бы выразиться участие каждого члена организации в случае введения в городе чрезвычайного положения и мобилизации всех иностранцев. Предполагалось даже организовать специальный русский воинский резерв на случай возникновения реальной опасности для жителей Шанхая [MRC, box 3, f. Переписка начальника Дальневосточного отдела РОВС].

В период боевых действий хорошо показали себя русские молодежные организации. Так, члены Шанхайского отдела Союза мушкетеров помогли вывезти имущество русского молитвенного дома на Бродвее, нередко рискуя своей жизнью [Шанхайский мушкетер, 1940, апр.]. Шанхайские скауты, проживавшие на территории Французской концессии, под руководством своего начальника подпоручика Радецкого-Микулича помогали русским беженцам, прибывавшим из пострадавших районов города, работали при беженском общежитии, участвовали в оказании медицинской помощи. Штаб-квартира дружины была превращена в своего рода санитарный пункт, в отдаленных кварталах концессии действовали санитарные летучки скаутов-велосипедистов. Для осуществления более ответственной задачи организации «службы связи» с подразделениями, несшими охрану иностранных концессий, Радецкий отобрал группу старших скаутов, которую и возглавил. Группа предложила свои услуги директору Муниципальной полиции Французской концессии, который с благодарностью принял это предложение. В работе «службы связи» принимали участие и мушкетеры. В дальнейшем, все участники скаутской команды связи (19 человек) за свою работу были награждены медалями Шанхайской Французской концессии с аграфом на ленте с надписью «За события в Шанхае 1937 г., Французская полиция» [HIA. Kniazeff Papers, box 14, f. Отдел I].

Переход территорий Северного и Восточного Китая под контроль японцев, несмотря на то, что в крупных городах этих регионов продолжали функционировать самоуправляющиеся иностранные концессии, где и проживала основная часть русских эмигрантов, поставил на повестку дня вопрос о создании новых административных структур для руководства эмигрантскими колониями, сформированных из числа прояпонских деятелей и представителей организаций, ориентировавшихся на сотрудничество с японскими властями.

В условиях начавшейся войны часть русских, проживавших в Тяньцзине, выразила желание покинуть территорию Северного Китая, а объявленная в это время Тяньцзинской РНО спешная регистрация эмигрантов была расценена как подготовка к эвакуации. В ответ на это руководство Пекин-Тяньцзинского района Дальневосточного союза военных в лице его начальника есаула Е. Н. Пастухина в августе 1937 г. заявило, что «русская белая эмиграция с полей боя с коммунистами и подсобными им силами не бежит, но строго выполняет свой долг Белой Идеи». Вскоре Союз военных, ссылаясь на «крайне острое по своей неопределенности положение русской белой эмиграции в Тяньцзине», объявил о создании при себе временного гражданского отдела для регистрации эмигрантов до создания «правомочного всеобъемлющего учреждения» [HIA. Serebrenikov Papers, box 18, f. 18.3].

Право регистрации в гражданском отделе предоставлялось «белым русским эмигрантам, крепко стоящим на антикоммунистической позиции и строго соблюдающим принципы Нового Северного Китая[673] и братских ему Ниппон и Маньчжоу-Го». На лиц же, «имеющих тенденции проживать в Новом Северном Китае, не признавая его законов и положений», право регистрации не распространялось [Ibid].

В октябре 1937 г. на базе временного регистрационного отдела ДВСВ был организован первый в Северном Китае Антикоммунистический комитет (АК), являвшийся аналогом БРЭМ и сменивший собой местные русские национальные общины. Возглавили АК сторонники тесного сотрудничества с японцами — приверженцы атамана Семенова и фашисты. Особенно здесь выделялся есаул Пастухин. Последовательный антибольшевик, веривший, что только Япония может помочь белой эмиграции ликвидировать советскую власть в России, он был в то же время мало известен широкой общественности и не популярен, как любой радикал. Полон амбиций, но в силу общей неразвитости, низкого офицерского чина и отсутствия харизмы не мог стать настоящим лидером крайне разнородной эмигрантской общины. Выдвижение на первый план в жизни эмиграции прояпонских военных организаций привело к окончательной ликвидации в Северном Китае структур РОВС.

Антикоммунистический комитет был призван консолидировать русскую эмиграцию на антисоветской основе. Консолидация началась с военной части эмиграции. Еще в августе 1937 г. в Тяньцзине состоялся сход членов местного Казачьего союза, который решал стоит ли союзу входить в состав маньчжурского Союза казаков на Дальнем Востоке. Большая часть делегатов схода, несмотря на замечание атамана Забайкальской станицы полковника Е. Л. Трухина[674], в прошлом соратника генерала Шильникова, об отсутствии срочности в решении данного вопроса, выступила за вхождение в ДВСК. Сторонники вхождения в ДВСК, представленные в основном обер-офицерами — сотник Потапаев, есаулы Капустин и Семенов, войсковой старшина Шарабурин и др., указывали, что «политическая и жизненная ситуация Северного Китая резко изменилась, власть стала другой и поэтому никакие дальнейшие расколы уже недопустимы и мелкие группы обязаны, преследуя общие цели, вливаться в более крупные объединения… Вступить в Дальневосточный Союз — наш священный долг и выполнить приказ Походного Атамана — наша священная казачья обязанность». Кроме того, подчеркивалось, что «эмиграции и особенно казачеству путь один — с Императорской Ниппон… Дальневосточный Союз давно идет по этой цельной дороге и японцы с ним считаются, как со своим, и нам пора выйти на верную дорогу» [Ibid].

В сентябре 1937 г. был образован Тяньцзинский отдел ДВСК, начальником которого стал полковник Трухин, его заместителем — генерал Н. М. Наумов, начальником штаба отдела — полковник В. К. Токмаков, адъютантом — сотник Г. Челпанов. Отдел сразу объявил о регистрации казаков. Чтобы уберечь зеленую молодежь — казачат — от пагубного влияния интернациональной атмосферы Тяньцзина, было решено организовать по воскресным дням «сходы» казачат, где бы им давались сведения из истории России и Российского казачества, проходило обучение строю и верховой езде. В дальнейшем был сформирован взвод казачат, входивший в состав учебно-воспитательной части Тяньцзинского отдела ДВСК. Учебную часть возглавил есаул Шишкин, воспитательную — В. Н. Калачев, командовал взводом казачат войсковой старшина Ф. М. Зотов. Все — казаки-сибиряки [Ibid].

В ноябре 1937 г. Тяньцзинский отдел ДВСВ был преобразован в Северо-Китайский район союза, начальником которого остался есаул Пастухин, а должность начальника штаба первоначально занял полковник Д. М. Михайлов. Всем чинам района предписывалось выйти из состава политических организаций, но разрешалось сохранять членство в благотворительных, спортивных и культурно-просветительских объединениях. Аналогичное предписание получили члены ДВСК, им предписывалось состоять только в станицах собственных войск [Ibid]. Также как в Маньчжоу-го в Северном Китае произошла легитимация статуса русских офицеров, приказом атамана Семенова все офицеры были восстановлены в чинах времен Гражданской войны [ГААОСО, ф. Р-1, оп. 2, д. 40 789, л. 18].

В октябре 1937 г. в Тяньцзине на территории бывшей немецкой концессии (угол Сучоу и Ханькоу-род) был торжественно открыт Дальневосточный Российский Дом, ставший главным центром притяжения антикоммунистической русской эмиграции [HIA. Serebrenikov Papers, box 18, f. 18.3]. Вслед за этим был оформлен Антикоммунистический комитет. Позже подобные Дома появились и в других русских центрах Северного Китая. Отчасти альтернативным центром консолидации русских эмигрантов в Тяньцзине оставался Русский клуб, вынужденный между тем подчеркивать свою лояльность к новым властям.

В ноябре 1937 г. был организован Антикоммунистический комитет в Пекине, в марте