пялясь на позолоту внутри и снаружи, а нас оставит в покое[155].

Не знаю, намеренно Зои пыталась взбесить меня или нет, но она была в бейсболке с призывом «Сделаем Америку снова великой» и майке с изображением ее фаворита-троглодита – ухмыляясь, он поднимал два растопыренных пальца вверх, мол, все путем, а на голове бейсболка с тем же кличем: «Сделаем Америку снова великой». Мне хотелось сдернуть с нее этот головной убор и сжечь.

Мы смотрели повтор утренних новостей – в частности, как Трамп явился голосовать и сказал репортерам, что дела у него идут хорошо и даже очень хорошо, и я едва сдержался, чтобы не посмеяться вслух над его бредовыми иллюзиями. Я допускал, что по-настоящему он не верил в свою победу, – у меня было больше шансов избраться президентом Соединенных Штатов, притом что в списках кандидатов я не значился, – но тщеславие вынуждало его бахвалиться и позерствовать до конца. Затем камеры переключились на другую видеозапись, нам показали, как Хиллари голосовала в северной части штата Нью-Йорк.

– За решетку ее, – пробормотала Зои с полным ртом, набитым хлопьями. Глядя на нее, я не мог понять, сознает ли она то, что сейчас сказала, или это было нечто вроде рефлекса Павлова, сработавшего при виде бывшей первой леди на телеэкране.

– Что это было? – спросил я, мне ужасно хотелось проверить мою теорию.

– Что именно? – откликнулась она, даже не повернув головы в мою сторону.

– Мне показалось, ты что-то сказала.

Она покачала головой в искреннем, казалось, недоумении.

Я взял пульт и вернул телевизионные картинки на минуту назад.

– Что вы делаете? – спросила она.

– Извини, – сказал я. – Я кое-что упустил. Просто хочу снова это увидеть.

Трамп фанфаронит вовсю. Хиллари Клинтон голосует.

– За решетку ее, – повторила Зои.

Я выключил запись, и телевизор вновь переключился на трансляцию в прямом эфире.

– У тебя впереди четыре года злости. Четыре года ты будешь наблюдать, как Хиллари вводит свои порядки, назначает судей, очищает окружающую среду. Как, по-твоему, ты с этим справишься? Голова у тебя не взорвется от ярости?

– Прекрасно справлюсь, – ответила она. – Потому что ничего подобного не случится. Мистер Трамп победит.

– Понимаю, ты хочешь, чтобы он победил, – вздохнул я. – Но все же будь реалисткой. У него нет ни единого шанса.

– Мистер Трамп победит, – повторила Зои. – И когда он вышвырнет всех исламистов из страны, построит стену, чтобы мексиканские насильники не нападали на наших женщин, Америка опять станет великой.

– Вот так, раз-два – и величие готово? – спросил я.

– Ну, это только для начала.

Я промолчал. Я давно оставил попытки уразуметь, как мой во всех прочих отношениях вполне разумный сын мог польститься на это убогое существо, что внезапно поселилось в нашей жизни и, похоже, было твердо намерено остаться здесь навсегда. Это было просто выше моего понимания.

В дверь позвонили, и, нажав кнопку домофона, я впустил моего брата с женой. Пребывавший в прекрасном настроении Джо сиял и обеими руками держал две упаковки баночного пива, одну из них, заставив меня вздрогнуть, он поставил на «Доктора Живаго», которого я как раз читал. Бейсболка «Сделаем Америку снова великой» болталась на запястье брата, потому что его большая голова в нее не влезала, а его жена Анвин размахивала звездно-полосатым флагом, улыбаясь от уха до уха.

– Ну вы даете, ребята, – пробормотал я, качая головой.

– Как дела у нашего парня? – спросил Джо, глядя через стол, у Зои, и, как всегда, отвечая, она не пожелала оторваться от телеэкрана.

– Улетно, – сказала она. – Он победит.

– Конечно, победит, – подхватила Анвин. – Бог на его стороне. Иисус Христос самолично послал Дональда Трампа на эту Землю, чтобы он решил наши проблемы. По Его воле Трампа выберут президентом.

Я закатил глаза.

– Ты ведь не можешь искренне в это верить, правда?

– Я верю в это, – ответила Анвин. – Точно так же, как я верю в то, что глобальное потепление – выдумка либеральных левых и что атаку на Всемирный торговый центр организовал Саддам Хусейн. Знаю, ты отказываешься признавать истину, а все потому, что главенствующие СМИ и элита промыли тебе мозги. Положись на меня, через несколько часов мистер Трамп станет нашим избранным президентом.

– Ты видела результаты опроса? – спросил я.

– Опросы ничего не значат. Люди стыдятся сказать, что они голосуют за мистера Трампа.

– А ты не задумывалась, почему так?

Джо улыбнулся и сгреб меня в медвежьи объятия.

– Мы же не хотим разругаться из-за этого, брат, – сказал он. – Почти два предыдущих года мы не обходились без споров о том, кто в нашей стране самый подходящий претендент на избрание. Нам осталось потерпеть всего несколько часов. А потом все это станет прошлым.

– И слава богу, – сказал я, оборачиваясь, потому что услышал, как в двери поворачивается ключ, и в дом вошел Рэймонд. Не проронив ни слова, он прошагал мимо нас и уставился в телевизор, а затем посмотрел на всех нас и обратился к каждому поочередно.

– Отец, – начал он. – Дядя Джо. Тетя Анвин. Зои.

– Привет, – хором ответили мы.

Дома Рэймонд всегда приветствовал каждого индивидуально. Такова была одна из его причуд.

– Я забыл, что сегодня выборы, – сказал он.

– Забыл? – переспросил я. – Как тебе это удалось? Месяцами только о выборах и говорили. Посидишь с нами? И, Джо, передай мне упаковку пива из тех, что ты принес. Хочу, чтобы у меня под рукой было что выпить, когда наша страна поступит правильно, избрав на высший пост наиболее квалифицированного кандидата в истории Соединенных Штатов. Вместо, и вы это знаете сами, безграмотного расиста.

– Ты говоришь так, будто хуже не бывает, – буркнула Анвин.

– Прошу прощения, но я был занят на работе, – извинился Рэймонд.

– Но ты ведь проголосовал, да? – спросил я. – Не забыл, надеюсь?

– Я проголосовал раньше, – ответил мой сын. – На прошлой неделе.

– Хорошо, – сказал я.

– Почему мы не смотрим «Фокс Ньюз»?[156] – спросил Рэймонд.

– Он отказывается его включать, – кивнула в мою сторону Зои.

– Потому что это сплошной оксюморон, – объяснил я. – Все равно что «медвежонок коала». Или «Новый мост» в Париже вместо мост Пон-Нёф.

– Что не так с «Новым мостом»? Название как название.

– А то, что это самый старый мост в Париже.

– Не может быть.

– И тем не менее.

– Сказывается ваш либеральный уклон, – фыркнула Зои, и у меня глаза на лоб полезли.

– Ради бога, при чем тут… – попытался выяснить я, но Зои помешала мне договорить.

– Ты проголосовал за мистера Трампа, верно? – повернула она голову к Рэймонду.

– Разумеется.

– Разумеется что? – спросил я.

– Я проголосовал за мистера Трампа.

Я обомлел. Мы с сыном не часто обсуждали президентские