есть внедрять) в новизну материальную может, выражаясь простым языком, любой и каждый. Но лишь единичной и способной к Бытию (то есть к творчеству) личностью создается новизна духовная. Все материальное, прежде чем стать таковым, проходит стадию идеального, то есть участия в той или иной идее.

Вот теперь мы можем вернуться к приведенному нами в Разделе 5.1. «Структурно-функциональный состав идеи» анализу идеи изобретения очков и увидеть, что в данном случае бытийствуют не линзы и не очки сами по себе, и не человек, их носящий; бытийствует только изобретатель и только в тот момент, когда ему приходит на ум идея коррекции четкости зрения посредством использования стекла, поверхность которого определенным образом изогнута. Остальные объекты (линзы, оправа, человек, использующий эти очки), в том числе и сам изобретатель, но как человек, находящийся вне контекста данной идеи, то есть вне процесса создания именно этой идеи – это объекты существующие, а не бытийствующие. И только благодаря этой идее они были соединены в единое целое. Но мало того что она их соединила, она создала саму себя из подручных и уже существующих («старых») объектов. А не так, что сначала, положим, была создана линза (авось когда-нибудь пригодится для идеи очков), затем был обнаружен дефект зрения (а вдруг для его коррекции можно будет использовать линзу) и т. д. и т. п. На самом же деле идея иррационально-первична и она вовсе «не знает», какие объекты в нее войдут и какими взаимосвязями они будут соединены в единое целое, обладающее к тому же и новым смыслом и ценностью. Более того: объекты, в нее вошедшие, уже не будут прежними, «старыми»: они, благодаря этой идее, приобретут новое качество в дополнение к качествам им уже присущим: плоское стеклышко станет вогнутой линзой, человек близорукий станет видящим отдаленные предметы, а сам изобретатель впервые (или в очередной раз) станет творцом совершенно новой идеи и переживет никем кроме него не испытанное интеллектуальное чувство удовольствия-удивления от понимания вдруг явившейся ему идеи.

Так создается многообразие окружающего нас духовно-материального мира: оно создается за счет генерируемого разнообразия неповторимых идей и за счет обновления и пополнения многообразия материальных объектов-сущих. И не имеет значения, к какой сфере нашей деятельности относится идея: технической, научной, нравственной или эстетической. Любая идея-Истина духовна, но воплощение ее в практику жизни – всегда материально и конструктивно, то есть полезно. Что же касается самой идеи, то она сама по себе не может быть деструктивной, деструктивным может быть только способ ее внедрения и применения, как создание атомной бомбы стало деструктивным моментом идеи атомного строения материи. И не может быть идея деструктивной только потому, что Бытие, представленное возникновением нового интеллектуального смысла, направлено на возрастание и сохранение различных форм жизни.

Взять хотя бы уже не раз нами разбираемую и, казалось бы, совершенно абстрактную идею красоты. Как человек, ставший носить очки, улучшает качество своей жизни, так и человек – как один из основных объектов идеи красоты, – способный воспринимать и чувствовать красоту, изменяет качество своей жизни. Не он ли в буквальном смысле притягивается (то ли как художник, то ли как истинный любитель-созерцатель) к искусству и тем самым изменяет свое отношение к окружающей нас действительности, а тем самым изменяет и свою деятельность; и не он ли, будучи причастным тем или иным образом к прекрасному, научается более продуктивно мыслить; и не он ли, испытывая интеллектуальное чувство удовольствия-удивления от творческих актов, тем самым отвращается от того, чтобы искать удовольствие от свершения деструктивных поступков (см. Разделы Главы 9 и особенно Раздел 9.2 «Метафизика и нравственность»). Так, самая, казалось бы, абстрактная идея самым незаметным – можно было бы сказать: подпольным – образом оказывает вполне конструктивное воздействие не только на жизнь человека, но и на жизнь всего сообщества. А искусство как раз и является неопровержимым тому свидетельством.

Продолжая наш разговор о «бытии» сущего, заметим следующее: в традиционно европейском представлении о бытии как наличном присутствии какого-либо сущего нет элемента возникновения интеллектуальной новизны, а потому и не может быть понятия «бытия» этого сущего. Последнее (сущее) всего лишь существует неизменным и постоянным в своей сущности. Но, как мы уже знаем, статус причастности к бытию (в нашем представлении) это сущее может получить лишь в том случае, если оно является одним из объектов внове возникающей идеи, которая через развернутую из нее мысль наделяет данное внове образуемое сущее какими-либо новыми свойствами или взаимосвязями с другими сущими данной идеи. То есть это сущее, пройдя «горнило» идеи, в некоторой степени обновляется и обогащается. В связи с чем оно приобретает дополнительную возможность стать объектом все новых и новых идей. Так, положим, обыкновенная проволочка, помещенная Фарадеем в магнитное поле, путем последующего участия в самых разных идеях в конце концов трансформировалась в сверхпроводящую обмотку современного ускорителя. Точно так же и красота как физиологически ощущаемая «текучая сущность» (А. Ф. Лосев) в эстетике Гомера преобразовалась у Платона в адекватность воплощения эйдосов в соответствующие им объекты, а у Гегеля в «чувственную видимость идеи». То есть, сущее трансформируемо в соответствии с тем, в каких идеях оно выступает взаимосвязанным с другими сущими.

И если мы обратимся к вопросу Лейбница-Хайдеггера «Почему есть сущее, а не наоборот – Ничто» (см. следующий раздел и Раздел 14.6. «Безосновно ли…»), то его можно было бы преобразовать в вопрос «Почему мир пребывает в постоянно обновляемом и приумножаемом разнообразии своих объектов». И ответить на него можно было бы следующим образом: да потому, что

– во-первых, Ничто (Хаос как хранилище исходных сущих) есть нечто (то есть сущее), не обновляемое в своих недрах, но приумножаемое за счет притока объектов-сущих из мира существующих сущих (см. схему взаимоотношений в триаде);

– во-вторых, сущее – это то, что способно (в составе все новых и новых идей) к обновлению и возрастанию своей сущности;

– и в-третьих, Бытие – это то, что, изымая сущее из небытия (Ничто), делает его сперва «бытийствующим» (в составе развертываемой нами идеи), а затем сначала обновленным (в результате обогащения взаимосвязями с другими объектами), а уже потом обыкновенным существующим объектом готовым снова на какое-то время погрузиться в Ничто.

Таким образом мы уже понимаем, что только вызволяя сущее из Ничто и «воздействуя» на него Бытием и красотой, можно обновлять и разнообразить мир, в котором мы живем.

И в заключение данного раздела дадим достаточно развернутое – правда, может быть, несколько громоздкое – определение Бытия и сопроводим его некоторыми пояснениями. Бытие – это, сопутствуемый возникновением интеллектуального чувства удовольствия-удивления, процесс зарождения нового смысла, в ходе