пусть подождут. Я-то знаю, с чем они пожаловали. Один пай в казну, восемь – Голикову и Ласточкину А с чем мы остаёмся? В Америку поплыли с рублём, с тем и вернулись.

Наталья. Ежели мы с ними пойдём встык, то они до сумы и тюрьмы беспременно доведут.

Шелихов. Это мы ещё посмотрим! Где они?

Наталья. Ждут в большой зале. Может, с ними поосторожнее, поласковее?

Шелихов. Обниму и расцелую всех сразу и каждого по отдельности. За все наши потом и кровью заработанные денежки.

Наталья. Как-то бы уладить всё. Нам ещё с ними жить.

Шелихов. Жить?! Да они за копейку, которая уходит мимо их карманов, родную мать удавят. Уж я-то своих родственников знаю! А про Лимона и не говорю. Им кусок урвать, а мне Славороссию поднимать. Ничё, мы пойдём своей дорожкой. Будем создавать свою, Американскую торговую компанию. А эти в накладе не останутся. Вложив деньги в совместное дело, они на каждый вложенный рубль уже получат рубль прибыли.

Наталья. Наши визитёры будут настаивать, чтобы мы им отдали согласно обговоренным паям.

Шелихов. То-то и оно! Наташа, подай мне кафтан. Придётся идти и говорить.

Седых. Григорий Иванович! Вам нельзя вставать!

Шелихов. Как-нибудь, с вашей помощью дойду. Эти же из гроба поднимут.

Седых. Я категорически против! Ни в коем разе нельзя вам!

Шелихов (вздохнув). Что ж, придётся подчиниться. Наташа, скажи им, что сейчас выйть не могу. Лекарь не разрешает.

Седых. Ни в коим разе!

(Наталья входит в зал, где сидят Голиков с Ласточкиным.)

Наталья (после рукопожатий и объятий). Приболел Григорий Иванович. Сегодня он не может принять. Просил извиниться.

Ласточкин. Да бросьте прятать его! Наслышаны, как вчера у вас на вечеринке он так лихо отплясывал, аж пыль до потолка. Чего кота за хвост тянуть?

Наталья. То было вчера. А сегодня лежит. Весь горит. От себя хочу сообщить, что доверие ваше, господа вояжиры, люди, отданные под его управление, оправдали. Нашими трудами и подвигами, в коих, часто бывало, и жизнь на кон ставили, нагромоздили мы на каждый учредительный пай по двести пятьдесят тысяч рублей в мягкой рухляди и иных американских товарах.

Голиков. Земной поклон вам, Наталья Алексеевна, за усердие и попечение об нашем интересе. Если ты помнишь, на меня, вместе с посланным в Америку племянником, Михаилом, записано шесть учредительских паев.

Ласточкин (со смехом). Выходит, просчитался я, на три пая согласившись?! Из пустой, думалось, затеи, на кою Григорий подбил, дело получилось, а!

Наталья. Поклоны Богу бейте, а просчёты уж при себе оставьте. Что же касаемо дела нашего и людей, поимейте совесть рассчитаться с ними по человечеству. Они ли хребты не ломали, крови-жизни для вашего прибытку не щадили! И потому Григорий Иванович полагает, до того, как к дележу приступать, одну десятую промысла отделить в награждение усердных и добронравных работных по предложенному списку. Он обещал, что мы их награждением не забудем, тем паче, что и выдать-то пустое придётся – по три тысячи рублей на пятьдесят человек, что в живых состоят, да ещё тысячи примерно по две – семьям-сиротам сорока погибших передать. Это ведь за три года, что они под смертью ходили! Что до нас касаемо, то он требует достальной промысел поровну разделить на четырёх учредителей, хотя племяш ваш, Михаил, и жалованья капитанского отробить был не в силах. Предлагаем навар разделить на четверых.

Голиков. Вот так поворот? Наталья Алексеевна! У вас вроде как у мужа вашего, жара нет. Может, с головой что? Вы что, очумели? Аль кресты в америках потеряли?

Ласточкин. Нет, не потеряли. Они с муженьком своим считают, что это мы потеряли. Нет, на такое мы не пойдём! За таки дела мы вас по миру пустим.

Наталья. Да полно вам причитать! С каждого вложенного рубля вы получите двойной навар. Перед отплытием в Охотск мы с промысловиками и зверобоями договор составили и обязались всё выплатить.

Ласточкин. Кстати, а что там было перед отплытием в Охотск? Сказывают его, твово мужа, чуть не вздернули свои же товарищи-промысловики. И не сбросили на корм акулам! После таково им-то за что платить?

Наталья. Что было, то сплыло!

Ласточкин. О, как заговорила! И вооще, како твоё бабье дело в дела наши купеческие соваться? Твоё дело – рожать да сопли деткам подтирать. Поди на кухне место для тебя найдётся?

Наталья (жестко). Будет в том надобность, я и вам сопли подотру, а то и бороды обрежу. Разговор с вами, господа компаньоны, веду по поручению мужа мово, Григория Ивановича Шелихова.

Ласточкин. От варначья храбрости набрались! Но не на боязких напали, устоим, а нашего не отдадите, в долговую посадим! Пришлём оценщиков и понятых приёмку делать и обдерём. По судам затаскаем.

Голиков. Передай Гришке, он ешо пожалеет.

Ласточкин. Да, да, передай ему, будет дрыгаться – раздавим!

Наталья Доверие ваше, люди, отданные под управление Григория Ивановича, оправдали. Не принимаете наших условий, Бог вам судья.

Голиков. В нашем деле Бог вам не помощник и не судья. Решили судиться, будем судиться.

Ласточкин. Погоди ужо, мы с вами за всё разочтёмся!

Наталья. Не опоздайте к расчёту, дорогие пайщики! Это наше крайнее слово. Теперь в нашем лице ежели у вас возникнет такая необходимость, будете иметь дело с Российско-Американской компанией.

Ласточкин. Век длинный, а у бабы ум короток. Ждите понятых. Для Гришки его Славароссия поместится в одном подвале.

Наталья. Хорошей вам дороги. Только о притолоку не ударьтесь!

Последнее письмо

Николая Петровича Резанова

свояку Михайло Матвеевичу Булдакову

От генваря 24 дня 1807. Получено с курьером 6-го марта 1807 года.

«Наконец я в Иркутске! Лишь увидел город сей, то и залился слезами. Милый, бесценный друг мой живет в сердце моем одинаково! Я день, взявшись за перо, лью слезы. Сегодня день свадьбы моей, живо смотрю я на картину прежнего счастья моего, смотрю на все и горько плачу. Ты прольешь также слезу здесь, что делать, друг мой, пролей ее, отдай приятную эту дань ей; она тебя любила искренне, ты ее также. Я увижу ее прежде тебя, скажу ей. Силы мои меня оставляют. Я день ото дня хуже и слабее. Не знаю, могу ли дотащиться до вас. Разочтусь с собою и со временем, и буде нет, но не могу умирать на дороге и возьму лучше здесь место, в Знаменском, близ отца ее. Письмо матушки Натальи Алексеевны и детей, сегодня же с курьером полученное, растравило все раны мои, они ждут меня к Новому году, но не знают,