– Ты говоришь "мы"?

– Да.

– А кто же еще?

– Та, что всех важнее в рое.

– Мать?

– Конечно.

Миск слегка прикоснулся к моему плечу антеннами.

– Пошли, - сказал он. - Пора возвращаться наверх.

– А почему после осады Ара меня вернули на Землю? - спросил я.

– Чтобы ты наполнился ненавистью к царям-жрецам, - ответил Миск. - Чтобы захотел вернуться на Сардар и найти нас.

– Но почему семь лет? - Это были долгие, тяжелые, одинокие годы.

– Мы ждали, - сказал Миск.

– Чего?

– Женского яйца.

– А теперь такое яйцо есть?

– Да, - сказал Миск, - но я не знаю, где оно.

– А кто знает?

– Мать.

– А я какое ко всему этому имею отношение?

– Ты не из роя, - сказал Миск, - и потому можешь сделать то, что необходимо.

– А что необходимо?

– Сарм должен умереть.

– Я не хочу убивать Сарма.

– Хорошо, - сказал Миск.

Я думал над тем, что мне сказал Миск, потом посмотрел на него, подняв факел, чтобы лучше видеть его большую голову с дискообразными светящимися глазами.

– А почему это яйцо так важно? - спросил я. - У вас есть стабилизирующая сыворотка. И, конечно, будет еще много яиц, и среди них будут женские.

– Это яйцо последнее.

– Почему?

– Мать вылупилась и совершила свой ночной полет задолго до открытия стабилизирующей сыворотки, - объяснил Миск. - Нам удалось намного замедлить ее старение, но тысячелетие за тысячелетием становилось все яснее, что наши усилия делаются менее эффективными, и теперь яиц больше не будет.

– Не понимаю, - сказал я.

– Мать умирает.

Я молчал, Миск тоже, и слышались только механические звуки лаборатории - этой колыбели царя-жреца - и треск моего факела.

– Да, - сказал наконец Миск, - это конец роя.

Я покачал головой.

– Это не мое дело.

– Верно, - согласился Миск.

Мы смотрели друг на друга.

– Что ж, - сказал я, - ты ведь не будешь мне грозить?

– Нет.

– Не будешь охотиться за моим отцом и моей вольной спутницей, угрожая убить их, если я не стану тебе служить?

– Нет, - повторил Миск. - Нет.

– А почему нет? Разве ты не царь-жрец?

– Потому что я царь-жрец, - ответил Миск.

Я был поражен.

– Не все цари-жрецы такие, как Сарм, - сказал Миск. Он смотрел на меня сверху вниз. - Пошли, уже поздно, ты устал. Давай подниматься наверх.

Он вышел из помещения, и я с факелом в руке - за ним.

17. СМОТРОВАЯ КОМНАТА

Мох в клетке мягкий, но в эту ночь мне очень трудно было уснуть: в голове все перепуталось из-за слов царя-жреца Миска. Я не мог забыть крылатую фигуру на каменном столе. Не мог забыть заговор Миска, угрозу, нависшую над роем царей-жрецов. В беспокойном сне мне казалось, что я вижу над собой большую голову Сарма с движущимися вбок челюстями, слышу крик ларлов и вижу горящие зрачки Парпа, он тянется ко мне с инструментами и золотой сетью, и я прикован в ногах постели Вики и слышу ее смех, и я громко закричал и сел на матраце из мха.

– Ты проснулся, - послышался голос переводчика.

Я протер глаза и сквозь прозрачную стенку клетки увидел царя-жреца. Я открыл дверь и вышел в комнату.

– Приветствую благородного Сарма, - сказал я.

– Приветствую тебя, мэток, - ответил Сарм.

– Где Миск?

– Он занят.

– А что ты здесь делаешь?

– Скоро праздник Толы, - ответил Сарм, - а это время удовольствий и гостеприимства в рое царей-жрецов, время, когда цари-жрецы расположены ко всем живым существам, даже самым низшим.

– Я рад это слышать, - сказал я. - А какие обязанности держат Миска вдали от его комнаты?

– В честь праздника Толы, - ответил Сарм, - он сейчас держит гур.

– Не понимаю, - сказал я.

Сарм осмотрелся.

– Прекрасное у Миска помещение, - заметил он, осматривая с помощью антенн внешне совершенно голые стены и восхищаясь наложенными на них рисунками запахов.

– Что тебе нужно? - спросил я.

– Я хочу быть твоим другом, - ответил Сарм.

Я не шевельнулся, но был поражен, услышав из транслятора горянское слово "друг". Я знал, что в языке царей-жрецов нет удовлетворительного эквивалента этого слова. Я уже пытался отыскать его с помощью переводчика, который мне дал Миск, в лексических нитях. То, что это слово произнес Миск, означало следующее: он специально внес его в переводчик и соотнес с определенным запахом, как если бы мы захотели создать название для вновь обнаруженного объекта или отношения. Я подумал, понимает ли Сарм смысл этого слова или он просто использовал его, рассчитывая произвести на меня благоприятное впечатление. Он мог спросить у мулов - специалистов по трансляторам, каков смысл этого слова; они могли объяснить ему, более или менее адекватно, каким отношениям соответствует это слово, например, хорошее расположение к другому, желание ему добра и прочее. Как ни незначителен этот факт, присутствие в переводчике Сарма этого слова указывало, что он предпринял для этого немалые усилия и это почему-то для него важно. Впрочем, я не выдал своего удивления и действовал так, будто не знал, что к обычному словарю было добавлено новое горянское слово.

– Я польщен, - ответил я.

Сарм осмотрел клетку.

– Ты из касты воинов, - заметил он. - Может, хочешь, чтобы тебе дали самку мула?

– Нет.

– Можешь иметь их несколько, если пожелаешь.

– Сарм великодушен, - сказал я, - но я отклоняю его щедрое предложение.

– Может, тебе нужны редкие металлы или камни?

– Нет.

– Может, хочешь стать надсмотрщиком мулов на складе или на грибной плантации?

– Нет.

– А чего же ты хочешь? - спросил Сарм.

– Свободы, - ответил я, - восстановления моего города Ко-ро-ба, безопасности его жителей, хочу снова увидеть отца, друзей, свою вольную спутницу.

– Это можно организовать, - сказал Сарм.

– Что я должен делать?

– Расскажи, что привело тебя в рой, - сказал Сарм, и его антенны неожиданно щелкнули, как хлысты, нацелились на меня и застыли, жесткие, как оружие.