1938 г. — в Циндао, в октябре и декабре 1938 г. на базе ранее созданных представительств АК открылись комитеты в Калгане и Чифу. Представительства АК действовали на курорте Пэйтайхо и в городе Суйянь [ГААОСО, ф. Р-1, оп. 2, д. 23 086, л. 17 об]. Численность эмигрантского населения в этих городах составляла около полутора тысяч человек. В Тяньцзине русское население превышало шесть тысяч.

В октябре 1938 г. в первую годовщину создания первого Антикоммунистического комитета комитет в Тяньцзине был провозглашен Центральным Антикоммунистическим Комитетом Российской эмиграции (ЦАК) с подчинением ему остальных комитетов Северного Китая. Начальником Центрального АК являлся есаул Пастухин. Территориальные комитеты возглавили полковник Трухин[675] (Тяньцзин), полковник А. И. Малков[676] (Пекин), полковник Б. В. Меленецкий (Циндао), капитан В. А. Филатов[677] (Калган, столица автономного государства Мэнцзян), мичман И. Н. Кузнецов (Чифу). Председателем представительства АК в Пейтайхо являлся прапорщик В. Н. Марков [Там же, д. 40 789, л. 119]. Таким образом, в руководстве АК с самого начала оказалось много тех офицеров, которые в свое время воевали в составе Шаньдунской армии и входили в структуры Братства Русской Правды и фашистской партии.

В составе каждого комитета создавались регистрационный, военный, экономический, культурно-воспитательный, молодежный и женский отделы. Почти все комитеты располагали своими печатными органами. В Тяньцзине таковым органом оставалась газета «Возрождение Азии», в Циндао — газета «Азия», в Калгане — еженедельная газета «За Новый Порядок», издававшаяся с 1941 г. Контролировали деятельность АК представители ЯВМ. В частности, при Тяньцзинском Комитете состоял майор Таки Хироси (1940), позднее — подполковник Ватасэ (1940–1944). Для членов АК учреждался особый значок — круглой формы размером с монету в 20 фэн белого цвета с золотой окантовкой [Там же, д. 23 086, л. 20 об]. Устанавливались членские взносы, составлявшие 10 % от заработка эмигранта. Величина взносов определялась тем, что эмигрантская колония, потеряв финансовую поддержку со стороны иностранных организаций и муниципалитетов, были вынуждена теперь самостоятельно обеспечивать Дом Милосердия для содержания престарелых и больных эмигрантов, приют «Ясли» для сирот и детей из малоимущих семей, Русскую больницу и общедоступную столовую [HIA. Serebrenikov Papers, box 18, f. 18.3]. Взносы были непомерно высокими (для сравнения, взнос члена БРЭМ составлял 1 % от заработка) и это вызывало недовольство [Буяков, 2005, с. 36].

Первоначально далеко не все русское эмигрантское население оформило свое членство в Антикоммунистических комитетах. Однако в дальнейшем, в условиях разразившейся Восточноазиатской войны, когда обеспечение населения предметами первой необходимости осуществлялось по карточкам через особые представительства, а отказ поддержать строительство Великой Восточноазиатской сферы совместного процветания вызывал подозрение со стороны властей, большинство эмигрантов, а также часть вышедших из советского подданства лиц зарегистрировались в комитетах.

Руководство Антикоммунистических комитетов, особенно Тяньцзинского, с самого начала их существования стремилось играть определяющую роль в жизни эмигрантских сообществ, контролируя все сферы их деятельности. Комитеты оказывали сильное давление на советских граждан, заставляя их переходить в эмигрантское состояние. Заявления советских граждан с просьбой принять их в состав эмигрантской колонии и раскаянием в прошлых ошибках регулярно размещались на страницах «Возрождения Азии». Даже статус эмигранта и члена АК не избавлял человека от подозрений. Все эмигранты, зарегистрированные в Антикоммунистических комитетах, делились на три категории — активные антикоммунисты (категория «А»), экзаменующиеся антикоммунисты (категория «Э») и пассивные антикоммунисты (категория «П») [HIA. Serebrenikov Papers, box 18, f. 18.3]. Каждому эмигранту нужно было выполнять все предписания руководства АК, проявляя при этом рвение, в противном случае можно было попасть в черный список, получив ярлык провокатора или пособника Советов[678].

Реорганизация АК привела к реорганизации структур, отвечающих за объединение бывших военных и осуществление военной подготовки. В октябре 1938 г. было создано Военное управление Центрального АК, которому подчинялись все военные организации. Северо-Китайский район ДВСВ упразднялся, вместо него создавался Северо-Китайский округ Союза военных, состоявший из четырех районов — Тяньцзинского, Пекинского, Циндаоского и Калганского. В районы включались одиночно, группами и организациями бывшие русские чины пехоты, кавалерии, артиллерии, инженерных частей, флота, авиации, казачьих и туземных частей. При этом для бывших военных независимо от их возраста вступление в ДВСВ было обязательным, освобождали от этого только инвалидность или тяжелая болезнь. Те, кто ранее не состоял на военной службе, брались на учет военными отделами комитетов [Ibid][679]. Появление казачьих отделов в составе районов Союза военных в дальнейшем, вероятно, привело к упразднению самостоятельных отделов ДВСК в Северном Китае.

Начальником Военного управления ЦАК и Северо-Китайского округа ДВСВ являлся есаул Пастухин, сохранивший за собой и должность председателя ЦАК. Начальником Тяньцзинского района союза назначался полковник Трухин (начальник штаба — полковник Д. М. Михайлов), Пекинского — полковник Малков (начальник штаба — подъесаул А. Г. Бакакин[680]), Циндаоского — полковник Меленецкий, Калганского — капитан Филатов, позднее — хорунжий А. А. Кустов, являвшийся начальником военного отдела Калганского АК. После отъезда полковника Трухина в Пекин в 1939 г. Тяньцзинский район ДВСВ возглавил генерал Эглау, а после его смерти в апреле 1941 г. — полковник В. Ю. Сокольницкий[681] [ГААОСО, ф. Р-1, оп. 2, д. 23 086, л. 17 об.]. Полковник Малков в 1942 г. выехал в Циндао, где стал начальником местного Антикоммунистического комитета вместо снятого с должности полковника Меленецкого. Военным отделом Циндаоского АК руководил полковник Г. Г. Плешков, военный летчик [Там же, д. 43 446, л. 83].

Все бывшие русские военные и эмигрантская молодежь включались в состав военных подразделений и должны были в обязательном порядке участвовать в их деятельности. Так, приказом начальника Пекинского района ДВСВ полковника Малкова (ноябрь 1938 г.), мальчики 11–14 лет и юноши 15–17 лет были объединены в отделения для проведения с ними военных занятий. Начальником и воспитателем этих отделений назначался полковник А. С. Остроумов [HIA. Serebrenikov Papers, box 18, f. 18.3]. Чины ДВСВ, игнорировавшие приказы и не посещавшие сборы, объявлялись нарушителями дисциплины. Им угрожали снятием с воинского учета и исключением из списков российской эмиграции, как элементу, злонамеренно препятствующему делу объединения эмиграции [Ibid], а это означало попасть на особый учет у японцев. Формально в зону ответственности районов Союза военных входили и русские охранные отряды и охранные команды.

С приходом в Северный Китай японцев русские эмигранты стали активно привлекаться в различные полицейские и охранные отряды, включавшиеся в состав городских воинских гарнизонов. По крайней мере, известно о шести русских охранных отрядах, действовавших на севере Китая. Часть из них подчинялась Особому отделу Северо-Китайских железных дорог, осуществлявшему их охрану. 1-й охранный отряд размещался в Пекине, возглавлял его капитан Кравченко, позднее — полковник М. М. Манжетный, 2-й отряд — в городе Сингафу. 5-м отрядом, действовавшим в Калгане, командовал хорунжий Кустов. Отряд насчитывал 50 человек и нес охрану радиостанций, располагавшихся в Дайдо, Суйяне, Бао-Ото. 6-й отряд охранял Суйяньскую железную дорогу, в 1943–1944 гг. его