Их проводили вовсе не в гарем, а совсем в другое крылодворца. Зейнаб шепнула словечко Надже, и тот обратился к Мустафе:

— Уж не то ли это место, где была убита вся семья князя? Моягоспожа боится призраков… Мустафа повернулся к Зейнаб:

— О нет, княгиня! Старый гарем теперь заперт, и вся та частьздания вскоре будет разрушена. Твои же покои рядом с княжескими — жена должнапочивать рядом со своим мужем. Мой господин считает, что тебе будет там удобно,а вскоре будет выстроена новая женская половина…

Та-а-ак, думала Зейнаб, значит, Карим все-таки отнесся сзаботой к своей невесте! Она вновь пошепталась с Наджой, и тот сказал Мустафе:

— Госпожа моя вовсе не имеет намерения оскорбить тебя, нопросит не входить в эти покои до ее встречи с князем. Когда он долженвозвратиться? Она жаждет повстречаться с ним, наконец…

— Князь еще ничего не сообщал о своем возвращении, — вежливоотвечал Мустафа, думая про себя с раздражением, что Карим предоставил другимнянчиться с его молодой женой, а сам… Мустафа отвесил княгине почтительныйпоклон и удалился.

— Не думаешь ли ты, что его озадачила твоя просьба непоявляться здесь? — спросил Наджа. — Он производит впечатление умного ипроницательного человека…

— Не думаю, что мы успели пробудить его любопытство, — отвечалаЗейнаб. — Мустафа здесь самый умный и осмотрительный. Думаю, он решил, чтопросьба моя продиктована стеснительностью.

Они обосновались в отведенных им просторных покоях. Тут былаи очаровательная маленькая баня, отделанная зеленой и белой фарфоровой плиткой,а в центре красовался роскошный бассейн из зеленого оникса. Дневная комнатабыла светлой и просторной и выходила прямо в сад, как и опочивальня Зейнаб.Потолок был восьмиугольный и сводчатый, поддерживаемый деревянными колоннами,замысловато расписанными руками искусного художника. Пол выложен был бирюзовымии беломраморными плитками. Стояла тут также и основа постели на великолепномвозвышении из душистого сандалового дерева — и похоже было, что окончательнаяотделка спальни оставлялась всецело на усмотрение новобрачной. Раби и Аидатотчас же принялись распаковывать вещи госпожи и развешивать прозрачныешелковые занавески, а Зейнаб тем временем в сопровождении Наджи изучалаостальные комнаты. Они обнаружили еще две небольшие спальни — там, правда,вовсе не было мебели.

— Пойдите к Мустафе и скажите, что вам надобно, — сказаласлугам Зейнаб, воротившись в дневную комнату, где уже стояли несколько дивановв роскошной обивке, столы и стулья. — Всем вам должно быть очень удобно Заодноспросите, когда супруга визиря собирается нанести мне визит. Скажите ему, что яхочу узнать как можно больше о стране, где мне теперь предстоит жить, причем дотого, как вернется мой супруг и повелитель. — Зейнаб вдруг хихикнула и озорноприбавила:

— Жду не дождусь моей милой Омы!

Ома явилась ранним дождливым утром. Так как ее ужеподжидали, то дверь открыла Раби, ибо из всех слуг Зейнаб ее единственную Омане знала в лицо.

— Добро пожаловать, госпожа, — вежливо сказала Раби. — Моягоспожа ждет тебя. Она просит лишь об одном одолжении: не вскрикивай, когдаувидишь ее лицо — это может привлечь внимание Мустафы или стражников.

Что за странная просьба, подумала Ома, но тут глаза еерасширились: в комнату с улыбкой вошла Зейнаб.

— Это и вправду ты? — выдохнула Ома. — Или мне мерещится? Нокак…

Зейнаб прижала подругу к сердцу:

— Да, это и вправду я, дражайшая моя Ома, а ты, я вижу, задва месяца, что мы не виделись, отрастила прелестный животик! Это очень тебе клицу. — Она улыбнулась. — Сын Аллаэддина-бен-Омара прибавляет в весе… — Онавзяла подругу за руку и подвела к мягкому дивану:

— Садись, нам надо поговорить.

— Почему.., почему муж не сказал мне, что это ты? — Ома былавне себя.

— Потому, что он этого не знал, — хитренько прищуриласьЗейнаб. — Все, что он видел, — это замотанную в шелка с ног до головы фигуру. Яне поднимала на него глаз, чтобы он не узнал меня и ничего не заподозрил. Наджаобъявил всем, что я и слова не вымолвлю, покуда не приедет мой дражайшийсупруг. Сказал также, что до той поры имя мое будет сохраняться в тайне, — сосмехом закончила она.

— И никто не знает? Даже.., даже старый Мустафа? — Ома былапотрясена.

— И даже Мустафа, — заверила ее Зейнаб. Ома покачалаголовой:

— Но каким благословенным ветром принесло тебя в Малику? Агде малютка Мораима?

— Мораима умерла от сыпного тифа в то время, когда я былаздесь… — В глазах Зейнаб блеснули слезы, но она усилием воли овладела собой иповедала подруге печальную повесть и том, что за нею последовало. — Даблагословит Хасдая-ибн-Шапрута Бог Авраама, Исаака и Иакова за его доброту, ипребудет милость Аллаха с моим дорогим Абд-аль-Рахманом — ведь они возвратилименя Кариму! Когда я узнала, что дитя мое погибло и похоронено. Ома, я просторасхотела жить. Надежда умерла в моем сердце, но они спасли меня. Оба ониудивительные люди! — закончила Зейнаб.

— Князь будет вне себя от счастья, — сказала Ома. — Мой мужговорил, что с тех пор, как погибли все его родные, он погрузился в пучинуотчаяния, хотя и исправно выполнял свой государственный долг… У него нетженщин. Ни единой, Зейнаб! И вообще он живет, словно какой-нибудь пустынник… Онест в одиночестве, охотится один… Он добрый и справедливый правитель, норадость покинула его сердце. Он одинок. Я уже много недель не видала на еголице улыбки…

— И тем не менее он улизнул в горы на охоту вместо того,чтобы повстречаться со своею невестой! — едко обронила Зейнаб.

— Со временем он горько об этом пожалеет.., ну, когдаузнает, что ты — это ты, — хихикнула Ома. — А как ты поприветствуешь его?

— Я еще не решила, — сказала Зейнаб. — Но в любом случае мнепотребуется твоя помощь. Ома. Ты должна дать мне знать тотчас же, как муж твойузнает, что Карим возвращается. А когда визирь спросит тебя о моей наружности,скажи, что я очень хороша собой. Но не более! Скажи ему, что я не желаю, чтобыобо мне что-либо было известно до возвращения мужа с гор. О, я окутала себядымкой таинственности, я постаралась! Если Аллаэддин остался таким, каким я егознала, то он непременно тотчас же сообщит о «таинственной незнакомке» Кариму.Мой жених приедет единственно для того, чтобы удовлетворить свое любопытство. —Она хихикнула. — Мужчина не может устоять перед тайной. Ома.

Когда Ома воротилась домой, муж ждал ее с величайшимнетерпением.

— Ну? — бросился он к жене. — Какова она?

— Очаровательна. Обворожительна, — отвечала Ома. — Никогдапрежде не видела столь прелестной женщины, как наша молодая княгиня. Нам всемвесьма и весьма повезло.