Он завизжал и побежал к двери, чтобы снова плотно ее закрыть, и там на него обрушился целый град микроскопических лезвий, резавших нежную плоть.

Немец жал на дверь, чтобы помешать Локку войти, и от этого на его руках появлялись все новые раны. Но было слишком поздно. Локк с силой надавил на дверь и сделал шаг внутрь, и с каждым его движением в воздухе появлялось все больше соринок, резавших Штумпфа. Локк схватил немца за запястье, и кожа у того разошлась, как от ножа.

Женщина позади закричала от ужаса. Локк наконец понял, что Штумпф давно пожалел о своей насмешке, и отпустил немца.

Все открытые части тела у немца изукрасили кровавые ранки, их появлялось все больше. Он слепо проковылял к кровати и рухнул рядом. Смертельный для него воздух продолжал свое действие, и каждый раз, когда Штумпф вздрагивал в агонии, его резали все новые частички пыли.

Локк с пепельным лицом отступил от места, где лежало тело, и выбежал в коридор. Путь ему преградила толпа людей, глазевших на происходящее. Однако они расступились, слишком напуганные его габаритами и диким выражением на лице. Локк направился в пропахший болезнями лабиринт, пересек маленький дворик и опять попал в основное здание. Мельком он увидел, что где-то позади за ним бежит Эдсон Коста, но не стал дожидаться доктора.

В вестибюле, где, несмотря на поздний час, было полно жертв разного рода болезней, взгляд Локка второпях упал на маленького мальчика, примостившегося на коленях у матери. У ребенка, похоже, была травма живота. Великоватая рубашка была в крови, а лицо в слезах. Мать не взглянула на Локка, пробиравшегося сквозь толпу. Но ребенок, словно зная, что тот сейчас пройдет, поднял голову и лучезарно улыбнулся.

В лавке Тетельмена не обнаружилось ни одного из знакомых Локка, и от слуг, большинство которых были пьяны в стельку, он услышал лишь, что хозяева вчера уехали в джунгли. Локк выбрал самого трезвого и угрозами убедил его поехать в деревню в качестве переводчика. Идей, как заключить мир с племенем, у Локка не было. Одно он знал точно – ему надо доказать свою невиновность. В конце концов, это же не он сделал тот роковой выстрел. Конечно, недоразумение налицо, но он же не причинил никакого вреда этим людям. Почему они хотят навредить ему? Если они потребуют компенсации, он готов согласиться с требованиями. В конце концов, разве он уже не пострадал? Он столько пережил за последнее время. Локк хотел покончить со всем этим. Все, что они попросят, все, что в его силах, он со всем согласится, лишь бы не умереть, как Черрик и Штумпф. Он даже вернет индейцам землю.

Всю дорогу их трясло, а угрюмый спутник только и делал, что бессвязно жаловался. Локк делал вид, что не слышит. Ему было не до того. Мотор джипа жалобно тарахтел на каждой кочке, а с обочин непрерывно неслись визги и вопли растревоженных лесных обитателей. Какое голодное и неотвязное место, думал Локк. И впервые с той поры, как его нога ступила на этот субконтинент, он почувствовал к нему глубокое отвращение. Постичь происходящее здесь было невозможно. Надеяться можно было только на то, что тебе дадут подышать, пока твою нишу не займет следующее поколение.

За полчаса до темноты, усталые, они добрались до окраины деревни. За те дни, что Локка тут не было, само место нисколько не изменилось. Но на этот раз кольцо индейских домов действительно опустело. Двери хижин были открыты, общие костры, которые горели постоянно, покрылись пеплом. Пока Локк шел по поселку, на глаза ему не попались ни ребенок, ни свинья. Дойдя до центра, он встал и огляделся, ища хоть какое-то объяснение происходящему. Но ничего не нашел. Усталость придала Локку бесшабашности, и, собрав остаток сил, он заорал:

– Где вы?

Два ярко-красных попугая ара вспорхнули с деревьев на дальнем конце поселка. Через несколько секунд из зарослей бальзовых деревьев и жакаранд появилась чья-то фигура. То оказался не индеец, а Дэнси. Он чуть помешкал, не торопясь выходить на открытое пространство, но, когда узнал Локка, широко улыбнулся. Дэнси двинулся в поселок. Позади него зашуршала листва, и на свет вышли остальные – Тетельмен, а также несколько норвежцев в сопровождении некоего Бьорнстрема, которого Локк пару раз видел в фактории. Его волосы выгорели на солнце, а цветом лица норвежец напоминал вареного рака.

– Бог ты мой, – сказал Тетельмен, – что вы здесь делаете?

– Могу задать вам тот же вопрос, – раздраженно ответил Локк.

Бьорнстрем дал знак трем своим компаньонам опустить винтовки, а сам вышел вперед с умиротворяющей улыбкой.

– Мистер Локк, – сказал он, протягивая руку в кожаной перчатке, – рад вас видеть.

Локк с отвращением взглянул на покрытую пятнами перчатку, и норвежец, скорчив понимающую физиономию, ее сдернул. Его рука оказалась девственно чистой.

– Приношу извинения, – сказал Бьорнстрем. – Мы работаем.

– Над чем? – спросил Локк, чувствуя, как желчь подступает к горлу.

– Индейцы, – сплюнул Тетельмен.

– Где племя? – спросил Локк.

– Бьорнстрем заявляет свои права на эту территорию… – опять начал говорить Тетельмен.

– Племя, – настаивал Локк. – Где они?

Норвежец поигрывал своей перчаткой.

– Вы что, выкупили у них землю? – спросил Локк.

– Не совсем, – ответил Бьорнстрем. Его английский был столь же безупречен, как и профиль.

– Давай возьмем его с собой, – предложил Дэнси с некоторым воодушевлением. – Пусть сам увидит.

– Почему нет? – кивнул Бьорнстрем. – Мистер Локк, только не трогайте ничего. И прикажите вашему спутнику оставаться на месте.

Дэнси уже повернулся и направился в лесную чащу. Бьорнстрем в сопровождении Локка последовал за ним в коридор, прорубленный в густых зарослях. Локк еле поспевал за ними. Ноги его с каждым шагом все неохотней двигались по утоптанной сырой земле, которую покрывали опавшие листья и цветущие орхидеи.

На маленькой полянке всего в сотне метров от деревни была вырыта яма, неглубокая и не такая уж большая. В воздухе стоял такой сильный запах известки и бензина, что перекрывал все остальные ароматы джунглей.

Тетельмен, вышедший на полянку раньше Локка, встал подальше от края ямы, но Дэнси был не столь брезглив. Он обошел яму и жестом указал Локку на ее содержимое.

Индейцы из племени уже начали гнить. Они лежали, где их бросили, – месиво из грудей и ягодиц, лиц и конечностей, то здесь, то там окрасившихся в багрово-черный цвет. Вокруг них суетились мухи.

– Это им урок, – прокомментировал Дэнси.

Локк, глядя на то, как Бьорнстрем идет вокруг могилы навстречу Дэнси, спросил:

– Все здесь?

Норвежец кивнул.

– Одним махом, – сказал он, очень тщательно выговорив слова.

– Одеяла, – назвал Тетельмен смертельное оружие.

– Но так быстро, – пробормотал Локк.

– Это очень эффективно, – сказал Дэнси. – И трудно доказать. Если, конечно, кто-то спросит.