - сказал я, когда мы подошли к дому.

- Может, и правильно, - проговорил Джордж. - Не хочешь злоупотреблять их гостеприимством, так я понимаю.

- Я бы хотел заплатить им что-нибудь.

- Не делай этого, Хэл, они обидятся.

- Ну тогда что-нибудь куплю.

- Хорошо, - сказал Джордж и, помолчав, добавил: - Не думай, что я не благодарен тебе за все, что ты сделал.

- Пустяки, - ответил я. - Когда-нибудь ты сможешь помочь мне.

- Извини за Уну… Я правда…

- Забудь об этом! - оборвал я его.

- Жаль будет, если потеряешь ее, Хэл.

- Пусть тебя это не беспокоит. Я не собираюсь отказываться от нее.

- Этот Карнахан… Знаешь, она с ним помолвлена.

- Что? Почему же ты раньше мне этого не сказал?

- Не хотел расстраивать, - вздохнул Джордж.

- Вот, значит, как? Слушай, я еду завтра, первым поездом.

- Не пори горячку, Хэл! Они уже три месяца как обручены.

- Что? Господи, это просто невероятно! Как ты мог спокойно молчать о таких вещах?

- Я думал, рассосется. Уверен, что она не любит его.

- Но она может выйти за него просто мне назло! - выкрикнул я.

- Это правда… Но если она так сделает, будет потом всю жизнь каяться.

- А мне с этого какой прок? Слушай, ты просто болван, знаешь ты это?

- Не расстраивайся, Хэл. Что я мог сделать? Если б я рассказал, ты стал бы переживать. Кроме того, мы так долго не виделись.

- Почему не признаться честно? Тебе было просто наплевать, разве не так?

- Что ты городишь, не будь идиотом!

- Джордж, - сказал я, - я по-настоящему люблю тебя, не могу не любить, мы были так близки все эти годы. Но я никогда больше не буду тебе доверять. Кто, как не ты, должен был поставить меня в известность.

- Ладно, Хэл, как знаешь.

Мы ничего больше не сказали друг другу. Молча легли спать после того, как Джордж тщательно помылся. У меня была некоторая надежда, что я вправил ему мозги.

Утром я распрощался со всеми. В Нью-Йорке зашел в кондитерскую и, не зная, чем таким угодить старикам, послал им коробку шоколадных конфет.

С тех пор Джордж Маршалл перестал быть мне братом-близнецом.

- Так ты и потерял Уну? - спросил Макгрегор.

- Да! Вернувшись, я узнал, что она вышла замуж. Всего три дня назад.

- Что ж, может, это и к лучшему, Хэл.

- Ты прямо как Джордж.

- Нет, серьезно, на кой пытаться насиловать судьбу? Предположим, ты все-таки женился на ней. Через год или два вы бы, насколько я тебя знаю, разошлись.

- Лучше разойтись потом, чем вообще не жениться.

- Хэл, ты дубина! Послушать тебя, так подумаешь, что ты все еще любишь ее.

- Может, люблю.

- Ты рехнулся. Если завтра встретишься с ней на улице, небось удерешь во все лопатки.

- Может, и так. Но это совсем другое дело.

- Ты безнадежен, Хэл. - Он повернулся к Трикс. - Ты когда-нибудь слышала что-нибудь подобное? И он называет себя писателем! Хочет писать о жизни, а не знает человеческой природы. - Он посмотрел на меня. - Когда соберешься писать великий американский роман, Хэл, приходи ко мне! Я тебе расскажу парочку историй из жизни, чтобы ты понял, что к чему.

Я засмеялся ему в лицо.

- Давай-давай, умник, смейся. Когда перестанешь витать в облаках, опустишься на землю, приходи, я помогу тебе выпутаться из неприятностей. Научу, как прожить пару лишних лет с этой… как там ее… да, с Моной. Мона, Уна… одна другой стоит, ведь так? Почему не найдешь девчонку, которую зовут попроще: Мэри, допустим, Джейн или Сал?

Облегчив душу, Макгрегор немного смягчился.

- Хэл, - снова начал он, - все мы простаки. Ты не такой плохой парень, это я тебе точно говорю. Беда в том, что у всех нас есть идеалы. Но стоит раскрыть глаза пошире, как начинаешь понимать, что ничего нельзя изменить. Конечно, слегка изменить кое-что можно - революцию там устроить и все такое, но это ничего не значит. Люди остаются какими были - роялистами, коммунистами или просто демократами. Каждый за себя, вот в чем дело. Когда ты молод, это действует угнетающе. Просто не можешь в это поверить. Чем больше в тебе веры, тем сильнее разочарование. Потребуется еще пятьдесят тысяч лет, - или больше!- прежде чем в человечестве произойдет какое-то коренное изменение. А пока не будем унывать. Согласен со мной?

- Ты рассуждаешь точно как твой старик.

- Потому что это достаточно верно, - сказал он с серьезным видом. - И показывает, что мы не так оригинальны, как нам казалось. Мы стареем, ты это понимаешь?