— Благодарю вас, — кивнул Эши, протягивая старику руку. — За помощь и за то, что вы хорошо относитесь к Рапсодии. Когда я ее найду, мы обязательно вас навестим. Думаю, вам будет о чем вспомнить.

Старик печально улыбнулся, но ничего не ответил.

Он стоял и смотрел, как два монарха спускаются вниз по узкой тропинке, потом подошел к самому краю и долго еще провожал взглядом удаляющиеся фигуры.

Вскоре они уже шли вдоль воды, то и дело оглядываясь по сторонам. Ветер швырял им в лицо пригоршни песка. Начался прилив, волны накатывали на берег, а потом с шипением отползали обратно в море.

На влажном песке у самой воды остался странный рисунок, сделанный несколькими уверенными штрихами. Сначала Барни подумал, что кто-то изобразил череп, но после некоторых размышлений старик решил, что рисунок напоминает голову с широко расставленными глазами. Но под плоским носом не было рта.

Словно губы слились друг с другом.

Борт «Баскеллы», у северного побережья

СЕНЕШАЛЬ ПОДНЕС к глазам подзорную трубу, осматривая покрытое черной лавой побережье, где пенистые волны разбивались о высокий мыс.

Этот ландшафт теперь преследовал его не только наяву, но и во сне. Благодаря демону Майкл почти не нуждался в отдыхе, но несколько часов проводил в медитации, напоминающей сон, и монотонный голос ф'дора звучал в его сознании, подобно потрескиванию огня в камине.

Именно в такие моменты перед его мысленным взором, словно издеваясь над ним, появлялся мыс. Зазубренный утес, нависший над вспененной водой, казалось, смеялся, а мощные волны с оглушительным грохотом разбивались о его основание.

«Она здесь, она прячется от тебя», — ухмылялся утес.

Эти слова вновь и вновь звучали в его сознании, обжигая, точно кислота, пока сенешаль не начинал думать, что они являются пророчеством или насмешкой разгневанного демона, а может быть, его собственными сомнениями, которые подтачивали его уверенность в себе.

Он долго смотрел на скалы, дожидаясь какого-нибудь знака, но видел лишь бесконечно набегающие на берег волны да белую пену.

Затем у него появилась новая мысль, словно ее нашептал ему злой дух, но не тот, что обитал в его теле.

«Быть может, среди этих скал есть пещера, которую не видно из-за бурлящих волн», — подумал он, хотя его разум отказывался поверить в то, что Рапсодия могла выжить после такого падения. Майкл и его люди видели немало расселин в скалах вдоль всего побережья, но они всегда оказывались слишком глубоко под водой даже во время отлива. Однако здесь скалы были очень высокими, ветер особенно сильным, и поэтому он решил, что стоит проверить.

— Куинн! — позвал он нового капитана «Баскеллы».

— Слушаю, господин?

В голосе Куинна слышалась усталость. С тех пор как он стал капитаном, ему ни разу не удалось как следует выспаться. Каждый день Куинн молился о том, чтобы сенешаль оставил свою безумную затею и приказал возвращаться домой, в Аргот.

Верни корабль на прежнее место. Завтра я хочу бросить там якорь, а утром высадиться на берег.

— Слушаюсь, милорд, — едва слышно ответил Куинн. Сенешаль повернулся к своему управляющему.

— Фергус, выбери двоих человек из членов команды, а также прихвати веревку подлиннее. Завтра я намерен спуститься вниз и посмотреть, не прячется ли она среди скал.

Лицо управляющего оставалось невозмутимым.

— Как прикажете, милорд.

— Но сперва это проделаешь ты вместе с двумя матросами. Если мы ее не найдем, то для всех, кто имеет отношение к происходящему, последствия будут самыми неприятными.

— Да, милорд.

Сенешаль подошел к своему помощнику вплотную и прошипел, почти не разжимая губ:

— И для тебя тоже, Фергус.

Тот вздохнул:

— Да, милорд.

Ничего другого он и не ожидал.

47

Трэг

ОНИ ЖДАЛИ на пронизывающем ветру два часа, расхаживая взад-вперед вдоль берега.

Прошел еще час, солнце начало клониться к закату, и хотя оно все еще стояло довольно высоко — все-таки было лето, — его свет приобрел золотистый оттенок, и тут же появились какие-то оборванцы.

Где они прятались раньше, ни Акмед, ни Эши так и не поняли. Несколько раз Эши казалось, что обостренное восприятие окружающего мира, присущее дракону, позволяет ему различить их среди скал, в узких расселинах и пещерах, где они отсыпались днем, во время отлива. Теперь, с началом прилива, они выбирались из своих убежищ: одни направились в порт, другие устремились к отмели, рассчитывая найти что-нибудь съедобное.

С каждым проходящим мгновением Акмед все больше мрачнел. Он ненавидел воду в любом ее проявлении. Вода скрывала вибрации всего живого, и поэтому, находясь рядом с ней, он казался себе слепым и глухим. Кроме того, его безумно нервировал неумолчный шум прибоя, маскировавший все другие звуки и способный помешать ему вовремя уловить сигнал опасности. Вдобавок ужасная какофония раздражающе действовала на его чувствительную кожу.

— Раньше я часто приходил на берег моря, чтобы научиться метко стрелять из квеллана даже при сильном ветре, — сообщил он Эши после того, как они разожгли костер и к ним стали приближаться женщины-нищенки, просившие милостыню. — Мне необходимо потренироваться, я слишком долго не стрелял.

Эши ничего не ответил и швырнул женщинам пригоршню монет. Они бросились поднимать их с песка, после чего убежали в сторону города.

— Прекрати, — сердито проворчал Акмед. — Они придут сюда с толпой новых попрошаек.

— Это морские вдовы, — кротко ответил Эши, глаза которого начало щипать от долгого вглядывания в береговую линию. — Женщины, у которых море отняло мужей. Все несчастья в моей семье начались после того, как Меритин не вернулся к Элинсинос. Я не могу отказать в милостыне таким женщинам.

Акмед закатил глаза:

— Неужели ты никогда не поймешь, что покаяние и сожаления о поступках других людей, которые умерли задолго до твоего рождения, но связаны с тобой узами крови, просто смехотворны? Ты не можешь искупить грехи, совершенные в прошлом твоей семьей. Если вернуться в совсем далекое прошлое, то окажется, что ты виноват вообще во всех грехах мира. Возьми себя в руки.

В ответ Эши сделал непристойный жест.

— Это ты возьми себя в руки, — высокомерно бросил он. — Избавь меня от желчности и пресыщенности. Моя жена с тобой не согласилась бы.

— Ну, тут ты прав, — проворчал Акмед, прикрывая глаза рукой. — Рапсодия считает, будто должна исцелить всю боль мира. К счастью, если она останется в живых, у нее будет достаточно времени, чтобы понять: ей эта задача не под силу.

— Если она останется в живых? — переспросил Эши, с гневом поворачиваясь к королю болгов. — Ты действительно только что произнес эти слова?