— Ты так кашляешь и шмыгаешь носом, что можешь всех в доме разбудить, — сказала она.

— Мне очень жаль, что я тебя разбудил.

— Дело не в этом, главное, чтобы ты вновь не схватил воспаление легких. Лучше остаться завтра дома.

— Пожалуй, вряд ли это удастся.

— Глупости. Как ты будешь работать больной? Будто в полиции больше никого нет. А кроме того, ты должен ночью спать, а не читать старые рапорты. Того убийства в такси ты никогда не распутаешь. Отложи все и туши свет. Доброй ночи.

— Доброй ночи, — машинально ответил Мартин Бек в закрывшуюся дверь спальни.

Он нахмурил брови и отложил в сторону сшитые рапорты. А между тем их никак нельзя было назвать старыми, так как Мартин Бек читал копию медицинской экспертизы, которую он получил только вечером. Но несколько месяцев назад он в самом деле целыми ночами перечитывал материалы, которые касались одного убийства в такси с целью ограбления, происшедшего двенадцать лет назад.

Мартин Бек какое-то время лежал неподвижно, уставившись глазами в потолок. Наконец он услышал негромкое похрапывание из спальни, быстро поднялся с кровати и осторожно вышел в переднюю. Минутку он поколебался, держа руку на телефоне, потом поднял трубку и набрал номер Колльберга.

— Колльберг слушает, — послышался голос Гюн.

— Привет, а Леннарт недалеко?

— Что там еще случилось? — взял трубку Колльберг.

— Слушай, ты помнишь, что было летом после убийства в парке?

— Помню, и что?

— У нас тогда не было работы, и Хаммар велел пересмотреть старые дела, которые нам не удалось распутать. Помнишь?

— Да, черт возьми. И что из этого?

— Я тогда изучал дело об убийстве в такси в Буросе, а ты занимался стариком в Эстермальме, который исчез двадцать лет назад.

— Да. И ты позвонил, чтобы сказать об этом?

— Нет. Я хочу спросить, какое дело взял себе Стенстрём? Он как раз вернулся из отпуска.

— Не имею понятия. Я думал, что он тебе сказал.

— Нет, он ничего не говорил.

— Так, может, Хаммар знает.

— Да, конечно, Хаммар может знать. До свидания. Извини, что я тебя разбудил.

— Иди к дьяволу!

Мартин Бек услышал щелчок в трубке. Свою он еще какое-то время прижимал к уху, наконец тоже положил и поплелся назад к кушетке.

Он лег и выключил свет. Лежа в темноте, он чувствовал себя дурак дураком.

XVIII

Вопреки всем надеждам пятница принесла новость, которая их подбодрила. Принял ее по телефону Мартин Бек. Все остальные услыхали, как он сказал:

— Что? Нашли? Правда?

Все уставились на него. Он положил трубку и сказал:

— Баллистическое исследование закончено. 

— Ну и что?

— Как будто установили оружие.

— Ага, — равнодушно сказал Колльберг.

— Войсковой пистолет, — сказал Гюнвальд Ларссон. — Их сотни лежат без охраны на воинских складах. Лучше бы они раздали их преступникам даром, чем еженедельно закрывать склады новыми замками. Я за полчаса могу купить их в городе десяток.

— Немного не так, — сказал Мартин Бек, беря в руки бумажечку, на которой перед этим что-то записывал. — Модель тридцать седьмая, тип «Суоми».

— Неужели? — удивился Меландер.

— Это тот старый, с деревянной рукояткой, — сказал Гюнвальд Ларссон. — Я видел такие еще в сороковых годах.

— Сделан в Финляндии или у нас, по финской лицензии? — спросил Колльберг.

— В Финляндии, — ответил Мартин Бек. — Патроны тоже старые.

— М-37,— сказал Колльберг — Диск на семьдесят патронов. Трудно себе представить, у кого может быть такой автомат.

— Ни у кого, — сказал Гюнвальд Ларссон. — Теперь он уже лежит на дне Стрёммена. На тридцатиметровой глубине

— Возможно, — сказал Мартин Бек. — Но кто мог его иметь четыре дня тому назад?

Наступила тишина. Наконец у них появилась первая путеводная ниточка. Сколько пройдет времени, пока они найдут вторую?

Открылась дверь, и в комнату, с любопытством осматриваясь, вошел какой-то юноша. Он держал в руке серый конверт.

— Кого тебе? — спросил Колльберг.

— Меландера, — ответил юноша.

— Старшего следователя уголовного отдела Меландера, — поправил его Колльберг. — Вот он сидит.

Юноша положил конверт на письменный стол Меландера, быстро вышел и неслышно закрыл за собой дверь.

— Кто это? — спросил Гюнвальд Ларссон. Колльберг пожал плечами.

— Он чем-то напоминает Стенстрёма, — сказал Гюнвальд Ларссон.

Меландер полистал тетрадь и сказал:

— Вывод психологов.

— Ага, — сказал Гюнвальд Ларссон. — И они его сделали на основе гениальной теории. Что наш несчастный массовый убийца однажды, достигнув половой зрелости, проехался в автобусе, не имея денег на билет, и что это переживание оставило столь глубокий след в его душе…

Мартин Бек прервал его.

— В этом нет ничего забавного, Гюнвальд, — сказал он резко.

Колльберг бросил на него быстрый изумленный взгляд и повернулся к Меландеру:

— Ну, Фредрик, что там написано в твоем фолианте? Меландер вытряхнул трубку на лист бумаги, свернул его и бросил в корзинку.

— В Швеции не было еще такого случая, — сказал он. — Следовательно, нам необходимо в основном опираться на американские исследования, проведенные за последнее десятилетие.

Он подул в трубку, проверяя, не забита ли она, и продолжал далее, набивая ее табаком:

— У американских психологов нет недостатка в материалах, не то что у нас. В этом выводе, между прочим, упоминается Спек из Бостона, который убил восьмерых медсестер в Чикаго; Уитмен, который с башни застрелил шестнадцать человек, а еще значительно больше ранил; Унру, который на улицах Нью-Джерси за двенадцать минут застрелил тридцать человек; и еще несколько случаев.

— Выходит, массовые убийства были американской специализацией, — сказал Гюнвальд Ларссон.

— Да, — ответил Меландер. — И здесь содержится несколько довольно убедительных теорий, почему именно.

— Восхваление насилия, — сказал Колльберг. — Общество карьеристов. Продажа оружия по почтовым заказам. Жестокая война во Вьетнаме.

Меландер закурил трубку и кивнул головой.

— Между прочим, и потому, — сказал он.

— Я где-то читал, что на тысячу американцев есть один или два потенциальных массовых убийцы, — сказал Колльберг. — Интересно, как они это определили?

— С помощью анкет, — ответил Гюнвальд Ларссон. — Анкеты также типичная американская особенность. Там ходят из квартиры в квартиру и спрашивают людей, могли бы они представить себя массовым убийцей. И два человека на тысячу отвечают, что они могли бы представить себя в такой роли.

Мартин Бек вытер нос и раздраженно посмотрел покрасневшими глазами на Гюнвальда Ларссона.

Меландер откинулся на спинку стула и выпрямил ноги.

— А как твои психологи характеризуют массового убийцу? — спросил Колльберг.

Меландер нашел соответствующую страничку и начал читать: «У человека, склонного к массовому убийству, может быть мания преследования, мания величия или же болезненный комплекс. Часто такие убийцы оправдываются тем, что они просто добивались славы, хотели, чтобы их имя появилось в газетах на первых полосах. Почти всегда за преступлением скрывается желание