с 1936 г. начальником группы русских сотрудников военного подотдела 2-го отдела харбинской военной миссии. По одной из версий, в 1943 г. у Смирнова разгорелся конфликт с руководством ЯВМ по поводу защиты чести одного из его русских сослуживцев, и он подал прошение об увольнении [Балмасов, 2007, с. 478]. Стоит отметить, что на горячий нрав Смирнова, не раз служивший причиной конфликтов, указывали многие его бывшие сослуживцы. Вместо увольнения (что было распространенной практикой) строптивому полковнику было предложено другое место работы — начальника Сунгарийского РВО. Заместителем командира Сунгарийского РВО стал майор А. Ф. Михайлов[666], также до этого работавший во 2-м отделе харбинской военной миссии. Начальниками Ханьдаохэцзийского и Хайларского отрядов остались их прежние русские командиры — капитаны Гукаев и Пешков.

Количество японских офицеров в составе РВО существенно сократилось. Теперь они выполняли роль инспекторов и советников. В частности, советником Сунгарийского отряда являлся полковник Асано, служивший некоторое время начальником 5-го отдела харбинской военной миссии, советником Ханьдаохэцзийского отряда — сотрудник (с ноября 1944 г. — начальник) ЯВМ на ст. Ханьдаохэцзы капитан Камимура, Хайларского — сотрудник хайларской ЯВМ капитан Кубо [ГААОСО, ф. Р-1, оп. 2, д. 18 005, л. 24].

После реорганизации русских воинских отрядов в общевойсковые подразделения и ликвидации учебно-полицейских структур основными учебными центрами для подготовки разведывательно-диверсионных кадров из числа русских эмигрантов стали специальные разведывательно-диверсионные школы, существовавшие обособленно от русских воинских отрядов в режиме строгой секретности. Такие школы существовали на станциях Имяньпо, Шитоухэцзы, в Хайларе, Сахаляне, Муданьцзяне.

Разведывательная школа или отряд «Облако» (отряд 900, 25 217) была учреждена харбинской военной миссией в конце апреля 1944 г. Начальником разведотряда с октября 1944 г. являлся майор Ямагата Мотомэ, в марте 1945 г. сменившийся подполковником Макино Масатоми. Отряд состоял из штаба и четырех оперативных отделов. Из русских эмигрантов были укомплектованы четыре из шести отделений первого отдела [Там же, д. 33 701, л. 119]. Одно из отделений было сформировано из китайцев [Архив УФСБ РФ по Хабаровскому краю, д. ПУ-5094, т. 3, л. 13]. Штаб разведшколы располагался на ст. Имяньпо. В окрестностях Имяньпо (мест. Лянцзялинь и Цинлуншань), в сопках, размещались три русские учебные группы школы, в дальнейшем оформленные в отряд 323. Две группы должны были готовить разведчиков-диверсантов, одна — радистов. Четвертая группа, имевшая агитационно-пропагандистский профиль, находилась на ст. Шитоухэцзы и получила в дальнейшем наименование отряд 322 [Там же, т. 1, л. 55–58].

Русские воинские отряды после их реорганизации были окружены особой заботой со стороны эмигрантской администрации и позиционировались не иначе, как национальные военные подразделения, «гордость российской эмиграции», где «лучшие представители эмигрантской молодежи с честью выполняют свой почетный воинский долг». Эмигрантское Бюро при поддержке Киовакай и Кокубо Фудзинкай (Женской организации содействия государственной обороне) проводило сбор новогодних и пасхальных подарков для служащих РВО, организовывало новогодние елки, концерты в расположении гарнизонов, посещение воинских гарнизонов в дни принятие присяги новобранцами и полковых праздников родственниками военнослужащих и общественностью.

Первые публикации о русских воинских отрядах появились в эмигрантской прессе в декабре 1943 г. Так, в связи с увольнением в резерв в конце ноября части русских военнослужащих, начальник Главного БРЭМ генерал Л. Ф. Власьевский сделал в присутствии начальника харбинской военной миссии, генерал-майора Дои официальное заявление, размещенное затем в газете «Время». В заявлении говорилось: «Государственные власти проявили акт наивысшего доверия к российской эмиграции, предоставив эмигрантской молодежи возможность получать военную подготовку, участвуя в обороне Маньчжоу-Го и получать эту подготовку в полном соответствии с идеалами российской эмиграции. На основании этого Главное Бюро приступило к развитию Сунгарийского, Ханьдаохэцзыйского и Хайларского Русских Воинских отрядов на следующих принципах:

1. Отныне эти отряды будут являться базой воинской подготовки российской эмигрантской молодежи и воспитания ее в духе здоровых государственных начал, воинской доблести и верности своему долгу и национальным идеям.

2. Командный состав полностью формируется из российских эмигрантов.

3. Срок подготовки определен в полтора года.

4. Отличительным знаком отряда является значок установленной формы» [Время, 1943, 1 дек.].

В свою очередь генерал Дои в приветственном слове к эмигрантам в январе 1944 г. отметил следующее: «Российские эмигранты, принадлежащие к семье народов Маньчжу-Ди-Го, должны также участвовать в этой Священной войне, проводя в жизнь основной принцип „делить вместе с Ниппон и Маньчжу-Ди-Го и радость, и горе, и жизнь, и смерть“» [Рубеж, 1944, № 2, с. 1].

В связи с изменением статуса русских воинских отрядов появились особые атрибуты, известные нам по Сунгарийскому отряду. Отрядное знамя, представлявшее собой белое полотнище с изображением Святого Георгия Победоносца, и нагрудный отрядный знак. Знамя было торжественно вручено Сунгарийскому РВО в апреле 1944 г., св. Георгий Победоносец стал небесным покровителем отряда (полковой праздник отмечался 6 мая). В качестве небесного покровителя Ханьдаохэцзийского РВО был учрежден Святитель Николай Мирликийский (полковой праздник отмечался 22 мая). Отрядный знак был выполнен в форме вписанного в круг выпуклого креста с расширяющимися концами (ополченческий крест), имевшего цвет красной горячей эмали с белым кантом по краю. В центре креста в круглом медальоне, окруженном цветами государственного флага Маньчжоу-го [Буяков, 2005, с. 80], располагалась фигура св. Георгия Победоносца, поражающего змия. Этот же крест был изображен на отрядных печатях РВО.

Все бывшие военнослужащие РВО объединялись в созданный в марте 1944 г. Союз русских резервистов армии Маньчжоу-го, курируемый 3-м отделом харбинской военной миссии. Штаб Союза резервистов располагался в Харбине. Начальником союза являлся полковник Асано, а его заместителем — майор (с 1945 г. — подполковник) Асерьянц. Отделения Союза резервистов были созданы в некоторых крупных эмигрантских центрах на протяжении 1944 г. В конце 1944 г. уже действовали Союз резервистов Захинганского района с центром в Хайларе и Союз резервистов Восточного района с центром в Муданьцзяне. После создания региональных отделений союза военные сборы стали проходить не в расположении Сунгарийского отряда, а по месту жительства резервистов [Смирнов С., 2015 г, с. 133, 134]. Резервисты находились на особом счету у японских властей и нередко назначались на ответственные должности. За счет резервистов пополнялись ряды горно-лесной полиции, куда еще в 1940 г. было запрещено принимать в качестве вольноопределяющихся не прошедших военную службу молодых людей.

В январе 1944 г. в Харбине с большой помпой прошел набор эмигрантской молодежи на военную службу в РВО. Эмигрантская пресса пестрела заголовками «Гордитесь, что вы воины, будьте всегда готовы к борьбе!», «Эмигрантская смена призвана к выполнению своего святого долга», «Эмигрантская молодежь всегда мечтала о военной службе» и т. п. БРЭМовская администрация инициировала среди молодых эмигрантов призывного возраста «добровольческое движение». Несколько известных в среде харбинской молодежи юношей, хороших спортсменов, отличников школьной учебной и военной подготовки, подали «добровольные» заявления на военную службу в РВО. Их портреты, интервью с ними и благодарности их родителям от эмигрантской