— А мы дельфинчиками. У него много названий: аконит, борец, волчья смерть, цикута. С ним осторожнее надо.

Роман стряхнул цветы, принялся вытирать руки.

— Аконит — это не цикута, — Роман понюхал пальцы. — Цикута не такая. Хотя тоже синенькая…

— Из него можно делать настой от оборотней, — сказал я. — Весьма действенный.

— От оборотней?

— Я собирался написать книгу. Про зомби… или про оборотней… не помню… про вурдалаков, короче. Изучал матчасть — там как раз про аконит…

Аконит ожил. Он заколыхался в нескольких метрах от нас, а потом из цветов появилась Снаткина. С велосипедом и в зеленом дождевом плаще.

Я испугался. Косяком пошло.

— Здравствуйте… — растерянно пробормотал Роман.

Испугался, но не удивился.

Снаткина выпросталась из зарослей, посмотрела на гроб, на меня и Романа.

— Во дурачье-то, — Снаткина брезгливо поморщилась. — Кто же так делает-то?

Снаткина подошла. Положила велосипед, постучала кулаком по гробу, прислушалась, словно ожидая — не ответят ли?

— По нормальному надо делать, как все. Сперва одежку, потом Антошку.

Снаткина постучала по гробу еще.

— Я не очень понял эту аллегорию, — сказал Роман. — Кто есть… как вы сказали? Антошка?

Я аллегорию в общих чертах уловил. А Снаткина конкретизировала.

— Мужика вывалите, — сказала она. — Гроб к могиле волоките и туда бросьте. А потом и мужика. В первый раз, что ли?

— В принципе…

Я ткнул Романа в бок.

— Прекрасная идея, — сказал он. — Я и сам так хотел.

— Ну так за ноги его и бери!

Похоже, что выбора не оставалось. Снаткина, разумеется, права — полный гроб не утащить, — одна крышка килограмм двадцать — я донес ее до могилы не без напряжения.

— Крышку надо стоймя! — крикнула Снаткина.

Я прислонил крышку к сосне и вернулся к гробу.

Снаткина принялась командовать дальше. К гробу она не приближалась, распоряжалась с дистанции.

— Ты за руки, ты за ноги, высоко не поднимайте, не транспарант, тяните помаленьку.

Хазин был тяжел, но но́сок. Я ухватил его под плечи, Роман за щиколотки, потащили. Он окончательно одеревенел, что облегчало задачу, поскольку в пояснице Хазин не сгибался. Впрочем, за один раз не справились — он весил не меньше ста, так что, одолев метров пять, мы уронили его на землю. Хазин неприлично чвакнул.

— Нутро отошло, — прокомментировала Снаткина. — Слышите? Засмердело-то как, а?

Не почувствовать это было невозможно — от Хазина распространялось зловоние лежалой мертвечины.

— Скорей волочите, а то волки сбегутся! — скомандовала Снаткина. — Им нутряное самая вкуснятинка!

Роман оглянулся на лес, Снаткина засмеялась. Мы подхватили труп и, превозмогая смрад, поволокли его к могиле. Роман явно сдерживал рвотные позывы, да и я, честно говоря, тоже — с каждым шагом Хазин вонял все гуще.

— Надо было на тряпке волочь, — поучала Снаткина. — В машине дерюга какая-нибудь есть, в дерюгу его, не боярин, доехал бы…

Но за дерюгой из машины я бежать не собирался, поэтому мы тянули Хазина дальше и управились всего с тремя остановками.

— Теперь волоките гроб, чего стоите! Да побыстрее, грозу сегодня передавали, опять вся крыша протечет…

Мы вернулись за гробом.

— Как она тут появилась? — шепотом спросил Роман. — Вдруг откуда ни возьмись…

— Вряд ли она коптерами умеет управлять, — сказал я. — Если ты к тому, что Снаткина Пилот.

Снаткина ходила вокруг могилы, быстро в нее заглядывала, трупа самого Хазина сторонилась.

— Но что она тут делает?!

— Хобби такое, — пояснил я. — Любит по кладбищам гулять.

— Да я это помню, просто… Зачем по заброшенным?

Снаткина тетка мутная. И хитрая. В чем-то грандиозная.

— У нее нюх на смерть, — сказал я. — Она похороны, как акула кровь, чует.

— Но сегодня же еще и Семена хоронили.

— Семен не катит, — сказал я. — Между двумя похоронами Снаткина всегда выбирает более перспективные. Мортальная старушка.

Снаткина подняла палку и тыкала ею в Хазина.

— Как ты думаешь, она имеет к этому отношение?

— Не знаю…

— А тебе не кажется странным, что в прошлый раз… мы тоже у нее оказались?

Роман указал в сторону Снаткиной.

— Нас каждый раз прибивает к Снаткиной, Витя, ты не считаешь это необычным?

Необычно. Смешно. Выхода нет.

— Не настолько, чтобы быть подозрительным. Впрочем, не сомневаюсь, что скоро мы все узнаем. Давай, взялись…

Взялись. Донесли гроб, затолкали его в могилу, с дальнейшим образовалась некоторая заминка — мы уложили Хазина вдоль ямы и осознали, что опустить его сил уже не осталось. Устали. Я чувствовал, как дрожат руки и ноет отвыкшая от нагрузок спина. Роман потирал колено. Приблизилась Снаткина.

— Чего встали? Дохлятиной сейчас пропитаемся, неделю потом вонять будем!

— Так как его… — Роман сделал неловкое движение. — Вперед ногами совать, что ли?

— Да боком сковырните — и все дела.

Мы не поняли.

— Сбоку его толкните — он и упадет.

— Да как-то… — растерялся Роман. — Не знаю…

Пришлось брать на себя. Почтения к Хазину не испытывал, поэтому поступил, как советовала Снаткина — своротил его в яму. Получилось неплохо — Хазин ввернулся в гроб удачно, на спину. Руки немного разболтались в стороны, но Снаткина поправила палкой.

— Крышку теперь. Гвозди есть?

— Нет, — уверенно ответил я.

— А, обойдется…

Мы опустили крышку, она пошла неровно, зацепившись за стенку ямы.

— Крышка… криво встала, — пожаловался Роман. — Не лезет… Что делать?

Мы дружно посмотрели на Снаткину.

Снаткина быстро заглянула в яму, достала из кармана дождевика банку со «звездочкой» и стала мазать под носом. Мы ждали. Я не думал, голова не работала.

— Лопатой толкни, — велела Снаткина.

Роман принялся тыкать лопатой в крышку, но лезвие лишь портило гроб.

— Да брось, — остановила Снаткина. — Ты лучше туда слезь.

— Почему я? — с обидой спросил Роман.

— Ты пошибче, я же помню, — ответила Снаткина. — Слезь и на горбушке поскачи, она и встанет.

Я чувствовал, как помаленьку начинаю угорать. От солнца, от цветочного меда, от безветрия и от трупного запаха, от этого дня, от времени, я не хотел сюда возвращаться, зачем я сюда вернулся. Теперь это. Борозда. Иголка зацепилась раз, иголка зацепилась два.

Роман присел на краю, неловко свесил ногу.

Пожалуй, это превосходило все…

— В могилу сигай! — крикнула Снаткина. — Да что тебя, учить, что ли?!

Роман ругнулся в сторону и соскочил на крышку.

День начался с Надежды Денисовны, это был знак. Хорошо, что не взяли Аглаю, вряд ли сегодняшний день будет полезен для здоровья.

— Теперь прыгай!

Роман подпрыгнул, крышка со щелчком встала на место, сам Роман ловко выскочил из могилы.

— Вот и все, давайте закапывать, — с облегчением выдохнул он.

И взялся за лопату.

— Да стой ты! — Снаткина звонко хлопнула в ладоши.

Роман отступил.

— Надо что-то сказать, — нахмурилась Снаткина. — Пару слов. Ты