— Он оставил рацию внутри. И телефон тоже. — Я слезла с квадроцикла и направился к ступенькам. — Пойдем, — крикнула я ему. — Мне нужно, чтобы ты остался здесь с Дженни, пока я ищу его.

— Ты… о, нет. Нет. Он убьет меня, если я позволю тебе выйти на улицу в темноте, в такую погоду. Нет, мэм. Мы поищем его.

— Я пойду, и если у него есть проблемы с этим, он может решить их со мной. — Я открыла дверь на кухню и увидела, что Дженни смешивает стакан пиратского сока. — Мистер Боунс побудет с тобой несколько минут, пока я помогу Ною кое с чем. Уверена, что ему очень понравится пиратский сок.

Мокрый Боунс подошел ко мне сзади и сказал:

— Твой муж убьет меня, потом уволит, а потом расчленит за то, что я позволил тебе выехать на квадроцикле в такой шторм. Мы здесь серьезно относимся к безопасности, если вы не заметили, мэм.

— Пираты расчленяли некоторых своих пленников, — сказала Дженни.

Я посмотрела между ними.

— Похоже, вам есть что обсудить.

С тяжелым вздохом Боунс сказал:

— Спустись вниз по холму, мимо садов, к болоту. Там есть тыквенный участок, который мы используем для оптовой продажи тыкв и кабачков. Это не та тыква, которую мы собираем возле фермерского киоска. Там ровная местность, но нужно следить за ручьями. В такую погоду они могут быть полноводными. Не пытайся их перейти.

— Хорошо, — сказала я, повторяя эти слова снова и снова, пока они не отпечатались в моей памяти. — Хорошо. Спасибо.

Он взял рацию и подтолкнул ее ко мне.

— Возьми это. Оставайся на четвертом канале. Если не получу от тебя ответа в течение двадцати минут, то вызываю кавалерию. — Я серьезно. Вызову всех. Сигнал по всем постам. Соберу всех.

— Поняла. — Я взяла рацию и спрятала ее во внутренний карман, чтобы спрятать от дождя. Дженни я сказала: — Ты знаешь, что делать. Мне не нужно тебе напоминать.

Она опустила две вишенки в свой стакан.

— Нет.

Я не была экспертом, когда дело касалось этой земли. Я знала ее не так, как Ной, и даже не так, как Дженни, но я знала, где находится тыквенный участок, потому что он примыкал к границе с «Двумя Тюльпанами». Я заметила кучу тыквенных грядок, когда гуляла там в начале недели. Без этого знания я бы ехала вслепую.

Я была примерно в десяти минутах езды от дома и сжимала руль так сильно, что у меня онемели пальцы, когда увидела белый козий мех. Я притормозила, ожидая, что коза снова промелькнет в свете фар. Но дальше я увидела не козу. Это были грязные джинсы.

Ной поднес руку к лицу, защищая глаза от слепящего света фар. По его лбу текла кровь, а вторую руку он прижимал к животу, что говорило о том, что что-то было не так. Вокруг него копошилась пара коз.

— Боунс? — позвал он.

Я выключила двигатель и помчалась к нему.

— Ной!

— Шей? Какого хрена ты здесь делаешь?

— Кто-то должен был спасти тебя на этот раз.

— Ты могла пораниться или покалечиться здесь, — прорычал он.

— Но этого не случилось.

— Черт возьми, Шей…

— Я тоже тебя люблю, — сказала я. — И буду любить тебя до тех пор, пока ты позволишь мне, если…

— Не заканчивай это предложение, — крикнул он.

Мы едва слышали друг друга из-за ветра и дождя, но это должно было быть сказано, и должно было быть сказано прямо сейчас.

— Я не знаю, как это сделать. Не знаю, как доверять кому-то до конца, и как поставить себя в положение, когда меня могут бросить снова и снова.

— Шей…

— Но думаю, что все равно хочу это сделать, — сказала я. — Думаю, что я должна это сделать, даже если это пугает меня. Даже если думаю, что все может развалиться или что ты можешь передумать, я хочу остаться здесь и хочу любить тебя.

— Клянусь тебе, я не передумаю. Я не отпущу тебя. Не смогу. Не после всех этих лет.

Прямо здесь, с козами, обнюхивающими мою руку, и бурей вокруг нас, все изменилось для меня. Это было очень похоже на то, как если бы я была в свадебном платье и у меня снова выдернули ковер из-под ног. Весь мой мир перевернулся с ног на голову. И так же, как тогда я поняла, что вся моя привязанность и любовь к бывшему жениху исчезла, теперь я знала, что Ной любит меня. Он любил меня, и не было никакого способа заставить это исчезнуть. Такую любовь нельзя было загнать в угол, ее нельзя было придумать. Она была настоящей, и дело было не в спасении друг друга.

Но сначала мне нужно было отругать мужа за то, что чуть не раскроил себе голову.

— Что ты там стоишь? Нам нужно осмотреть порез и, пожалуйста, объясни, что случилось с твоей рукой.

Ной подошел ко мне.

— Думаю, что сломал ее, когда перевернулся на квадрацикле.

— Перевернулся? О чем, черт возьми, ты думал, выезжая на нем сюда в темноте, в грозу? Разве у вас нет правил на этот счет? Разве не знаешь, что так нельзя?

— Да, знаю. — Он схватил в кулак мое пальто и притянул меня ближе. — А почему бы тебе не рассказать мне, какого черта ты сделала то же самое, жена?

— Сейчас была моя очередь спасать тебя, муж.

Он прижался своими губами к моим, и я поняла. Это было всё доказательство, в котором я нуждалась.

После того, как Боунс заверил нас, что он может остаться с Дженни еще немного, а она убедила нас, что попыток побега не будет, мы отправились в местный травмпункт. Ной ворчал всю дорогу. Он настаивал, что на лоб не нужно накладывать швы, что у него нет времени разбираться со сломанной рукой, и поэтому, скорее всего, она не сломана. Может быть, растяжение или сильный ушиб. Ничего, что могло бы потребовать наложения гипса. Он так далеко зашел, что объяснил это медсестре, которая хмыкнула и направила нас в ближайший смотровой кабинет, бормоча при этом: «Ох уж эти фермеры!».

Когда мы остались одни, Ной хмурился и ворчал обо всем на свете, пока я не встала с металлического стула и не устроилась рядом с ним на каталке.

— Теперь это имеет смысл, — сказала я.

— Что «это»?

— Все те разы, когда ты говорил, что мы влюблены со школы.

— Так и было. — Ной пожал плечами и тут