Видга жил дармоедом. Лиловые пятна на лице не сумелиизуродовать его непоправимо, но обожжённые руки ни лопаты, ни меча не держали.Только ложку, больше ничего.

Лют без него вспахал и засеял маленькое поле, а перед темзадобрил Богов, срубив голову пёстрому петуху. Без Видги вскопали огород,посеяв редьку, посадив лук и чеснок… Дед Вышко сноровисто налегал на лопату,Смирёнка с Долгожданой опускали рассаду и семена, Мал со Скегги подносили воду.Больше всех старалась, усердствовала Смирёнка…

Лют подсмеивался над Видгой:

– Смотри, матери-то девчонка твоя по сердцу. Поди, ещёи отдавать не захочет.

Видга шуток не принимал и хмурился:

– Летом конунг снова пойдёт походом. Если меня неубьют, я привезу достаточно серебра…

Он уже ездил на Воронке в Кременец. Лаской и терпениемсмирял норовистого, кусачего зверя. И, как прежде, стоял на городской стене,прислонив к плечу ясеневое копьё…

Как-то раз он сказал Люту:

– Я привёл в твой дом слишком много людей. Я выстроюсебе новое жильё. Если ты не против, оно будет недалеко от твоего, но толькопоближе к реке…

Он уже и место присмотрел для этого дома. Он выстроит егосам. Тогда все увидят, что он и это умеет не хуже других. Он насыплет и укрепиттёплые земляные стены, вкопает по сторонам очага раздвоенные столбы и увенчаетих крышей. Он назовёт свой дом Домом Радости – Гладвин. А на крышу, как вТорсфиорде, прибьёт гордые оленьи рога.

Может быть, тогда прежний северный дом перестанет снитьсяему по ночам.

А если ему повезёт в летнем походе, возле дома заведётсяскотина и один-два раба. Тех рабов никто не будет обижать, они раздумаютубегать и приживутся, и Смэрна будет посылать их за водой.

Но всего больше Видга мечтал о корабле.

Когда-нибудь у него будет дружина и настоящий длинныйдраккар, но покамест следовало обзавестись хотя бы лодкой. Без лодки ончувствовал себя всё равно что босым. Он всю зиму присматривал в лесу подходящиедеревья и разделывал их на доски. Орудовал одним топором: чтобы выходилиплотными и впитывали поменьше воды.

Он предполагал выстроить свою лодку и спустить её на воду,как только кончится ледоход. Но пожар не пощадил этих надежд, и он бродил сосвоими перевязанными руками и не знал, куда себя деть.

Они сидели со Смирёнкой на берегу реки. Ей было с ним хорошои спокойно и радовала всякая мелочь. И не надо бояться, что вот сейчас вытянутпо спине палкой и назовут невольницей. И не стоял за плечом жёлтолицый злющийЩелкан…

А Видга смотрел на реку, почти закрыв рукой глаза. КогдаСмирёнка спросила его, почему он так смотрел, он ответил:

– Так не видно того берега и кажется, что там уже море.

Как-то зимой они с Лютом свалили на дрова стройное дерево изабыли о нём. Настала весна… и срубленное дерево зацвело. Обгоняя собратьев,оно торопилось дать семена. Дерево знало, что погибнет, потому что у него небыло больше корней.

Рубанком звалось острое плоское лезвие на двух изогнутыхножках, плотно всаженных в деревянный чурбачок. Видга бережно выглаживал имдлинные упругие доски. Потом приспосабливал их к деревянному скелету, стоявшемув сарае. И накрепко пришивал распаренными еловыми корнями. Такая лодка непобоится волны. Даже морской.

Любопытно было всем! А особенно деду Вышке, великому умельцуво всём, что касалось до дерева. За свою долгую жизнь он смастерил не однулодку и даже не десять. Но все были не таковы. Обычно дед Вышко выдалбливал ихиз цельного ствола. А если не мог найти дерева достаточной толщины – выращиваллодку прямо в лесу. Распирал клиньями живой ствол и заставлял его раздаватьсявширь…

Видга же сооружал что-то вроде насада: вырубил из бревнахребтину-киль, из прочных кривуль – штевни для носа и кормы. Приладилрёбра-шпангоуты и теперь обшивал… Смирёнка подавала ему пухлый, в три нитки,шнур из коровьей шерсти. Видга пропитывал его горячей смолой и закладывал междудосок. А доски заходили одна за другую, как рыбья чешуя.

В сарае рос диковинный и красивый кораблик с поднятыми носоми кормой. Длинный и стройный, настоящий маленький драккар. Точь-в-точь как тапрежняя лодка, что скучала без хозяина в Урманском конце…

Скегги трудился в сторонке над деревянным страшилом, котороедолжно было украсить его нос. Юному скальду умения было не занимать. Ужеглядели свирепые очи, щерилась клыкастая пасть. Топорщился воинственныйгребень. А ещё Скегги выжжет на бортах и на вёслах могучие руны. И тогда небудут страшны ни шторм, ни враги…

– А как назовёшь? – не отставал от Видгинеугомонный Мал.

– Дрэки, – отвечал перемазанный в смоле строитель.

– Это что?

Видга терпеливо объяснил. И мальчик помчался рассказыватьдеду Вышке:

– Деда! Змей Горынич!

Как-то Люту пришлось съездить в город одному. Вернувшись, ондолго смотрел на упоённо работавшего Видгу. Потом подошёл, ведя коня, ипроговорил:

– Слыхал ли, Витенег? Князь отцу твоему со товарищидомой поехать позволил.

…Четыре загнутых конца небес лежали на широких спинахчетырёх карликов: Аустри, Нордри, Вестри и Судри. Необъятен был между ниминаселённый мир. Но, как видно, всюду творилось одно…

Во всякой стране, где бы она ни лежала – на западе, на севере,на юге, на востоке, – рано или поздно рождался вождь, превосходивший всехпрочих не только жадностью, требовавшей владений и богатств, но и силой, чтобыих взять…

С тех самых времён, когда Боги правили на земле истранствовали среди людей, не переводились в Норэгр вожди. Эти хёвдинги никогоне боялись и ни на кого не смотрели снизу вверх. По роду и достатку однихвеличали конунгами, других – ярлами, третьих – херсирами. Тот, кого сгонял сземли удачливый сосед, садился на корабль и делал своим одалем море. И называлсебя хозяином Лебединой Дороги – сэконунгом! И ни в ком не видел себе ровни.

И было так много сот зим.

Пока в Вестфольде, на юге страны, не появился на светХаральд сын Хальвдана, из рода Инглингов. После его прозвали Косматым.

Должно, не зря гардские порядки с самого начала такнапомнили Халльгриму родину! Не зря столь знакомым показался и сам ТорлейвМстицлейвссон, и хирдманны, следовавшие за вождём. И тот конунг-неприятель,живший по соседству. Вот только вместо бескрайнего моря здесь простирались поляи леса. И не корабли несли воинов на врага, а резвые кони…

И свой Харальд конунг сыскался в Стране городов. Пусть дажеон родился не здесь, а по ту сторону Восточного моря. Венды никогда не былигардцам чужими. И этот конунг тоже поднял боевое знамя, собирая под него всех,у кого хватало отчаянного мужества связать с ним свою судьбу. А пожелал он неограбить соседа, живущего за мысом. Не сходить набегом в другую, более обильнуюстрану. Думал вендский Хрёрек конунг великую думу: собрать воедино не город ине два, целую страну…