по расписанию. Автобус помчится с такой скоростью, что пассажирам покажется, что они летят.

Я ничего не скажу шоферу, но он по моему виду поймет, что я спешу по делу и что у меня от радости сердце не на месте. И он заставит свой автобус нестись на предельной скорости, а испуганные пассажиры из уважения ко мне ничего шоферу не скажут и будут делать вид, что такая езда для них дело обычное, что автобус всегда так летит из Хемагали в Хергу.

Когда кончится Сатевельское ущелье, мы проедем Мотехили и выберемся на прямую дорогу, шофер еще раз посмотрит на меня и прибавит скорость.

В Хергу мы приедем рано, и я, волнуясь, начну ходить по перрону вокзала в ожидании поезда, и вот увидите, поезд Кутаиси — Тбилиси прибудет на хергский вокзал раньше положенного времени. Как только я сяду в поезд, электровоз даст сигнал и тронется с места. Какое там тронется, он рванется вперед и помчится на всех парах. Наверняка машинист, увидев, что я нервно хожу по перрону, догадается, что я очень спешу, и заставит свой поезд лететь стрелой.

Поезд нарушит график и привезет меня в Тбилиси раньше времени.

И вот я уже сижу в машине, мчащейся по коджорской дороге, приближаясь к дому, где живет мой сын. Нет, я не приближаюсь к нему, я уже доехала.

Просторный двор огорожен железным забором.

В середине его — белый двухэтажный дом.

От ворот до самого дома тянется платановая аллея.

Солнце уже высоко, но в аллее тенисто, потому что у местных платанов очень крупные листья, и они дают много тени.

Остановив машину у ворот, я бегу аллеей, и вот передо мной этот дом.

В нем живет мой сын. Его зовут Алмасхан, а фамилия… Да, его фамилия Хидашели!

До того как я снова начала работать в школе, я и одной ночи не оставалась в доме одна. Дудухан, Коки или Асмат по очереди ночевали у меня, и я к ним очень привыкла… Да так привыкла, словно мы одна семья: мы вместе завтракали, вместе ужинали.

В тот день, когда я вышла на работу, вечером ко мне пришла Асмат, а накануне ночью тоже она «дежурила» и это меня, честно говоря, удивило.

— Сегодня мама хотела прийти, но у Коки разболелось горло, и у него температура, — грустно сказала она.

«У Коки температура? Значит, потому он не был сегодня в школе», — подумала я и отправила Асмат домой.

— Пойди помоги маме, а у меня есть свои дела, — показала я на стопку тетрадей на столе. — Сегодня мне спать, скорее всего, не придется.

Видно было, что Асмат обрадовалась, и, сказав «хорошо», ушла. Когда она закрыла за собой калитку, мне почему-то стало очень страшно. Я быстро заперла дверь на засов, выключила свет и легла в постель.

Долго я лежала с закрытыми глазами, но заснуть не могла. Да и какой же тут сон, когда только-только стемнело.

Я опять встала, зажгла свет, разожгла камин и пододвинула к нему маленький столик. Выбрав из кучи тетрадей Кокину, я просмотрела ее, а читать у меня сил не было.

Мне захотелось есть, но в доме еды не оказалось, а идти в кухню я не решилась. Наоборот, я еще раз проверила, хорошо ли заперта дверь на засов. Да, окна и ставни заперты надежно, чего мне бояться, подумала я и чуть было не рассмеялась, но смех замер у меня на губах. Вдруг мне стало холодно. Я положила в камин буковое полено и опять стала листать Кокину тетрадь.

…В прошлом году, как раз в один из последних дней января, мы с мамой под вечер так же сидели у камина. Мама читала, а я смотрела на огонь и думала. Сказать, что я помню, о чем я тогда думала, будет неправдой. Может быть даже, я думала о Ревазе Чапичадзе. Возможно… Нет, не помню. Зато я никогда не забуду, о чем мы в ту ночь говорили с мамой.

Мама закрыла книгу и, повернувшись лицом к камину, осторожно положила мне на плечо руку:

— Знаешь, Эка, какая бы я была счастливая, если бы у меня был внук? И ты была бы счастливой, и твой ребенок… Все равно, был бы это мальчик или девочка… Скажем, мальчик. Почему ты удивилась? (Хотя я совсем не удивилась. Я все думала о чем-то своем, продолжая смотреть на огонь. Мне казалось, что мама читает мне сказку.) Да, годовалый мальчик.

Мама совком ударила по шипевшему полену.

— Значит, мальчик! А как мы его назовем? — серьезно спросила она.

— Как хочешь, — неохотно ответила я.

— Как я хочу? — словно удивилась мама. — Я назову его… сейчас, сейчас, да… Я назову его Сандро! Хорошее имя Александре!

Я почувствовала, что краснею, и опустила голову.

— Итак, моего внука зовут Сандро. Ему уже год. Сейчас мой умненький мальчик сидит у меня на коленях. Он знает, что уже поздно и ему пора спать. Да, Сандрикела ляжет и заснет, но перед сном мы его обязательно выкупаем. Он любит плескаться в теплой воде и все время гукает — агу, гу-гу…

Мама говорила так убедительно, точно и вправду у нее на коленях сидел и ворковал ее годовалый внук. Глаза ее светились такой радостью и она казалась такой возбужденной, что я испугалась.

— У Сандро ведь есть отец? Конечно, есть. А как зовут его отца? — спросила мама и якобы несколько раз подбросила малыша. — Ну, так как же зовут отца Сандро?

Я чуть было не проговорилась и не сказала: «Реваз», но вовремя спохватилась и удержала готовое сорваться с языка имя.

Пауза.

— Эка, как зовут твоего мужа? — опять серьезно спросила мама.

— Не пора ли нам спать? — переменила я тему разговора.

— Еще рано, — с новыми силами начала мама. — Сначала мы выкупаем Сандро, ты положишь его в люльку, покормишь и споешь ему, чтобы он заснул. А уж потом мы ляжем… Так как зовут отца Сандро?

— Как хочет моя мама! — неохотно ответила я.

— Как я хочу? — переспросила мама, глядя мне в глаза.

Я опять покраснела и опустила голову.

— Я назову его отца…

Пауза.

— Сейчас я найду имя для отца Сандро, да, да, сейчас! Отца Сандро зовут… Да, твоего мужа зовут Алмасхан! Да, да, имя отца Сандрикелы Алмасхан. Хорошее имя. Мне нравится, а тебе?

— Хорошее имя. Мне тоже нравится, — подтвердила я.

— Так вот, Алмасхан сейчас в кухне, — убежденно говорит мама. — Он греет воду для Сандро. Ты откроешь дверь и крикнешь: «Алмасхан, неси