Ив остановился напротив меня. Подняв руку, мягко сжал подбородок, но когда я мотнула головой, хватка стала жестче.

— Что-то скрываешь, любовь моя? — обманчиво ласково спросил монарх.

— Что-то пытаешься раскопать, дорогой хищник? — спросила я в ответ.

— Почему ты уходишь от ответа? — уже жестче спросил король.

— Чтобы уйти от ответа, надо сначала услышать вопрос, — отчеканила я. — Вопроса не было, только романтические фантазии. Задай его, тогда услышишь ответ.

— Что ты делала в парке с Ришемом?

— Разговаривала, — ответила я, глядя на него с вызовом.

— О чем?

Я сжала кулаки. Происходящее было выше моего понимания. Он только что узнал, что и без того испорченный образец добродетели опустился до оскорблений, очернения имени его невесты, распутства и убийства. Понимал, что покушались на женщину, которую он называл любимой и собирался на ней жениться. Где гнев? Где возмущение? Где его любовь, в конце концов?! Заведомо приговорив спасителя, он терзает меня подозрениями! И всё, что собрался сделать, это закрыть меня во дворце. Приковать женитьбой и отнять всё, что дал прежде, потому что я сделала то, чего от меня ожидали и пора вернуть дары, которые оказались всего лишь ссудой! Немыслимо!

— Убери руку, — прошипела я сквозь стиснутые губы. — Сейчас же.

Брови монарха приподнялись в насмешливом изумлении, однако руку от моего лица он все-таки убрал. Я сделала шаг, намереваясь отойти от него, до того было сильным желание надавать ему пощечин, но Ив перехватил меня за локоть и дернул на себя. И я взорвалась. Размахнувшись, я ударила кулаками его в грудь. Король от неожиданности пошатнулся и выпустил меня, однако теперь не ушла я. Нацелив на него палец, я воскликнула:

— Да что же ты за человек, Ивер Стренхетт?! Тебе вовсе безразлично, что ты собираешься брать в жены потаскуху и развратницу? Тебя совсем не злит, что в глазах подданных ты превратился в тряпку, о которую твоя любовница вытирает ноги? Тебе плевать, что тебя назвали безвольным ничтожеством?! Ты когда-то говорил, что мои фантазии способны вызвать бунт, а что тогда сказать о той пакости, что изрыгает герцогиня Ришемская? Или ты скажешь, что это сговор против твоей сестрицы, безусловно, честнейшего создания на свете?!

— Тебе есть, что скрывать, — только и ответил на мою тираду король, и я зарычала, потрясая кулаками над головой.

— Проклятье, Ив! — выдохнув, снова воскликнула я. — Всё, что я могу скрывать, живет в твоей голове.

— Тогда ответь.

— Мы обсуждали, что делать дальше, — чеканно ответила я. — Оставить покушение в тайне или же рассказать о нем. Вот о чем мы говорили. И твой зять опять просил защитить свою жену, потому что она беременна. Ах, как же хорошо быть беспринципной злобной дрянью! — снова взвилась я. — Муж защищает, брат защищает – твори, что хочешь! Трави ядом, дурмань магией, оскорбляй, втаптывай в грязь, подсылай убийц – всё с рук сойдет!

Развернувшись, я все-таки направилась прочь от монарха. Однако вновь обернулась и спросила:

— Что за жизнь ты мне готовишь, государь? Бесправной бессловесной твари? К чему мне это? Зачем мне корона и это супружество, если всё, что ты можешь придумать для моей защиты – это отнять то, что мне было дорого и посадить на цепь? Зачем мне выходить замуж за человека, которому я безразлична?

— Шанриз Тенерис! — прогрохотал мне в спину голос монарха. — Немедленно остановись и посмотри на меня!

— Насмотрелась, — буркнула я. — С меня довольно.

— Не выпускать! — гаркнул король, едва я открыла дверь, чтобы покинуть покои.

Конечно же, гвардейцы послушались, не могли не послушаться. Они закрыли мне выход своими телами. Вздохнув, я снова закрыла дверь и обернулась к монарху. Он стоял рядом и сверлил меня тяжелым взглядом. Наконец, молча взяв за руку, подвел к дивану и негромко приказал:

— Сядь.

— Как вам угодно, Ваше Величество, — ровно ответила я и выполнила приказание.

Ив несколько минут стоял напротив и гневно сверкал глазами. Не испугал. Сейчас меня вообще ничего не пугало, до того я была возмущена и оскорблена. Ответив королю прямым взглядом, я отвернулась. Шумно втянув носом воздух, монарх резко выдохнул и сел рядом со мной. Он взял меня за руку, я дернула ее, но не преуспела и смирилась.

— Шанни, — начал Ив. Он на миг замолчал, вздохнул уже коротко и продолжил: — Ты мне не безразлична и знаешь это. Я не глухой, а потому всё услышал, и услышанное меня взбесило, можешь мне поверить. Ты не должна принимать близко к сердцу…

— Что кто-то считает меня твоей шлюхой? — усмехнулась я. — Ив, я не могу не принимать это близко к сердцу. Ты уложил меня в постель, ты. А теперь что? Я должна глотать оскорбления, когда стою на пороге храма?

— Да что же ты хочешь от меня?! — не сдержался монарх.

— Я хочу знать, что мой мужчина способен защитить мою честь и достоинство, а не просить не принимать оскорбления близко к сердцу лишь потому, что мое имя втаптывает в грязь Стренхетт.

— Да с чего ты взяла, что я оставлю произошедшее без внимания? — возмутился король.

— Да хотя бы с того, что вместо того, чтобы хоть как-то выказать свое негодование, ты терзаешь меня ревностью и ищешь измену…

— Не в тебе же, душа моя…

— А в ком?! Должно быть, было приятно пройтись под руку с красивым мужчиной, —  перекривляла я его. — Между мной и его светлостью ничего нет, не было и не будет, — сухо продолжила я. — Мы с ним партнеры, союзники, друзья в некоторой степени, которых соединили общие интересы, и не больше…

— Я не слепец, — оборвал меня государь. — Я вижу, как он смотрит на тебя, когда ты отворачиваешься…

— А как и на кого смотришь ты, когда отворачиваюсь я?! — с возмущением воскликнула я. Монарх открыл рот, но я опередила: — Вот что важно, Ив! Не то, как смотрят на нас, а как мы смотрим на кого-то другого. Если бы было иначе, я бы уже должна была придушить тебя, потому что дамы не оставляют попыток соблазнить тебя. Я тоже вижу, как они на тебя смотрят, но не спешу выискивать следы твоего предательства, так от чего же ты ищешь их? Уезжая, я оставляю тебя на долгое время, и то, что не знаю о новой интрижке, не означает, что ты не согрешил. Но ты же прицепился к невинной прогулке и изо всех сил стараешься уличить меня в грехе, которого я не совершала. Более того, творишь мерзавца из человека, принявшего в моей судьбе живейшее участие. Так что же? Чтобы остаться вне твоих подозрений, его светлость не должен спасать меня, узнав о готовящемся убийстве? Тебя бы больше удовлетворило мое хладное тело? Мертвая, зато вне подозрений, восхитительно!

Государь покривился. Он поднялся на ноги и прошелся по гостиной. Наконец, остановился, развернулся ко мне и произнес:

— Я не оставлю без внимания произошедшее, не стоит во мне сомневаться. Ты права, она подвергла сомнению мою власть – это простить невозможно. — Я скрестила руки на груди, ожидая продолжения. — И тебя больше никто не посмеет поносить грязными словами. Но как бы ты не защищала Ришема, он виновен. Долг мужа следить за тем, что делает его жена. И раз он позволил заговору появиться и окрепнуть, стало быть, плохо исполнял свои обязанности. А потому виновен в равной степени с заговорщиками.