Внутри, в прихожей, в нос ударил запах пыли и плесени. Как в фильмах о привидениях, вся мебель в доме скрывалась под большими белыми, точнее, посеревшими от времени, полотнищами.

– Вот это дом! Значит, здесь проводит каникулы твой мужик! Потрясно! Скажи, а? – Соня не смогла удержаться от восторженных комментариев.

Нам не понадобилось много времени, чтобы запустить электричество, убрать чехлы с мебели, кое-где подмести и привести первый этаж в состояние, более или менее пригодное для жизни. Было не поздно, и ни я, ни она пока не собирались подниматься на второй этаж, чтобы постелить себе постель. Хоть бы только там оказалось чистое белье.

Я шарила в сумочке в поисках носового платка – слишком много пауков на квадратный метр, что для моего аллергического носа стало настоящим испытанием, – и наткнулась на свой мобильный телефон. Несколько пропущенных вызовов, три текстовых и пять голосовых сообщений, как было указано на табло. Все – от Дэвида. Ни секунды не сомневаясь, я стерла их одним махом, не читая.

Не обращая внимания на заброшенное состояние помещения, Соня восхищалась его блестящим прошлым, обнаруживавшимся в тех или иных мелочах, одни только размеры комнат приводили подругу в полный восторг.

– Как глупо, однако, иметь в семье такое достояние и настолько его запустить… Никогда не пойму этих богачей. Говорят, то, чем они обладают, не имеет для них никакого значения. Это странно, конечно, но похоже на правду. Ведь у них столько денег…

Я не стала вникать в суть ее философии, хотя Соня затронула интересную проблему: неужели в такой дом, уже почти превратившийся в руины за долгое время без должного ухода, в обветшалые комнаты со старой мебелью Дэвид собирался пригласить меня, чтобы здесь провести наш медовый месяц? Не хотелось в это верить.

Пока Соня рыскала на кухне, я решила подняться на второй этаж. В комнатах наверху все находилось в таком состоянии, как могло быть задолго до того, когда случилась драма с Авророй. Некоторые не обновлялись, как мне показалось, уже полвека. Краска на стенах рассохлась и облупилась. Кровати провисли, как будто несколько поколений по очереди проводили здесь ночи. Но меня не интересовали свидетельства разрухи, я искала другое. Мне нужны были доказательства, хоть какие-то следы, которые могли лучше, чем обветшалая мебель или выцветшие обои, рассказать о том, что братья Барле пережили в этом доме. В первых двух комнатах ничего подобного не обнаружилось. В третьей мне повезло больше: в трех ящиках старого комода из потемневшего дерева, которые я смогла открыть с большим трудом, обнаружились документы, блокноты и кипа каких-то бумаг, а также россыпь старых фотографий.

Мне не хотелось привлекать Соню к поискам. Я предпочитала сама рыскать по документам, по старым записям на пожелтевших страницах, хотя бы в первый раз, тем более что не знала, что именно ищу. Большинство из попадающих на глаза фотографий представляли собой каникулярные снимки тридцатилетней давности, где два веселых мальчика, Дэвид и Луи, с виду вполне дружелюбных, позировали на пляже: вот они строят замок из песка, а тут – катаются на пневматической лодке, здесь, одетые с ног до головы для рыбалки, собираются за креветками или держат за клешни большого краба, на этой – бегают наперегонки, ну и тому подобное. То ли случайно, то ли именно таким был взгляд фотографа, их отца, Андре Барле, как я предположила, или на самом деле на фото отражались характеры братьев, но Дэвид на любой фотографии всегда был впереди, уверенный в себе, с видом победителя, а Луи, несмотря на то что был старше и на несколько сантиметров выше, отступал в тень или держался сбоку. Ведущий и ведомый. Главный артист и второстепенный персонаж. Младший – в предвкушении своей победы и старший – в роли несчастного дофина, в раздумьях, очевидно, что сделать, чтобы взять реванш.

– Эль? Как ты там? Хочешь, я к тебе поднимусь? – кричала Соня с первого этажа.

– Нет-нет, я скоро спускаюсь. Оставайся там. Здесь еще противнее, чем внизу, – кричала я ей в ответ.

– Не хочешь выйти куда-нибудь, пропустить по стаканчику? Иначе придется провести вечер, уткнувшись носом в это вонючее старье.

– Хм, пожалуй, у меня нет настроения. Но иди одна, если хочешь, – уговаривала я Соню. – Только возьми ключ, я оставила его на камине в гостиной.

Я слышала ее уверенные шаги внизу. Потом она позвала меня снова:

– Ты уверена? Не передумала? Тебе станет легче. Пойдем!

– Нет, правда… Я лучше останусь, спасибо тебе.

Я бы не отказалась подкрепиться, но в последней комнате на втором этаже я только что обнаружила настоящий клад. Не так много содержимого, все уместилось бы в коробке из-под обуви, но зато там было полно моментальных фотографий всего семейства Барле, в том числе Андре и Гортензии.

– Ладно, – протянула она, сделав вид, что смирилась с моим упрямством. – Тогда и я останусь. Не бросать же тебя здесь одну…

– Да нет, иди! – настаивала я. – Устрой себе праздник.

Я услышала сдержанный смех, потом шаги по ступеням, издающим противный скрип под ее весом, шаги по коридору, и, наконец, она появилась в двери, которую я оставила открытой настежь:

– Ты только посмотри, какой клад я там откопала.

Соня потрясла бутылкой приплюснутой круглой формы, из непрозрачного стекла, покрытой пылью и пятнами воска. В другой руке подруга держала стаканы, которые потрудилась помыть и протереть.

– Что это у тебя? – спросила я, оторвавшись от бумаг и фотографий.

– Старый арманьяк! Тебе это о чем-то говорит?

– Да ладно… – не поверила я.

Мы выпили с удовольствием. После этого она присела прямо на пол рядом со мной и взяла часть стопки для разбора.

– Что именно мы ищем?

– Что-нибудь о первом браке Дэвида.

Но, к сожалению, большинство фотографий из ее стопки, как и из моей, относилось к более раннему периоду. К тому времени, когда родители Барле, отец и мать Дэвида и Луи, сами были еще молоды, красивы, веселы, амбициозны и полны планов на будущее. Несколько фотографий сделаны на их свадьбе. Я тут же узнала платье от Скьяпарелли, в котором Гортензия выходила замуж. Еще недавно я собиралась надеть его на свою свадьбу. Как мать Дэвида в нем была хороша! Просто загляденье! Как бы его ни подгоняли под мою фигуру, на мне оно сидело не так хорошо. Правда, теперь неизвестно, придется ли мне его надеть… Я вспомнила, что так и не подписала контракт, который Арман все время подсовывал мне под нос. Да и основания для этого таяли с каждым днем прямо на глазах.

Обед в кругу семьи. Каникулы на море. Отдых всей семьей в горах. Рождество на вилле в «Рош Брюн»… Я просмотрела все, но ничего нового для себя так и не узнала. Правда, мне бросилось в глаза, что ни на одной из фотографий нет женщин рядом с братьями Барле. Даже когда они повзрослели, невестам, подружкам или любовницам не нашлось места на снимках. Ни Авроры, ни Ребекки на пожелтевших фотографиях с белой каймой и моментальных снимках «Полароида», которые слиплись в компактные кучки из-за разлагающейся эмульсии, тоже не обнаружилось.