назывались соседи, владевшие землей сообща, или члены какой-либо артели.) Поле дозволялось даже женщине, но только против женщины. За проступки, следуя древней Русской Правде, назначаются денежные пени, даже за такие, как «разбой» и «наход» (соответствующий новгородскому «наезду»). Но были и преступления, которые наказывались смертью; таковы: татьба коневая и кромская (кража в Крому, или Псковском кремле), поджог и перевет (государственная измена); кража на посаде, учиненная в третий раз, также наказывается смертью.

Довольно подробная обработка разного рода займов по «доскам» и записям, с закладом движимого или недвижимого имущества, с поручительством и без оного указывает на значительно развитые денежные и торговые сделки. Грамота не назначает высшего размера процентов или, как она выражается, «гостинца». Вообще в противоположность Русской Правде, которая узаконила весьма высокие проценты, Псковская грамота стесняет их разными условиями и требует, чтобы они были точно обозначены в записи. Она позволяет давать в займы без заклада и без записи не свыше рубля; а кто будет искать судом долг более рубля только по одним доскам, то есть по отметкам, вырезанным на деревянных дощечках, тому в иске отказывается. Грамота также довольно полно определяет имущественные и денежные отношения съемщиков или арендаторов земель и угодий к своему хозяину или, как она выражается, «государю». Эти съемщики назывались: «изорник», арендатор пахотной земли, «огородник» — огородной и «кочетник», содержатель «исада», то есть рыбной ловли. Как для отказа хозяина арендатору, так и для отказа последнего хозяину назначен один срок в году, о Филиппове заговении, следовательно, по совершенном окончании работ. Значительно развитое понятие о собственности выразилось особенно в статьях о наследстве. Собственник мог даже помимо родственников кому угодно отказать свое имущество в духовном завещании, или, как оно здесь называется — «рукописании». Наиболее действительным считалось то завещание, копия с которого вносилась в «ларь» Троицкого собора. Если умерший не оставил духовного завещания, то наследство его переходило к законным наследникам или родственникам (к его «племени»), из которых первое место занимают нисходящие, а потом восходящие и даже боковые. Любопытно, однако, то, что сын, который выделился из семьи при жизни родителей и не кормил их до их смерти, не участвует в разделе. Дети, не отделенные прежде, по смерти отца владели имуществом вместе с матерью. Но вообще Псковская судная грамота не покровительствует совместному владению имуществом и при всяком споре между братьями предписывает произвести раздел. Относительно имущественных прав женщины эта грамота представляет значительный шаг вперед сравнительно с Русской Правдой. Право дочерей наследовать родителям, если не осталось сына, — это право в Пскове распространено уже на все свободные классы населения, а не составляет привилегии одного дружинного сословия. Из движимого имущества женщина, даже при мужеских наследниках, могла получать некоторую часть, например приданое своей умершей родственницы, состоявшее из платьев и разных женских уборов. Наконец, супруги наследуют друг другу, если не вступят в новый брак.

Как приведенные нами, так и все другие дошедшие до нас законодательные и судебные памятники Руси того времени показывают, что самое отправление суда еще мало изменилось сравнительно с эпохой Русской Правды. Судопроизводство по-прежнему остается устное и гласное. На суде присутствуют «добрые» или «лучшие» мужи, известные также под именем «судных мужей» (род присяжных заседателей). Судебные доказательства, при отсутствии письменных актов, являются те же, что и прежде, то есть свидетели и присяга. Об испытании раскаленным железом и водой более не упоминается. Зато почти во всех краях Руси продолжали употреблять судебные поединки, или поле. Законодательство старается по возможности ограничить и смягчить этот вид Божьего суда, как то заметно особенно из Псковской грамоты. Для сего точнее определяются случаи, когда дозволяется поле; допускаются наймиты или наемные бойцы для людей слабых или неспособных к бою; вообще видно старание уравновесить силы противников и притом избегать смертных случаев. Противники должны иметь на себе доспехи, то есть железные латы и шишаки, и сражаться одинаковым оружием (большей частью ослопами или дубинами). Если кто был убит на поединке, то его противник получал только доспех убитого и лишался всякого другого удовлетворения; следовательно, в исках, то есть в большей части случаев, было прямое побуждение щадить жизнь своего противника. Далее обычное наказание осужденного по-прежнему заключается в платеже пени и разных судебных пошлин (продажа). Только в немногих случаях допускается смертная казнь. По произнесении приговора оправданной стороне выдавалась судная или правая грамота, в которой обыкновенно излагался весь ход дела и происходившее при его разбирательстве судоговорение. В княжеских областях того времени можно различить собственно две судебные инстанции: если дело не рассматривалось прямо самим князем, то оно после наместничьего или тиунского суда могло восходить, как тогда называлось, на доклад князю, который и решал его окончательно, в качестве верховной власти. О судебных пытках и телесных наказаниях (кнутом) свободных людей на Руси законодательные памятники еще не упоминают. Однако, по некоторым данным, несомненно, что те и другие уже употреблялись, по крайней мере к концу этого периода. Вместе с установлением смертной казни и клеймения воров они свидетельствуют, с одной стороны, о продолжавшемся влиянии византийского законодательства, с другой — о начавшемся воздействии татарских нравов[83].

Сельское хозяйство, то есть земледелие, скотоводство, рыболовство, бортничество и тому подобное, продолжало существовать на Руси в XIV и XV веках почти в том же виде, как и в эпоху предыдущую. Но погромы татарские, конечно, принесли ему огромный ущерб. Многие прежде довольно цветущие южнорусские области и окраины запустели и обратились в бедные, малонаселенные пространства или в голые степи. Из мест, подверженных татарским набегам, земледельческое население отливало в более удаленные северные области, где ему приходилось в поте лица трудиться над обработкой малоплодородной почвы или снискивать себе пропитание другими промыслами. Деятельный, предприимчивый характер Северо-Восточной Руси или великорусского племени в ту эпоху сказался именно в развитии разных промыслов, особенно торгового. Не только город, но и ни одно значительное селение было немыслимо без торга или торговой площади. На этой площади, кроме торговли, сосредоточивались и разные дела, требующие гласности; например, биричи и другие низшие чиновники здесь «кликали клич», когда нужно было объявить народу какое-либо распоряжение властей, известить о краже для разыскания украденной вещи и тому подобное. Здесь же начало совершаться наказание кнутом, которое поэтому получило название «торговой казни». Торговая площадь играла важную роль в народной жизни; вместе с обменом товаров, с куплей и продажей здесь шел и обмен сведений и мыслей; это был главный источник и распространитель всякого рода слухов, народной молвы вообще.

Великим обременением для внутренней