– Испанский галеон подвергся нападению английских пиратов! – заявил он.

– Очень жаль это слышать, – ответила королева.

– Три гранда убиты! Также погибли матросы, а корабль серьезно поврежден. Пиратам удалось сбежать.

Нед давно научился вычленять из обтекаемых фраз истинное положение дел. Выходит, испанцам крепко досталось. Гордость короля Фелипе уязвлена, отсюда и резкость посланника.

– Боюсь, я не в силах уследить за своими подданными, когда они в море, так далеко от дома, – сказала Елизавета. – Это, увы, невозможно.

Разумеется, слова королевы были правдивы лишь отчасти. За кораблями в море следить было в самом деле затруднительно, однако Елизавета вовсе не прилагала к тому усилий. Торговцам сходило с рук почти все, вплоть до смертоубийства, поскольку они играли важную роль в защите королевства. Случись война, торговые корабли присоединятся к королевскому флоту. Вместе они обеспечат оборону острова, армию собирать не потребуется. Словом, Елизавета была хозяйкой злой собаки, которая одним своим присутствием отпугивала нежеланных гостей.

– Где это произошло? – спросила королева.

– У берегов Испаньолы.

Сесил, изучавший законы в Грейс-инне, уточнил:

– И кто первым выстрелил?

Вопрос был задан неспроста.

– Не располагаю такими сведениями, – изрек де ла Куадра, из чего Нед сделал вывод, что первыми огонь открыли испанцы. Посланник фактически подтвердил его подозрения, когда горячо прибавил: – Как бы то ни было, корабль его величества короля Фелипе имел все основания навести орудия на судно, занимавшееся незаконной деятельностью!

– Какой именно деятельностью? – не преминул поинтересоваться Сесил.

– У английского судна не было разрешения приставать к берегам Новой Испании. Там запрещено плавать любым иноземным судам.

– Известно ли, чем занимался в Новой Испании шкипер этого судна?

– Он торговал рабами!

– Давайте разберемся, правильно ли я поняла, – произнесла Елизавета. Интересно, подумалось Неду, различает ли де ла Куадра зловещие нотки в ее голосе? – Английское судно, торговавшее с населением Испаньолы, которое согласилось вести дела по доброй воле, подверглось нападению испанского галеона? А вы явились ко мне с жалобой, потому что англичане посмели открыть ответный огонь?

– Они совершили преступление, просто приплыв туда! Вашему величеству наверняка известно, что его святейшество папа римский даровал владение над Новым Светом монархам Испании и Португалии!

Тон королевы сделался ледяным.

– А его величеству королю Фелипе, полагаю, не хуже моего известно, что папа римский не вправе распределять Божьи земли между монархами, как ему заблагорассудится.

– Его святейшество в своей мудрости…

– Кровь Христова! – вспылила Елизавета. Сорвавшаяся с ее уст божба наверняка уязвила истого католика де ла Куадру в самое сердце. – Если вы палите по англичанам, заплывающим в Новый Свет, ваши капитаны должны понимать, что могут получить отпор. Не жалуйтесь мне впредь на последствия таких стычек. Я вас больше не задерживаю.

Де ла Куадра поклонился, потом спросил:

– Вашему величеству угодно узнать название упомянутого английского судна?

– Угодно, разумеется.

– Это был «Ястреб», из Кума, под командой шкипера Джонаса Бэкона. – Посланник покосился на Неда. – А главный пушкарь судна – человек по имени Барни Уиллард.

Нед опешил.

– Мой брат! – вырвалось у него.

– Ваш брат, – в голосе де ла Куадры слышалось откровенное самодовольство, – по всем людским законам является пиратом.

Испанец снова поклонился королеве.

– Смиренно желаю вашему величеству доброго дня.

Когда де ла Куадра удалился, Елизавета спросила Неда:

– Ты знал об этом?

– Ходили слухи, – отозвался Нед, пытаясь собраться с мыслями. – Три года назад я получил письмо от дядюшки Яна из Антверпена. В этом письме говорилось, что Барни плывет домой на борту «Ястреба». Потом мы поняли, что его что-то задержало. Но нам и в голову не приходило, что он переплывет Атлантику!

– Надеюсь, он благополучно вернется домой. – Королева нахмурилась. – Кстати, о Кингсбридже. Кого мы назначим епископом?

Нед, поглощенный обдумыванием услышанного от испанского посланника, промолчал, но Сесил не сплоховал и ответил за своего подручного:

– У Неда есть подходящий человек.

Нед встряхнулся.

– Да, Люк Ричардс. Ему сорок пять. Он декан.

– Твой друг, полагаю, – язвительно заметила королева.

– Да, ваше величество.

– Что он за человек?

– Скромный, стойкий, хороший протестант. Правда, вынужден признать, что пять лет назад он был хорошим католиком.

Сесил неодобрительно нахмурился, однако королева Елизавета громко расхохоталась.

– Отлично! – воскликнула она. – Вот такие епископы мне и нужны!

3

Марджери провела замужем пять лет, и каждый день из этих пяти лет она предавалась мечтам о побеге.

По общим меркам Барт Ширинг был неплохим супругом. Он никогда не поднимал на Марджери руку. Да, время от времени он принуждал ее к соитиям, но в основном утолял свою похоть на стороне и в этом ничем не отличался от большинства родовитых мужей. Отсутствие детей его, конечно, злило, и он, подобно всем мужчинам, винил в этом жену, но не объявлял прилюдно бесплодную жену ведьмой, как поступали некоторые. И все равно Марджери его ненавидела.

Мечты о побеге были самыми разными. Она подумывала податься во французский женский монастырь, но говорила себе, что Барт легко ее отыщет и вернет. Можно остричь волосы, переодеться мальчиком и уплыть в море, но на кораблях не найти уединения, и ее тайну раскроют в два счета. Можно оседлать утром любимую кобылу и просто уехать навсегда, но куда? Марджери манил Лондон, однако она спрашивала себя, на что будет жить. Она мало знала о том, как устроен мир, а молва вдобавок уверяла, что девушки, сбегающие в большие города, обыкновенно заканчивают шлюхами.

Бывало, что отчаяние подталкивало ее к греху самоубийства.

Удерживала от непоправимого шага лишь забота о гонимых английских католиках. Эта забота придавала смысл существованию, да и заниматься этим делом было по-настоящему приятно, хоть и опасно. Без таких хлопот она давно бы превратилась в печальную жертву обстоятельств, а так – воображала себя искательницей приключений, преступницей и тайной посланницей Всевышнего.

Когда Барт уезжал из дома, Марджери радовалась. Ей нравилось спать одной, когда никто не храпит под боком, не рыгает и не вскакивает с постели посреди ночи, чтобы громко помочиться в ночную вазу. Нравилось оставаться в одиночестве по утрам, когда она умывалась и одевалась. Нравилось сидеть в будуаре, где была полка с книгами и стояли в горшках зеленые побеги. Она возвращалась к себе среди дня, спокойно посидеть, почитать стихи или латинскую Библию, без необходимости в очередной раз объясняться с мужем, который с кривой ухмылкой спрашивает, с какой стати подобные занятия вообще приходят кому-то в голову.