– Они собираются сотворить такое со святыми мощами, которые берегли в Кингсбридже сотни лет?

– Да.

Насколько Ролло знал, даже королева Елизавета не одобряла подобных выходок. В правление Эдуарда Шестого Англия впала было в раж иконоборчества, но Елизавета издала указ, запрещавший уничтожать иконы и другие предметы церковного обихода. Впрочем, запрет соблюдался, надо признать, спустя рукава, ибо в стране хватало одержимых протестантов.

– И почему меня это не удивляет? – пробормотал Ролло.

– Я подумал, тебе полезно будет узнать.

Донал был прав: тайна легко превращалась в оружие. Более того, обладание знанием, недоступным для прочих, всегда воодушевляло Ролло. Он тешился своим всеведением и ощущал себя всемогущим.

Ролло сунул руку в карман и достал пять золотых монет – ангелов, достоинством каждая в десять шиллингов, то есть в полфунта.

– Держи.

Донал с довольным видом спрятал деньги.

– Благодарю.

На ум Ролло невольно пришел Иуда Искариот с его тридцатью сребрениками.

– Не пропадай.

Выйдя из таверны, Ролло пересек мост Мерфина и двинулся по главной городской улице. Толика стылости в осеннем воздухе нисколько не остудила его чувства – наоборот, словно подкинула дров в пламя, бушевавшее в душе. Разглядывая древние камни святого храма, он с негодованием размышлял о богохульстве, которое затеяли пуритане, – и мысленно поклялся не допустить осквернения мощей.

Потом ему пришло в голову, что можно сделать гораздо больше, – что есть способ воспользоваться этим событием на благо католиков.

Погруженный в свои мысли, Ролло медленно вошел в двери Прайори-гейт, дома своего отца. На строительство ушли почти все семейные средства, но разорение в итоге постигло Уиллардов, а не Фицджеральдов. С тех пор минуло пять лет, дом утратил изначальный лоск и слегка обветшал. Серые камни стен – из той же каменоломни, с которой возили камень для собора, – потемнели от английских дождей и от дыма двух тысяч кингсбриджских очагов.

Граф Суизин гостил у Фицджеральдов, заодно с Бартом и Марджери. Они приехали на посвящение нового епископа. Остановились в графском доме на острове Прокаженных, но едва ли не с утра до вечера оставались в Прайори-гейт. Ролло надеялся, что Ширинги и сейчас тут: ему не терпелось рассказать Суизину обо всем, что он услышал от Донала. Пожалуй, граф разъярится пуще, чем сам Ролло.

Он поднялся по мраморной лестнице и вошел в приемную сэра Реджинальда. В доме были помещения, обставленные куда роскошнее, но именно здесь собирались мужчины, чтобы потолковать о делах. Сэр Реджинальд, уже вступивший в тот возраст, когда начинаешь обращать внимание на погоду, велел растопить очаг. Гости тоже грелись у огня, а на столе стоял кувшин с вином.

Ролло испытал прилив гордости, увидев местного графа в отцовском доме. Он знал, что и отец гордится ничуть не меньше, хоть и никогда не признается в этом. Когда приезжал граф Суизин, сэр Реджинальд становился сдержаннее и говорил взвешенно, притворяясь опытным и мудрым советником и подавляя свою склонность к вспыльчивости и к опрометчивым поступкам.

Барт, сидевший рядом с Суизином, смотрелся так, как, должно быть, выглядел сам Суизин в молодости. Но вот отцовской властности ему очевидно недоставало; он восхищался своим отцом, но сам вряд ли способен был с тем сравняться.

Как бы ни старалась Елизавета, подумал Ролло, как бы она нас ни прижимала, мы по-прежнему здесь – гонимые, но не побежденные.

Он сел подле своей сестры Марджери и принял от матери кружку с вином. Хотелось бы знать, что происходит с Марджери. Ей лишь двадцать, но она как-то резко повзрослела, похудела, со щек пропал румянец, а на левой скуле лиловел синяк. Сестра всегда заботилась о своей внешности – Ролло даже казалось, что она впадает в грех гордыни, – но сегодня надела невзрачное платье, а грязные волосы не стала убирать в прическу. Ролло знал, что она страдает, но не имел ни малейшего понятия, от чего именно. Он прямо спросил, не жесток ли с нею Барт, но Марджери твердо произнесла: «Барт – хороший муж». Возможно, ее терзает вина за то, что она до сих пор не понесла. Ну да ладно, пусть куксится, главное, чтобы эти страдания не доставляли неприятностей другим.

Ролло глотнул вина и сказал:

– Я добыл кое-какие вести. Поговорил на досуге с Доналом Глостером.

– Гнусный тип, – фыркнул сэр Реджинальд.

– Зато полезный. Без него мы бы не узнали, что Дэн Кобли и прочие пуритане в это воскресенье задумали учинить непотребство – на посвящении Люка Ричардса. На их вкус, в нем слишком мало от еретика.

– Непотребство? – переспросил сэр Реджинальд. – И что конкретно они затеяли?

Ролло не отказал себе в удовольствии ошарашить всех:

– Хотят осквернить мощи святого Адольфа.

В приемной установилось ошеломленное молчание.

– Нет! – прошептала Марджери.

– Я вспорю ему брюхо мечом! – прорычал Суизин. – Пусть только попробует!

Глаза Ролло расширились. Насилие влечет ответное насилие, он как-то об этом позабыл.

Мать Ролло, леди Джейн, попыталась утихомирить графа.

– Если ты убьешь кого-либо в церкви, Суизин, тебя казнят. Даже графу подобное с рук не сойдет.

Леди Джейн знала, что ее красота все еще воздействует на мужчин, и потому позволяла себе говорить смело.

Суизин понурился.

– Ты права, черт побери.

– Прошу прощения, милорд, – вставил Ролло, – но, думаю, матушка ошибается.

– К чему ты клонишь?

– Вот именно. – Леди Джейн заломила бровь. – Поясни, мой многомудрый отпрыск, в чем я ошибаюсь.

Ролло сосредоточился, додумывая последние подробности своего плана.

– Конечно, даже графа могут казнить за преднамеренное убийство в церкви. Но важно другое. Мэр Кингсбриджа может подать все иначе.

Суизин явно ничего не понимал, но сэр Реджинальд как будто что-то сообразил.

– Продолжай, Ролло, это интересно.

– Любое событие может быть хорошим или дурным; все зависит от точки зрения. Смотрите: отряд вооруженных головорезов врывается в город, убивает мужчин, насилует женщин и уходит, забрав добычу. Их объявляют преступниками, так? Но если этот город расположен в Ассирии, а жертвы – мусульмане, в таком случае вооруженные громилы – не преступники, а крестоносцы и герои.

– Брр! – с отвращением проговорила Марджери. – Ты ведь не всерьез, правда?

Ролло не понял, что сестра имела в виду.

– Ну и что? – нетерпеливо спросил сэр Реджинальд.

– В это воскресенье пуритане нападут на священников и попытаются похитить святые мощи, нарушив указ королевы Елизаветы. Верные христиане из паствы встанут на защиту нового епископа, назначенного Елизаветой, и захотят спасти мощи святого. Мечи тут ни к чему, поскольку все мужчины обычно ходят с ножами, которыми режут мясо за столом. К несчастью, в рукопашной, которая непременно начнется, вожак местных протестантов Дэн Кобли получит смертельную ножевую рану. Раз он главный зачинщик мятежа, его смерть сочтут Господней карой. И потом, выяснить, чья именно рука нанесла роковой удар, будет невозможно. А ты, отец, как мэр Кингсбриджа, пошлешь королеве отчет, где распишешь все так, как нужно нам.