В ходе предвыборной кампании Обама обещал направить в Афганистан дополнительные войска, чтобы восполнить «пренебрежение ресурсами» со стороны администрации Буша, якобы сосредоточившей свое внимание на Ираке всего через несколько месяцев после падения режима талибов. По-моему, все высокопоставленные чиновники новой администрации в сфере национальной безопасности разделяли мнение, что мы в Афганистане не выигрываем и не проигрываем и что нужно обратить самое пристальное внимание на ситуацию в этой стране. Я говорил президенту Бушу на собеседовании в ноябре 2006 года, что, на мой взгляд, наши цели в Афганистане чрезмерно амбициозны, и на протяжении двух последующих лет мои опасения только возрастали. Во время встречи 26 января с Обамой я сказал, что не надо лелеять никаких грандиозных устремлений в Афганистане: мы просто не хотим, чтобы эта страна вновь сделалась для нас и наших союзников источником угрозы, как было при талибах. На слушаниях сенатского комитета по делам вооруженных сил на следующий день я высказался еще конкретнее: «Если мы задались целью создать [в Афганистане] центральноазиатскую Валгаллу – мы проиграем. Наши цели должны быть реалистичными и ограниченными, иначе мы обречем себя на неудачу».

Первая встреча Совета национальной безопасности новой администрации, посвященная Афганистану, состоялось 23 января. Развернулась бурная дискуссия по поводу отсутствия внятной и последовательной стратегии. Петрэус и Маллен оба ратовали за скорейшее предоставление Маккирнану запрошенного подкрепления в 30 000 военнослужащих. Я поддержал саму необходимость выделения подкреплений, но усомнился в численности – отчасти из-за того, что налицо путаница в сроках. Дополнительные подразделения нужны, чтобы остановить летнее наступление талибов и обеспечить безопасность проведения августовских выборов, но большинство этих солдат мы попросту не успеем перебросить в Афганистан вовремя. Также я продолжал тревожиться из-за «размеров» нашего военного «следа». Байден вполне логично возражал против отправки дополнительных подразделений, пока не выработана согласованная стратегия.

Президент решил выйти за рамки правительства и обратился к Брюсу Риделу, эксперту по Ближнему Востоку и своему советнику в избирательной кампании, с просьбой провести за два месяца оценку ситуации в Афганистане и представить рекомендации по изменению стратегии. Холбрук и заместитель министра обороны Флурнуа стали сопредседателями исследовательской группы, а Дуг Лют и его персонал в СНБ обеспечивали техническую поддержку. Ридел давно работал аналитиком в ЦРУ, в том числе при мне. Это один из лучших, наиболее здравомыслящих экспертов по Ближнему Востоку.

Насущной проблемой президента были сроки: если мы собираемся перебросить в Афганистан тысячи военнослужащих (точное количество не имеет значения), надлежащим образом обученных и экипированных, чтобы они успели помочь в отражении летнего наступления талибов и в обеспечении безопасности афганских выборов, решение нужно принять до того, как Ридел представит свой отчет, – к огорчению вице-президента и его сторонников в Белом доме. В начале февраля, возвращаясь в США с Мюнхенской конференции по безопасности, Байден заявил прессе, что не допустит «самоуправства» военных по вопросу выделения дополнительных сил для Афганистана «под прикрытием искусственно сжатых сроков». Президент хотел объявить о своих планах по сокращению контингента в Ираке, прежде чем сообщить об отправке подкреплений в Афганистан, но сделать этого не удалось. Когда совет заместителей во главе с Томом Донилоном предварительно поддержал запрос на 30 000 военнослужащих, но сфокусировался на том, когда они прибудут в Афганистан и чего смогут добиться, стало ясно, что Объединенный комитет начальников штабов не проанализировал, сколько солдат дополнительного контингента смогут оказаться в Афганистане к лету. В итоге запрос Маккирнана сократили примерно вполовину – приблизительно до 17 000 человек.

Нервозность обстановки, возникшая вследствие необходимости принимать решение о подкреплениях для Афганистана, можно сказать, второпях, породила в Белом доме подозрения: а вдруг старшие военные руководители, в первую очередь Маллен и Петрэус, «подставляют» Обаму, вынуждая президента преждевременно предпринимать серьезные шаги с далекоидущими последствиями? Полагаю, в число тех, кто придерживался такой точки зрения, входили Байден, Донилон, Эмануэль и некоторые другие советники Обамы, а еще по иронии судьбы Джим Джонс и Дуг Лют. Вполне возможно, что недоверие к Пентагону диктовалось и отсутствием у высокопоставленных гражданских чиновников Белого дома, начиная с вице-президента, опыта в военных вопросах (в данном случае речь о сроках подготовки и материально-технического обеспечения боевых подразделений). Я убежден, что военные не имели никаких скрытых мотивов: неспособность утвердить оперативные передислокации войск сама по себе ограничивала возможности президента, не позволяя воспрепятствовать летнему наступлению талибов и усилить меры безопасности в преддверии афганских выборов. Тем не менее подозрения нарастали и усугублялись.

Кроме того, сказывались – не могли не сказываться – инциденты, напрямую с войной в Афганистане не связанные. В конце февраля, например, адмирал Тим Китинг, командующий войсками США в зоне Тихого океана, сообщил на пресс-конференции, что Соединенные Штаты вполне способны сбивать северокорейские ракеты «Тэпходон-2» и что их предполагаемый запуск будет «суровым испытанием» уверенности новой администрации в собственных силах. Президент пришел в ярость из-за этого, как он выразился, «свободомыслия», а также из-за рассуждений адмирала о полномочиях президента. По мнению Обамы, рассуждения Китинга серьезно подпортили репутацию администрации: если президент прикажет сбить корейские ракеты, слова Китинга, растиражированные по всему миру, не позволят сделать вид, что мы тут ни при чем; если же президент решит бездействовать, все начнут спрашивать – почему? Мы с Малленом уточнили у президента, настаивает ли он на увольнении Китинга. Обама ответил, что нет, что каждый человек заслуживает второго шанса, но распорядился вызвать Китинга в Вашингтон и «примерно наказать». Китинг прилетел с Гавайских островов в Вашингтон – и удостоился встречи длительностью в десять минут. Я рассказал ему о недовольстве президента, подчеркнул, что мы все хотим, чтобы он остался на своем посту и извлек урок из случившегося. Тим попросил меня передать президенту извинения и сказать, что такого больше не повторится. Увы, он ошибался (хоть и не на свой счет). Этот эпизод наряду с чрезмерной публичной откровенностью директора Национальной разведки Денни Блэра и по-прежнему неугомонного Майка Маллена показал очередную преемственность между администрациями Буша и Обамы, на сей раз выражавшуюся в недовольстве президента говорливостью генералов и адмиралов. Если коротко, уже в первые месяцы работы администрации возникли подозрительность и недоверие между старшими офицерами и Белым домом, включая президента и вице-президента, и это стало большой проблемой для меня: пришлось как-то подстраиваться под непростые отношения между главнокомандующим и его военачальниками.

Тринадцатого февраля президент провел заседание СНБ, посвященное Афганистану: решали, стоит ли дожидаться отчета Ридела, чтобы передислоцировать подкрепления в Афганистан, перебросить доступные 17 000 человек как можно скорее, отправить часть подкреплений сейчас, а остальные позже, или все-таки предоставить Маккирнану запрошенные 30 000 солдат. Ридел и все принципалы, кроме двух – Байдена и Стейнберга, – высказались за немедленную единовременную переброску 17 000 человек.