в поддержании связей со спецслужбами Югославии, Чехии и Польши. Именно Сизов отвечал за обмен военной разведывательной информацией и в этом качестве являлся постоянным партнером Моравца, а вовсе не Чичаев. Опубликованы рассекреченные телеграммы из ГРУ, предписывавшие резиденту поставить тот или иной вопрос перед “Бароном”, как именовался в оперативной переписке начальник 2-го отдела. Существует даже предположение о том, что МИ-6 с ведома и согласия самого Моравца подставила его под вербовку советской военной разведкой, и что тот успешно осуществил эту стадию игры. Данная версия не только не доказана документально, но и вызывает массу сомнений. В частности, указания из Центра Сизову, якобы являвшемуся руководителем заагентурен-ного Моравца, совершенно не похожи на инструкции по работе с агентом. Тем не менее, приходится констатировать, что отсутствие упоминания о Сизове или о военном атташе СССР в Лондоне И. А. Склярове (“Брион”), с которым Моравец начинал разведывательное взаимодействие в Лондоне, не может не вызывать удивление, в особенности на фоне подробного описания взаимоотношений с Чичаевым. Судя по всему, этот вопрос все еще ждет окончательного разрешения, невозможного без открытия соответствующих документов. В любом случае, взаимодействие в разведывательной области между чехословацкой и советской военными разведками действительно осуществлялось и постепенно приобретало ощутимый крен в сторону взятия Москвой Чехии под свое влияние. С весны 1943 позицию СССР стали поддерживать коммунисты, выступавшие за передачу в их руки линий связи с подпольем и агентами. Представители КПЧ требовали отдать им если не все каналы, то хотя бы часть их, а остальные поставить под политический контроль. Собственно, их тезис о том, что руководство разведкой нельзя отдавать на откуп военным, был полностью правильным, но истинная цель критики заключалась в ином. Уже обозначилось окончание войны, и коммунисты обеспечивали себе позиции в послевоенном руководстве страной. Постепенно они укрепились даже в лондонском эмигрантском правительстве и начали кампанию за вывод разведки из-под единоличного контроля президента и передачу ее под руководство кабинета. Бенеш усмотрел в этом угрозу собственным прерогативам и категорически воспротивился такому шагу, после чего КПЧ занялась смещением нелояльного к ней Моравца. Он стал постоянной мишенью для критики, коммунисты обвиняли его в том, что он продался англичанам и находится у них на содержании, а также передает СИС и СОЕ информацию о внутренних политических процессах в стране, то есть совершает государственную измену. Атаки проводились и с другого направления. Начальника разведки обвиняли в излишне вольном обращении с оперативными фондами и требовали раскрыть детали их расходования, критиковали за зачисление в армию явных коллаборационистов, свидетельствовавшее о неудовлетворительной постановке контрразведывательного дела. Парадоксально, но Моравец подвергался ожесточенным нападкам и с противоположного фланга. Правые эмигранты и лондонские поляки обвиняли его в заигрывании с коммунистами и стремлении выполнять все их требования. Начальник разведки оказался между двух огней. Он действительно не желал разворачивать на территории Чехословакии широкую партизанскую войну, поскольку полагал это не военным, а политическим решением, не учитывавшим специфических условий в стране и способным лишь многократно увеличить жертвы в народе. Чтобы успокоить страсти, Моравец по предложению Бенеша разъяснил свою позицию в открытом докладе на эту тему, однако в зале собрались в основном его заведомые противники, устроившие нечто вроде манифестации протеста. Начальник разведки урезонил их самым простым образом, предложив немедленно зачислить всех приверженцев активных действий в тылу врага в учебные группы с последующей заброской в протекторат. Аудитория быстро опустела.

Бенеш пока еще прикрывал своего верного сторонника, но обстановка заставила его задержать производство Моравца в генералы, несмотря на заслуги и длительный стаж пребывания в чине полковника. После долгих и неприятных переговоров начальник разведки все же стал бригадным генералом, что оказалось его последним званием. Перед самым окончанием войны Чичаев попытался завербовать его методом прямого предложения, пообещав хорошую должность в послевоенной чехословацкой армии в обмен на информацию о СИС и послевоенных планах Бенеша. Генерал возмутился и предложил советскому представителю покинуть его кабинет, на что тот ответил, что все же предоставляет ему еще одну возможность передумать, поскольку решение о назначении на посты министра обороны, начальника генерального штаба и начальника разведки фактически будет приниматься в СССР. На этом их контакты прекратились, но советский представитель не забыл о чехословацком генерале и не грозил впустую, хотя в мае 1945 года получил назначение на должность резидента в Хельсинки и уже отправился туда. Однако до Финляндии он не доехал. Москва срочно изменила планы, и Чичаев отправился в Чехословакию под фамилией Тихонов для работы одновременно резидентом и чрезвычайным и полномочным посланником СССР в Праге. Результаты не замедлили сказаться.

Перед вторым визитом Бенеша в Москву весной 1945 года президент был вынужден отстранить от должностей своих верных многолетних соратников главнокомандующего заграничными вооруженными силами Чехословакии Ингра, начальника генерального штаба Неумана и начальника разведки Моравца. Любопытно, что президент не решился заявить им об этом лично, хотя ранее и предупредил о возможности подобного исхода. О решении сформированного в Кошице нового чехословацкого правительства генералы узнали из обычной радиопередачи. Этот поступок явился одной из жертв Бенеша (по данным радиоконтрразведки США, работавшего на СССР под псевдонимом “19”) на алтарь послевоенного урегулирования и платой за сохранение своего хотя бы номинального президентства, продлившегося до 1948 года. Он все же сумел добиться от коммунистов для Моравца не полной отставки, а должности командира дивизии, расквартированной в районе Млада-Болеслав, и обещания не арестовывать его. Однако позднее, когда после смерти президента уже не осталось препятствий для преследования бывшего начальника разведки, он вместе с семьей вынужден был исчезнуть из страны и эмигрировать на Запад. Остаток жизни Моравец прожил в Соединенных Штатах и умер в 1966 году.

В итоге германской оккупации чешский народ понес тяжкие жертвы. В концентрационные лагеря были брошены 305 тысяч чехов, из них вернулись лишь 75 тысяч, причем 23 тысячи находились в критическом состоянии, а многие умерли в ближайшее после освобождения время. Всего же было уничтожено 360 тысяч чехов, за что после войны со своих прежних мест обитания в Германию подверглись высылке 3 миллиона этнических немцев, независимо от их участия в военных преступлениях. Словакия долгое время не испытывала тяжкого бремени оккупации, более того, она являлась партнером рейха по войне. На советско-германском фронте воевала сформированная в стране 1-я “подвижная” дивизия, безопасность объектов в тылу обеспечивала 2-я охранная, а общая численность воевавших на стороне держав оси словаков достигла 10 тысяч человек. Следует отметать их низкую надежность, частые добровольные сдачи в плен и дезертирство, что в 1943 году вынудило расформировать обе дивизии. С течением времени антинемецкие тенденции стали усиливаться