В начале эпохи викингов в Скандинавии военная подготовка молодого поколения зависела от традиций рода (естественного или искусственного). Старшие члены рода передавали знания и обучали боевым приемам младших как в обычных учебных боях, так и просто путем рассказов о том, как сражались какие-то наиболее заметные персонажи. Примеры из жизни героев и каких-либо выдающихся и бесстрашных воинов рода способствовали повышению чувства ответственности молодого человека перед военным сообществом. В целом можно сказать, что детей мужского пола скандинавы воспитывали как людей, которым предстоит стать воинами уже в самом недалеком будущем. Скандинавские дети играли в полувоенные по природе игры, тем самым пропитываясь духом насилия, что позволяло подросткам быстрее приучаться пользоваться боевым оружием. Большое количество древнескандинавских источников, касающихся искусства владения оружием и не скупящихся на подробности, предлагают нам возможность заглянуть внутрь скандинавского военного сообщества и понять, какую важную роль в жизни викинга-воина играло мастерство бойца. Так, например, малолетний Магнус Олавсон (Добрый) и Олав Трюггвасон, которому было не более девяти-десяти лет от роду, а Эгиль Скаллагримсон и вовсе в возрасте семи лет уже ловко действуют боевыми топориками, расправляясь с врагами намного старше себя. А Харальд Сигурдсон (Суровый) в возрасте пятнадцати лет владеет даже приемами боя двумя мечами одновременно. Со временем постоянными упражнениями и участием в заморских набегах мастерство юных скандинавов все более оттачивалось. Отменным бойцом предстает «конунг-викинг» Олав Трюггвасон, обладавший умением одновременно посылать в цель метательные копья обеими руками. К тому же он был искусным стрелком из лука: на предельной дистанции без промаха сбивал стрелой с головы ребенка маленькую дощечку (согласно сагам, стрельба из лука была у скандинавов одним из умений благородного человека, «истинного мужа»). Не уступал конунгу Олаву Трюггвасону и его сподвижник Эйнар Брюхотряс (982-1050), имевший лук исключительной мощности. Упоминания в саге удостоился исландец Гуннар, умевший биться мечом и одновременно метать дротики.

У скандинавов физическая сила, выносливость и ловкость приобретались и поддерживались постоянными телесными упражнениями. Некоторые из них были весьма оригинальны: бег вверх по крутому склону, наперегонки с лошадью и на лыжах, в подбитых железом башмаках, скалолазание без всяких приспособлений, прыжки в полном вооружении, борьба под водой, пробежки по веслам за бортом корабля во время работы гребцов, уклонение от метательного оружия. Многие викинги достигали в этих «видах спорта» поразительных результатов. Таких воинов организаторы походов за море всячески стремились заполучить в свои личные дружины. Так, например, в «Саге о Харальде Прекрасноволосом» говорится: «Харальд конунг брал в свою дружину только тех, кто выделялся силой и был во всем искусен. Только такие люди были на его корабле». В дружине Олава Трюггвасона «…ни один человек… не должен быть старше шестидесяти и младше двадцати лет, и они тщательно отбирались по силе и храбрости… как изнутри страны, так и из других стран…» Наряду с воинскими науками, скандинавская молодежь усваивала и методы устрашения, которые викинги обычно применяли к пытавшимся им оказать сопротивление людям. Тонкости своего ремесла юные викинги постигали весьма прилежно. Последующие деяния их– наилучшее тому подтверждение. Кстати, сколь бы ни был высок уровень индивидуальной ратной выучки викингов, он никогда не противопоставлялся ими умению слаженно действовать в упорядоченных боевых построениях, существование которых предполагало некое централизованное управление ими. В опытных военных вождях викинги определенно не испытывали недостатка. Первые уроки военного искусства выходцы из высших слоев скандинавского общества получали в самом юном возрасте. Предпочтение отдавалось практике – отцы отсылали своих отпрысков под опекой искушенных в своем деле военачальников прямиком в пиратские рейды. К примеру, Эйрик Харальдсон («Кровавая Секира») начинает принимать в них участие с двенадцати лет, его тезка, сын ярла Хакона, – с десяти-одиннадцати лет, а Харальд Суровый заставил хлебнуть походной жизни своего сына Магнуса, когда тому исполнилось лишь девять лет.

В эпоху викингов выходцы из высших слоев скандинавского общества должны были владеть такими навыками, как: борьба, плавание, верховая езда, ходьба на лыжах, умение владеть оружием. Причем, например, умение плавать не просто означало способность держаться на воде, но предполагало умение глубоко нырять и плавать на дальние дистанции. А владение оружием включало в себя умение стрелять из лука и в совершенстве пользоваться мечом и боевым ножом. Как высшее достижение в этом виде «фгбШг» (древнеисландский термин «фгбшг» – «искусства» – служит для обозначения разных видов навыков) «Сага об Олаве Трюггвасоне» называет способность Олава балансировать несколькими ножами одновременно (Круг Земной). По-видимому, этот вид искусств вызывал особое восхищение современников. К числу других искусств (фгб «п), которым должен был быть обучен молодой скандинав знатного рода, относились также знание законов, умение вырезать и читать руны, сложение стихов, игра на арфе, игра в шахматы и другие распространенные в Средние века настольные игры, наличие некоторых ремесленных навыков, таких, как, например, ювелирное дело. Но не всякий человек, естественно, мог преуспеть сразу во всех искусствах. По сагам, только конунги и ярлы могли превосходить других сразу в нескольких из них. Конунг Харальд Суровый, как сам он говорит о себе в висе, написанной для Елизаветы Ярославны, своей будущей супруги, отличался в восьми искусствах: езде верхом, плавании, ходьбе на лыжах, стрельбе из лука, гребле, сложении стихов, игре на арфе, знании поэзии. Герой «Саги об Оркнейцах» Кали Кольссон, сравнивающийся в саге с ярлом Рёгнвальдом, преуспел в девяти искусствах: игре в шахматы, знании рун, книжной грамотности, ювелирном деле, ходьбе на лыжах, стрельбе из лука, гребле, игре на арфе и сложении стихов. Упоминание об успехах в искусствах является одним из важных элементов характеристики героев в сагах. Так, в «Саге об Одде Стреле» говорится о главном герое: «он научился всем искусствам, которыми мужчине полагается владеть». Из последующего текста ясно, что к ним относились борьба, участие в играх, плавание, стрельба на скаку из лука, а в перерывах между этими занятиями молодые люди беседовали с мудрыми людьми или говорили на иностранных языках. Кстати, в более поздних произведениях, в частности в рыцарских сагах, количество искусств, которыми могли «похвастаться» скандинавские герои, уменьшается. Здесь упоминаются лишь плавание, игра в шахматы, стрельба из лука, владение оружием (щитом и мечом) и книжные знания (интересно, что в одной из саг, «Саге о Ремунде», к числу достоинств героя отнесено его умение говорить на многих языках).

Какой бы период эпохи Средних веков мы ни рассматривали, привычным и естественным состоянием общества того времени было состояние войны. Тем не менее в ходе исторического развития в характере и содержании тех конкретных сил, вооруженными руками которых осуществлялись боевые действия, происходили достаточно значительные изменения, которые всегда находились в теснейшем контакте с эволюцией самого социума. Поскольку человек-воин, сколько бы ни говорилось о важности прочих аспектов средневековой жизни, бесспорно, находился в центре «линий напряжения» той эпохи, являя собой единственную реальную силу, с которой приходилось считаться всем остальным членам общества. Общеизвестно, что критерием оценки вооруженных сил во все времена является их эффективность. Так вот дружины скандинавских викингов, около трех веков наводивших страх на значительную часть Европы и достаточно серьезно влиявших на ситуацию в государствах, которым не повезло стать их желанной добычей, являлись по этому основному показателю для своего времени если не недосягаемым, то все же образцом воинских коллективов. И даже такие тактические промахи и громкие поражения, как, например, разгром викингов в 890 году в Бретани, в 891 году при Левене, в 1066 году под Стэмфордбриджем, не изменяют общей картины или, что вернее, остаются исключением, подтверждающим правило. Также нет сомнений в том, что отряды викингов бывали достаточно многочисленными. Так, в 810 году Готфрид Датский привел во Фрисландию 200 кораблей викингов; в 837 году король Леона, отразив нападение викингов, сжег 70 их кораблей; примерно в это же время в Ирландию вторглись два флота викингов общей численностью не менее 120 кораблей. И далее: в 845 году– на Сене 120 кораблей; в 849 году– 140 кораблей в Ирландии; в 851 году– 350 в Англии; в 852 году – 252 корабля во Фризии, Фландрии и Франции и т. д. Принимая среднюю численность команды боевого скандинавского корабля в пределах 40–70 человек, мы можем сказать, что уже для первых этапов «движения викингов» армия в 10–20 тысяч воинов не была чем-то экстраординарным. Цифры корабельного состава, приводимые источниками, представляются нам более убедительными, нежели численность воинских отрядов. Скандинавские саги довольно часто оперируют численностью именно кораблей, а не воинов (это, разумеется, не относится к сугубо сухопутным походам). При организации и созыве ледунга именно корабль был основной единицей. Хакон Добрый ввел закон, согласно которому все населенные земли от моря до той границы, куда поднимался по рекам лосось, были поделены на корабельные округа. «Было определено, сколько кораблей и какой величины должен выставить каждый фюльк в случае всенародного ополчения», – говорится в «Саге о Хаконе Добром». Кстати, в этой саге практически нет упоминаний о численности личного состава – лишь количество судов. Две ладьи Хакона разбивают одиннадцать кораблей датчан; в морском сражении с сыновьями Эйрика девять его кораблей противостоят более чем двум десяткам кораблей противника. Судя по всему, эта информация вполне удовлетворяла потенциального слушателя саги и была для него достаточной. Кроме того, корабль выступает здесь совершенно определенно в качестве самодостаточной боевой единицы. Отметим, что сам по себе скандинавский корабль не нес никакого наступательного вооружения. Вся его ударная сила была представлена лишь оружием команды (в основном морской бой сводился к рукопашной схватке на палубах сцепленных кораблей). То есть сам драккар боевым кораблем был только в силу и при условии наличия на нем «морской пехоты», единолично и в буквальном смысле «собственноручно» решавшей исход схватки. Между тем известно, что в начале эпохи викингов Скандинавские страны не представляли собой сколько-нибудь единых организмов; лишь через сотню лет после начала массовых походов викингов можно говорить о результативных попытках первичного объединения северных стран – при конунге Горме Старом (940) в Дании, при конунге Харальде (860–940) в Норвегии. К тому же ни Горм, ни Харальд Прекрасноволосый не блеснули, насколько можно судить, на поприще крупных заморских походов, растратив, вероятно, силы при покорении соотечественников. В целом можно сказать, что в основном все набеги викингов на чужие земли совершались силами профессиональных воинов, составлявших дружины скандинавской знати. Тут нелишним будет отметить, что устойчивость дружинной организации и рост влияния военных вождей происходят в случаях, когда существуют источники богатой добычи (развитые, но слабые соседи или пути транзитной торговли, т. е. возможности для систематического и в перспективе «институализированного» рэкета). В условиях высокой ликвидности военного дела и грабежа все процессы политогенеза резко ускоряются. Итак, дружина (лат. comitatus) появляется по мере накопления в социуме индивидов с девиантным «супермужским» поведением. Появление нового социального слоя, касты спутников военного вождя, претендующих на власть и почести, требует новых форм идеологической консолидации и легитимизации – это добровольное объединение под началом вождя, взаимная верность, кооптация пассионарной молодежи, ритуал принесения клятвы, повышенная мобильность, особые внешние аксессуары, культ оружия и силы. С организационной точки зрения в эпоху викингов в Скандинавии имели место три основных типа воинских формирований, это: народное ополчение, дружина конунга и свободная дружина викингов (боевая дружина в Скандинавии эпохи викингов называлась словом «хирд»; хирд подчинялся конунгу, ярлу или херсиру; как правило, дружинники-хирдманны полностью повиновались вождю, представляя собой подобие семьи). Народное ополчение было наиболее древним и естественным видом вооруженных сил Скандинавии эпохи викингов. Истоки его происхождения коренились в глубокой древности и были столь же стары, как и сам организованный социум. Во главе народного ополчения, состоящего из всех боеспособных свободных скандинавов мужского пола, стоял вождь. Слово «херсир» (hersir), обозначавшее вождя, происходит от древнескандинавского hen – войско, народ. Быть вождем племени, народа значило возглавлять воинское ополчение. Во время войны вождь пользовался неограниченной властью. Он постоянно требовал от подчиненных ему жителей хранить в порядке необходимое оружие. Существовало понятие «народное оружие», т. е. оружие, которое должен был иметь каждый свободный скандинав. В его состав входили боевой топор или меч, копье, лук со стрелами, щит. Поскольку война сплошь и рядом шла на море, в прибрежных водах, требовались корабли, и население Скандинавии было обязано на свои средства, вскладчину, строить и снаряжать боевые корабли, поставлять провиант и служить на них. В эпоху викингов жители приморских районов Швеции, Дании и Норвегии были организованы в «корабельные округа»; от каждого выставлялся полностью снаряженный военный корабль с командой. В некоторых сагах упоминается, как именно происходил сбор народного ополчения. Так, например, норвежский конунг Хакон Добрый в середине X века упорядочил сбор так называемого морского ополчения. Как сообщает сага, в то время страна была разделена на корабельные округа так далеко от моря, «как поднимается лосось», и было установлено, сколько именно кораблей должен выставить каждый округ при вторжении неприятеля в страну. Для оповещения округов была создана специальная система сигнальных огней, позволявшая за неделю передать сообщение через всю Норвегию. В эпоху викингов в силу специфически заторможенных в Скандинавии процессов исторического развития эффективность народного ополчения на уровне отдельного бойца вряд ли принципиально отличалась от эффективности профессионала-дружинника. Ведь многотысячные армии, осуществлявшие все наиболее массовые походы викингов, состояли в основном из покинувших родной дом скандинавских бондов, масса превратностей повседневной жизни которых заставляла не только поддерживать постоянную боеготовность, но и совершенствовать свои боевые навыки во владении оружием. Кстати, а те победы, которые достигались викингами при прочих равных условиях (численный паритет, отсутствие фактора внезапности или помощи «пятой колонны»), были следствием не только большего мастерства при обращении с оружием в бою, но и более высоким уровнем боевого духа и психологических установок. Стоит напомнить, что многие наиболее воинственные и агрессивные, оставившие яркий след в истории герои саг наподобие Греттира лишь эпизодически входили в состав дружин каких-либо конунгов, по большей же части вели жизнь бойцов-одиночек и предпочитали действовать на свой страх и риск. Основной же функцией ополчения следует считать решение задач местной обороны (в Норвегии, в частности, обороны побережья, чему и служили реформы Хакона Доброго). Также народное ополчение служило, в свою очередь, и источником рекрутирования новых членов в дружины. Скандинавский вождь (конунг, ярл или херсир) эпохи викингов был окружен дружиной, в которую входили молодые люди, искавшие добычи и славы. Такой вождь мог защитить соплеменников от врагов и захватить новую территорию для поселения. Отношения в дружине строились отнюдь не на началах равенства, как может показаться из слов датских викингов («мы все равны!»): дружинники приносили вождю присягу верности, нарушение которой покрыло бы их несмываемым позором, получали от него меч и иное оружие, коня и долю в добыче и считали его своим господином. Слово «herra» – господин– встречается уже в самых ранних песнях скандинавских скальдов для обозначения предводителя дружины. То, что Тацит писал о древних германцах: «Вожди сражаются за победу, дружинники – за вождя», – полностью подходит и к скандинавским дружинам эпохи викингов. Вернуться из сражения, в котором пал вождь, было признаком трусости – одного из самых постыдных пороков, с точки зрения скандинавов. Дружина должна была защищать вождя, служить ему и пасть в бою вместе с ним, если военное счастье ему изменило. Дружинники служили предводителю и в его усадьбе, где они жили. Некоторые дружинники назывались «свейнами» – то были оруженосцы и слуги, обязанные стоять за столом, когда пировали вождь и старшие дружинники, и подавать им питье и еду. Власть вождя над дружинником, пока тот оставался с ним (он мог быть отослан из дружины или уйти сам с разрешения вождя), была чрезвычайно велика. Скандинавское общество, во главе которого стоял конунг, опиравшийся на дружину, отчасти содержало его и его воинов за свой счет. Еще древние германцы приносили вождям подарки в виде скота и земных плодов. С течением времени эти дары неизбежно утрачивали добровольный характер и превращались в дань или кормление, которое все домохозяева обязаны были предоставлять вождю. Усадьбы конунгов, ярлов и херсиров служили местом, куда население свозило продукты для вождя и его свиты. Такие поборы назывались «вейнлой», т. е. кормлением, угощением, пиром. Вождь, имевший несколько усадеб, расположенных в разных частях возглавляемой им области, разъезжал по этим дворам и кормился вместе со своими людьми за счет приношений. Прокормить многолюдную дружину могущественного конунга, ярла или херсира было нелегко, население нередко видело в этой обязанности серьезное для себя обременение. Для того чтобы не истощить ресурсы жителей и не вызвать у них недовольства, вождям приходилось чаще переезжать из одной местности в другую, нигде не задерживаясь подолгу, либо отправляться за добычей к соседям или за море. Когда же они пытались сократить рацион дружинников, те не скрывали своего недовольства. Казалось естественным, что вождь щедр на угощения, как и на браслеты и гривны, которые он дарил своим приближенным.