появился новый человек. Прибыла треть обещанного усиления, Монссон из Мальме.

Монссон был почти такого же роста, как Гюнвальд Ларссон, но не такой грозный на вид. Он целую ночь ехал из Сконе на своей машине. И не потому, что хотел получить мизерное возмещение по сорок шесть эре за километр, — просто вполне справедливо считал, что хорошо будет иметь под рукой машину с номером другого города.

Теперь он стоял около окна, смотрел на улицу и жевал зубочистку.

— Нет ли какой работы для меня? — спросил он.

— Есть. Мы нескольких человек не успели допросить.

Вот, например, госпожа Эстер Чельстрём. Вдова одного из убитых.

— Ремесленника Юхана Чельстрёма?

— Точно. Карлбергсвеген, восемьдесят девять.

— А где Карлбергсвеген?

— Вон там висит карта, — устало сказал Колльберг.

Монссон бросил изгрызенную зубочистку в пепельницу Меландера, какое-то время изучал карту, потом надел пальто и вышел.

Что бы там ни писали газеты, а Великий Детектив Общественность неутомимо действовала всю вторую половину дня.

Сотни людей звонили в полицию или приходили сами, чтобы заявить, что они, наверное, ехали тем самым автобусом, в котором произошло убийство.

Всю эту информацию работники следственной группы должны были просеять сквозь свое сито, и только в одном случае выяснилось, что их труд был не напрасен.

Один мужчина, который сел в двухэтажный автобус на остановке Юргордсбру где-то в десять вечера в понедельник, готов был присягнуть, что видел Стенстрёма. Он сказал это по телефону и попал на Меландера, который сразу же вызвал его.

Мужчине было лет пятьдесят. Он держался очень уверенно.

— Итак, вы видели помощника следователя Стенстрёма?

— Да.

— Где?

— Когда я сел в автобус на Юргордсбру. Он сидел слева, сразу же за водителем.

Меландер кивнул головой. Информация о том, где кто сидел в автобусе, еще не попала в прессу.

— Вы уверены, что то был он?

— Да.

— А почему?

— Я его узнал. Я работаю ночным сторожем.

— Это правда, — сказал Меландер. — Несколько лет тому назад вы сидели в вестибюле старого полицейского дома на Агнегатан. Я теперь вспомнил.

— Верно, — удивился мужчина. — А я вас не узнал.

— Я видел вас дважды, однако мы ни разу не разговаривали, — сказал Меландер.

— Но Стенстрёма я хорошо помню, потому что… Он заколебался.

— Да, — мягко спросил Меландер. — Почему же?

— Он был такой молодой и носил джинсы и спортивную рубашку. Я подумал, что он не может работать в полиции. И велел ему показать удостоверение. А потом…

— Что потом?

— Потом через несколько недель я снова ошибся. Очень обидно, но это правда.

— Ничего, такое бывает. Итак, когда вы его увидели позавчера вечером, он вас узнал?

— Нет. Не узнал.

— Около него кто-либо сидел?

— Нет, место было свободное. Я хорошо помню, так как сперва хотел поздороваться и сам сесть около него. Но потом подумал, что это было бы неудобно.

— Жаль, — молвил Меландер. — И вы сошли на площади Сергеля?

— Да. Я там пересел в метро.

— А Стенстрём остался в автобусе?

— Думаю, что остался. По крайней мере, я не видел, чтоб он сходил.

Через минуту почти одновременно появились Мартин Бек, Гюнвальд Ларссон и Рённ.

— Что Шверин? — сказал Колльберг.

— Перед смертью он что-то сказал, — ответил Рённ, ставя на стол магнитофон.

Все сгрудились вокруг него.

«— Кто стрелял?

— Днрк.

— Как он выглядел?

— Самалсон.

— Ты что, в самом деле ничего добиться не мог от него?

— Слушайте, господин, с вами разговаривает старший полицейский инспектор Улльхольм.

— Он умер».

— Ах, черт возьми, — сказал Гюнвальд Ларссон. — Меня тошнит, стоит мне услышать этот голос. Он однажды уже написал на меня донос — будто я нерадиво отношусь к служебным обязанностям.

Мартин Бек вновь прослушал ленту и повернулся к Рённу.

— Что, по-твоему, Шверин сказал? Ты же был там.

— На первый вопрос он ответил отрицательно, что-то вроде «Я не знаю» или «Я его не узнал».

— Как ты, черт возьми, увидел такой ответ в этом «днрк»? — изумленно спросил Гюнвальд Ларссон. Рённ покраснел и заерзал на стуле.

— А и в самом деле, как ты пришел к такому выводу? — спросил Мартин Бек

— Не знаю, — сказал Рённ. — Мне так показалось. Такое сложилось впечатление.

— Ага, — сказал Гюнвальд Ларссон. — А дальше?

— На второй вопрос он ответил довольно четко: «Самалсон».

— Так, я слыхал. Но что он имел в виду? — сказал Колльберг.

Мартин Бек потирал кончиками пальцев виски.

— Или Самуэльссон, — молвил он задумчиво. — Или Саломонссон.

— Он говорит «Самалсон», — настаивал Рённ.

— Пожалуй, — согласился Колльберг. — Но такой фамилии нет.

— Проверим, — сказал Меландер, — может, и есть. А тем временем, думаю, надо послать ленту на экспертизу. Если наша лаборатория не справится, можно связаться с радио. Их звукотехники могут определить каждый звук на ленте, попробовать разную скорость.

— Да, это хорошая мысль, — согласился Мартин Бек.

— Но прежде сотри к дьяволу этого Улльхольма, — сказал Ларссон.

Зашел Эк, задумчиво поглаживая свою седую голову.

— Что там? — спросил Мартин Бек.

— Газеты обвиняют нас в том, что мы до сих пор не поместили портрета неопознанной жертвы.

— Ты сам знаешь, какой вид имел бы тот портрет, — сказал Колльберг.

— Знаю, но…

— Постой, — сказал Меландер. — Можно дать описание. Возраст — лет тридцать пять — сорок, рост — метр семьдесят один, вес — шестьдесят девять килограммов, сорок второй размер обуви, глаза карие, волосы темные. Шрам после операции аппендицита. Шрам от какой-то давней раны на запястье…

— Я пошлю им это описание, — сказал Эк и вышел. Минуту все молчали.

— Фредрик пришел к одному выводу, — сказал наконец Колльберг. — Что Стенстрём сидел в автобусе уже до остановки Юргордсбру. Следовательно, он ехал из Юргордена.

— Что же он там делал? — удивился Гюнвальд Ларссон. — Вечером, и в такой дождь?

— Я тоже пришел к одному выводу, — сказал Мартин Бек. — Что он, наверное, не знал той медсестры.

— Ты уверен в этом? — спросил Колльберг.

— Нет.

— Около Юргордсбру он был один, — сказал Меландер.

— Рённ тоже пришел к одному выводу, — сказал Гюнвальд Ларссон.

— К какому?

— Что «днрк» означает: «Я его не узнал». Уже не говоря о каком-то типе по фамилии Самалсон.

Это было все, что они выяснили до среды пятнадцатого ноября.

На улице шел снег, мокрый, хлопьями. Уже совсем стемнело…

Разумеется, человека по имени Самалсон не оказалось. По крайней мере в Швеции.

В четверг они вообще не узнали ничего нового.

Мартин Бек в отличие от своего коллеги Колльберга не потратил двадцати лет на поиски жены. Он встретил ее семнадцать лет назад, сразу сделал ее беременной и женился. Ни с того ни с сего.

Теперь она стояла в дверях спальни, в измятой ночной рубашке,