Они с Элли шли по коридорам, звуки их шагов гулко раздавались в тишине.

– Спасибо тебе, – ласково произнесла Кэти.

– На здоровье. – Элли помолчала. – Это справедливое соглашение.

– Я знаю.

– Даже если есть вердикт о виновности.

– Это никогда меня не волновало.

– Хм… – Элли улыбнулась. – Думаю, я справлюсь с этим лет через десять или около того.

– Епископ Эфрам говорит, это полезно для общины.

– Почему?

– Это подкрепит наше смирение, – сказала Кэти. – Многие американцы считают нас святыми, а этот случай напомнит им, что мы просто люди.

Они вместе вышли в относительную тишину дня. Ни репортеров, ни зевак – только несколько часов спустя репортеры пронюхают, что коллегия присяжных распущена и суд неожиданно завершен благодаря соглашению между обвинением и защитой. Кэти остановилась наверху лестницы, оглядываясь по сторонам:

– Я не так себе это представляла.

– Что не так?

– После… – Она пожала плечами. – Я думала, все, о чем ты говорила на суде, поможет мне немного лучше разобраться в том, что произошло тогда.

– Если я правильно делаю свою работу, дело становится даже более запутанным, – улыбнулась Элли.

Холодный ветер, как напоминание о зиме, подхватил тесемки от Кэтиного каппа.

– Я никогда в точности не узнаю, как он умер, да? – тихо спросила она.

Элли взяла Кэти под руку.

– Ты знаешь, как он не умер, – ответила она. – Этого должно быть достаточно.

Забавно, как за такое короткое время можно накопить так много хлама. Я приехала в Ист-Парадайс с единственным чемоданом, но теперь, когда пришло время паковать вещи, я не знала, с чего начать. Теперь, вдобавок к моей одежде, у меня было мое первое и, возможно, последнее сшитое собственными руками лоскутное одеяло, которое однажды украсит кроватку моего ребенка. Была у меня соломенная шляпа, купленная в лавке Циммермана, широкополая мальчишеская шляпа, хорошо защищавшая лицо от солнца, когда я работала в поле. Были вещички поменьше: совершенно плоский камешек, найденный в ручье, спичечный коробок из ресторана, где я впервые ужинала с Купом, тот лишний тест на беременность из комплекта два по цене одного. И наконец, были вещи, слишком значительные по масштабу, чтобы уместиться в границы любого языка: духовность, смирение, покой.

Во дворе Кэти выбивала половики длинной ручкой от швабры. Интересно, часто я буду просыпаться в полпятого утра, воображая себе неслышную поступь мужчин, идущих в коровник на дойку? Сколько раз я буду забывать по вечерам включать будильник, понадеявшись на петуха?

Я также спрашивала себя, каково это будет снова переключать телевизионные каналы. Каждую ночь спать рядом с Купом, чувствовать на себе его руку. Я раздумывала о том, кто будет моим следующим клиентом и часто ли я буду вспоминать Кэти.

Послышался негромкий стук в дверь.

– Войдите.

В комнату вошла Сара, держа руки под фартуком.

– Я пришла узнать, нужна ли тебе помощь. – Глядя на пустые плечики на стене, она улыбнулась. – По-моему, ты слишком серьезно к этому относишься.

– Упаковать вещи было не так уж сложно. Посложнее будет отсюда уехать.

Сара опустилась на кровать Кэти, одной рукой разглаживая одеяло.

– Поначалу мне не хотелось, чтобы ты здесь жила, – спокойно сказала она. – Когда Леда в тот день впервые предложила это в суде, я сказала ей «нет». – Она подняла лицо, следуя за мной взглядом, пока я заканчивала прибираться. – Не только из-за Аарона, нет. Я думала, ты одна из тех, кто частенько приезжает к нам, притворяясь, что они похожи на нас, поскольку пытаются достичь душевного покоя. – Ее рука подобрала с одеяла какую-то нитку. – Но я быстро поняла, что ты совсем не такая. И, должна признаться, мы научились у тебя большему, чем ты могла бы научиться у нас.

Садясь рядом с Сарой, я улыбнулась:

– Я бы с этим поспорила.

– Ты вместе со мной присматривала за Кэти. Поэтому ты всегда будешь для меня особенным человеком.

Слушая эту спокойную, серьезную женщину, я вдруг почувствовала какое-то родство с ней. Она на время доверила мне свою дочь. Более чем когда-либо я оценила ее решительный и смелый шаг.

– Понимаешь, я потеряла Джейкоба и Ханну. И я не могла потерять Кэти. Ты ведь знаешь, мать сделает что угодно для спасения своего ребенка.

Я украдкой погладила свой живот:

– Да, знаю. – Я дотронулась до ее плеча. – Ты правильно сделала, что доверила мне защищать Кэти в суде. Не имеет значения, что говорил тебе Аарон, или епископ, или кто-то еще, сомневаться не следовало.

Сара кивнула, потом вытащила из-под фартука небольшой сверток в оберточной бумаге:

– Хотела тебе это отдать.

– Не стоило этого делать, – сказала я, смутившись оттого, что не подумала о подарке в ответ на гостеприимство Фишеров.

Я разорвала бумагу и увидела пару ножниц. Это были тяжелые серебряные ножницы с заметной зазубриной на одном лезвии. Они были отполированы, но привязанный к ручке обрывок бечевки был темным и жестким от запекшейся крови.

– Я подумала, тебе лучше их забрать, – просто сказала Сара. – Сейчас я не могу отдать их Аарону.

Я мысленно вернулась к показаниям судмедэксперта, к фотоснимкам пупка мертвого младенца из отчета о вскрытии.

– О, Сара… – прошептала я.

Я построила всю правовую защиту на том факте, что амишская женщина не станет, не сможет совершить убийство. И тем не менее передо мной сидела амишская женщина, вручившая мне вещественное доказательство, которое обличало ее.

В ту ночь в коровнике оставили свет, потому что Сара знала о беременности дочери. Испачканные кровью ножницы – ими Кэти перерезала пуповину – были спрятаны. Ребенок исчез, пока Кэти спала, и причина, по которой она не помнила, как заворачивала и прятала его тело, заключалась в том, что это сделала не она.

Я открывала и закрывала рот, так и не решившись задать один вопрос.

– В то утро солнце поднялось так быстро. Мне надо было вернуться в дом, пока Аарон не проснулся для дойки. Я подумала, что смогу вернуться позже, но надо было уходить. Просто надо было. – В ее глазах заблестели слезы. – Ведь это я отправила ее в английский мир, и я видела, как она меняется. Никто больше не заметил, даже Сэмюэл, но если бы заметил, я знала, что случилось бы тогда. Я хотела лишь, чтобы у Кэти была жизнь, которую она всегда для себя представляла, – здесь, среди нас. Ведь Аарон отослал Джейкоба и за меньшее прегрешение, чем у нее. Он никогда не принял бы этого ребенка… и Кэти тоже отослали бы. – Сара остановила взор на моем животе, где в безопасности лежал мой ребенок. – Теперь ты понимаешь, Элли, правда? Я не смогла спасти Ханну, не смогла спасти Джейкоба… У меня оставался один последний шанс. Все равно что, но чего-то я могла лишиться. И я выбрала. Я сделала то, что должна была, чтобы оставить при себе дочь. – Она наклонила голову. – И все же я едва ее не потеряла.