— Безумие какое-то, — пробормотала я. — Что будет с Селией?

— Мы с ней пообщаемся, — заверил меня венценосец, и мои глаза округлились.— Ты сама сказала, что она беременна. Пока я не могу применить ничего из того, что следовало бы. Посидит до родов у дочерей Левит, подумает. Потом позволю ей вернуться…

— То есть Ришему за спасение моей жизни топор плача или удавку, а заговорщице и убийце – нравоучительная беседа и несколько месяцев в обители, где она будет гостьей? — в ошеломлении спросила я.

— Если бы он ограничился только твоим спасением и сразу убрался, я был бы более благодарен, — произнес король и отвернулся, а я поняла – вот она истинная причина, по которой он хочет избавиться от Ришема. Ревность! Проклятая ревность Стренхеттов.

Про поцелуй он не знал, иначе начал бы с него еще при встрече. Ревнивец не сумел бы сдержаться. И значит, его шпион точно не из гвардейцев. Это всего лишь пустые подозрения. Ив подослал бы убийц к герцогу раньше, но сначала дал родиться наследнику, который на необходимое время заменил законного первенца монарха. Потом не трогал, из-за нашего союза, который нес выгоду мне, а, стало быть, в первую очередь самому государю. Нибо внес свой вклад в мое признание знатью и в развитие популярности.

А теперь, когда король решил отстранить меня от всех дел и отвести в храм, Ришем превратился в соперника, которого далее терпеть не имеет смысла. Арвин станет герцогом Ришемским, его дядя регентом при племяннике. «Он не дурак и не слепец, всё видит, понимает и наблюдает», — так сказал Нибо. Да, верно. «Я видел, как он смотрит, когда ты отворачиваешься». Ришем монарху и вправду, как кость в горле. И тут такой повод от него избавиться, еще и наказав меня за наши переписки и встречи, которые к флирту не имели никакого отношения. Наказывал знанием участи, которая постигнет Нибо за его безответное чувство. Изменник опять мерил по себе.

И в это мгновение я окончательно поняла желание Ришема оставить в тайне покушение. Он знал, что король вывернет истину наизнанку, чтобы, наконец, избавиться от человека, чей счет рос год от года. Начиная от дурости Селии, уложившей в постель красавца, которого пожелала видеть своим мужем, до наших деловых взаимоотношений, не имевших ничего общего с чувствами и страстью. А еще герцог понимал, если заговорит о разводе, монарх придет в ярость, потому что свободный Ришем – опасный Ришем. Соперник… Кажется, в этот раз его светлость дошел до края, и привело его туда желание спасти мне жизнь от убийц, подосланных его женой.

Ну, уж нет. Не выйдет… И, не ответив ни слова, я снова направилась к двери.

— Шанриз, — позвал король.

— Одну минуту, — ответила я.

Выглянув за дверь, я попросила одного из гвардейцев:

— Зайдите к нам. — Королевский телохранитель послушно вошел в покои, и я протянула руку: — Будьте добры дать мне ваш нож.

Привыкший повиноваться, гвардеец отцепил от пояса ножны и подал мне. Я вернулась к государю, наблюдавшему за мной. Вытащив нож из ножен, я приставила его острие к своей груди и обратилась к монарху:

— Сделай это, Ив, окажи милость.

— Что за дурость? — с подозрением спросил государь.

— Лучше уж от твоей руки, чем от рук убийц, которые придут за моей жизнью в следующий раз, — пояснила я. — Сделай это, не продляй ожидания смерти, это может стать мучительным. Мы оба знаем, что твои речи и угрозы не произведут на Селию впечатления, только еще больше озлобят против меня. А потому вонзи мне в грудь нож, мой дорогой хищник. Так ты будешь уверен в том, что я не изменю тебе, а заодно избавишь от какой-нибудь унизительной смерти, которую подготовит для меня твоя сестрица. Или лучше к горлу? Прости, я не сильна в душегубстве. — Переместив нож к горлу, я выкрикнула: — Убей!

Отобрав у меня клинок, король с яростью отбросил его к гвардейцу, и когда то, подобрав нож, скрылся за дверью, Ив схватил меня за плечи и встряхнул:

— Что ты творишь?! — сердито воскликнул он.

— Исполняю твое желание, — спокойно ответила я. — Если я умру, ты, наконец, уверишься в том, что я не взгляну на другого мужчину. К тому же обрадуешь обеих гадюк, твоих родственниц. Селия будет счастлива, тетушка тоже, и в их жизни, наконец, всё будет восхитительно. Это ведь мы с Ришемом отравляем ваше общее мирное существование, а значит, без нас всё непременно будет хорошо.

— Дурость какая, — в сердцах повторил Ив и отошел от меня. Однако вскоре обернулся и спросил едко: — А что ты предлагаешь мне сделать? Казнить сестру?

— За шлюху? Конечно, нет…

— Прекрати! — рявкнул Ив. — Прекрати повторять эту гнусность!

— Мне отвечать? — Он метнул в меня непроницаемый взгляд, и я заговорила: — Потеря всяких благ станет высокомерной и избалованной принцессе лучшим наказанием. Всё верно, отправь к дочерям Левит, но не до родов, и не как гостью, когда ей будут прислуживать и обхаживать. Ты не можешь не понимать, что это ничего не изменит, она только еще больше яда скопит. Совсем отправь, пусть войдет в обитель, как дочь Левит…

— И почему же сразу не в каземат? — едко спросил король.

— Хотя бы потому, что в крепости она снова может очаровать какого-нибудь начальника стражи. Задурит голову сказками и отправит совершать новое покушение. Дочери Левит заговоров устраивать не станут уже потому, что мы в их глазах все равны, и судить нас могут только Боги. Они вне политики. Всё, что их заботит – это культ Праматери. Более того, отблагодари Ришема за мое спасение, одобри развод с Селией.

— Защищаешь, — удовлетворенно кивнул монарх.

— Да, — твердо ответила я. — Защищаю. И не потому, что он красив и статен, или как-то особо смотрит на меня, а потому что он отличный хозяин своей земли, и ты это знаешь не хуже меня. Все его интриги имеют лишь одну цель – благополучие Ришема и ришемцев. И его появление у тебя во дворце, и Серпина, и надежда на помощь Селии, — государь фыркнул, но я продолжила, не желая уточнять, что дальше сладких речей пошла сама принцесса, это было лишним, а потому продолжила: — И наше с ним сотрудничество – всё это ради Ришема. Сейчас герцог получил то, чего так долго добивался – твою помощь и поддержку. Так дай же ему возможность иметь рядом женщину, которая, может, и не станет помощницей, но хотя бы не будет мешать и вредить, сводя к нулю все старания своего мужа. И он отблагодарит тебя. Ив, это ведь твои южные рубежи! Никто лучше Нибо Ришемского не сможет их защитить. Ты всегда ценил умных и полезных людей, так не изменяй себе ради пустой ревности и мстительности. Освободи его, отправь сестру туда, где о ней позаботятся, а ее ребенка, если подтвердится, что его светлость – отец, пусть не удерживают в обители. Вот то, что я предлагаю. Это будет справедливо.

— Справедливо? — изломил бровь монарх. — Соблазнитель будет предаваться радостям жизни в объятьях новой жены, а старая, опороченная им, отправится в заточение?

Откинув голову, я издевательски и зло хохотнула. Ив глядел на меня исподлобья, и я не стала молчать: