Джордж Локвуд счел своим долгом помочь дочери определить ее будущее. Несмотря на жизненный опыт, который она недавно обрела, Тина оказалась не способной решиться на шаг, отвечающий ее же интересам. А время шло. Без деликатного вмешательства отца ее могли проглядеть, и тогда она осталась бы незамужней и бездетной, а достигнув тридцатилетнего возраста, превратилась бы в одну из тех женщин, что в одиночестве ходят на симфонические концерты и заводят любовников, ничем не отличающихся от ее путевого обходчика.

Она в достаточной мере унаследовала от своей матери те качества, которые ставят женщину именно в такое трагическое положение. Но Агнесса имела задатки старой девы и чувствовала бы себя, наверное, счастливей, если бы осталась девственницей, в то время как Тина, по жилам которой текла и кровь Локвудов, была страстной натурой, и это успело причинить ей — и может причинять в дальнейшем — немало неприятностей. Джордж Локвуд был слегка ошеломлен, когда неожиданно для себя сделал открытие: в Тине и Мэриан Стрейдмайер есть нечто общее. Но он отгонял эту мысль, уверяя себя, что ни о каком сходстве между ними не может быть речи. Абсолютно. И стал припоминать те черты их характеров, которые доказывали бы, насколько Тина непохожа на Мэриан. Но, завершив спои изыскания, он вернулся к прежнему своему открытию, и это открытие уже не ошеломило его, а встревожило. Никогда он не любил Тину так сильно, как теперь, и сознание того, что дочь может погибнуть от руки человека, подобного Пену Локвуду, побуждало его к активным действиям. Если Мэриан Стрейдмайер пала жертвой Пена Локвуда, то Тина может пасть жертвой еще какого-нибудь путевого обходчика. Даже если она умрет не от пули, а от позора и людского равнодушия, суть дела от этого не изменится. Он же считал, что она заслуживает лучшей участи.

Джордж Локвуд поставил свою подпись под договором об аренде дома на Кейп-Коде, велел служанке удостоверить ее, положил документ в почтовый мешок, который Эндрю ежедневно отвозил в Шведскую Гавань, и с облегчением вздохнул — впервые за многие месяцы.

Он никогда не считал Тину красавицей. Возможно, женщины, так неловко позирующие Чарльзу Дана Гибсону — красавицы. Элси Фергюсон — красавица. Одна из английских герцогинь, пожалуй, — тоже. Нагая Мэриан Стрейдмайер, которую Джордж видел однажды вечером стоящей в застывшей позе в ванной, казалась почти совершенной красавицей. Вообще же красивые женщины — это хрупкие, далекие создания, неспособные взволновать мужчину. Одним словом, скучные. Лишенные жизни.

За неделю пребывания на Кейп-Коде Тина не стала красавицей, но похорошела. Волосы ее от морского ветра и солнца выцвели, а кожа сделалась бронзовой. Она была мила, она была привлекательна; он мог бы назвать ее даже красивой, если бы не его предубеждение против этого слова. Ибо слово «красивая» подразумевало высшую степень похвалы.

Пришло время приглашать Престона Хиббарда, и многое зависело теперь от того, как это осуществить; но это уже был вопрос тактики, а искусством маневрирования Джордж Локвуд владел превосходно. Он знал, что Престона Хиббарда не так-то легко провести, и это придавало его предприятию еще большую прелесть.

«Если Вам будет удобно приехать в ближайшую среду, — писал он Хиббарду, — то мы сначала искупаемся и перекусим, а потом, во второй половине дня, займемся делами. Таким образом, Вы успеете еще засветло уехать в Бостон. Можете быть уверены, что нам никто не помешает, поскольку моя жена и дочь предполагают уехать на весь день в Эдгартаун».

Разумеется, отъезд Джеральдины и Тины он спланировал заранее.

— Я буду признателен, если вас, дамы, в среду здесь не будет. Из Бостона приезжает один молодой человек для переговоров об имуществе Пена, так что нам целый день придется разбираться в его акциях и других ценных бумагах. Мы вместе поедим, а часам к четырем я от него освобожусь.

— Мы можем поехать на весь день в Бостон, — предложила Джеральдина.

— Можно в Бостон, а можно и на Винъярд, — сказал Джордж. — Это гораздо ближе, да и прогулка на катере доставит вам удовольствие. Меня же сейчас интересует только одно: поскорее покончить с этим делом.

— Что это за страшилище, которое ты от нас скрываешь? — спросила Тина.

— Это не страшилище. Его зовут Престон Хиббард. Он исполняет обязанности казначея в школе святого Варфоломея и едет сюда исключительно по делу.

— Я знаю Престона Хиббарда, — сказала Тина. — Он учился вместе с Бингом. Мы с ним как-то раз виделись.

— И я его видела, — сказала Джеральдина. — Он приезжал в Шведскую Гавань. Ты не считаешь, что было бы хорошо предложить ему заночевать у нас?

— Нет. Я не хочу выходить за рамки деловых отношений. Уверен, что и он тоже.

— Поедем в Нантакет, — предложила Тина. — Я там никогда не была.

— Хорошо, — согласилась Джеральдина. — У меня там есть знакомые. Пойду выясню насчет катера. Мы можем так рассчитать время, чтобы к концу дня вернуться.

Престон Хиббард приехал на своем двухместном «додже» через полчаса после того, как Тина и Джеральдина отбыли в Вудс-Хоул, где им предстояло пересесть на катер, курсировавший по маршруту Винъярд — Нантакет.

— Жена жалела, что не увидит вас, — сказал Джордж. — Но я объяснил ей, что вы человек занятой.

— Мне тоже жаль, что я не застал ни ее, ни вашу дочь.

— Как доехали? Полагаю, по этой дороге вы ездили уже не раз.

— Да, довольно часто. Мне тут каждый камень знаком.

— Тогда можем сразу же пойти купаться. Купальный костюм взяли?

— Да. И знаю, где переодеться.

— Так вы здесь уже бывали?

— Бывал. Илайеса Уайта я знаю не очень хорошо, но с моим отцом он был дружен. Однажды мы с братом, когда еще были маленькими, гостили здесь, и Генри нечаянно устроил пожар в сарае для инструментов. Больше нас сюда уже не звали.

— Вот почему мистер Уайт не сдает свою дачу семьям с маленькими детьми, — сказал Джордж.

— С тех пор прошло почти двадцать лет, а Илайес и сейчас еще едва кланяется мне и брату. Я уверен, что он не удивился тому, что Генри связался с богемой. Другого, мол, я и не ждал. И так далее.

— Ну что ж, давайте переоденемся, — предложил Джордж.

Джордж Локвуд никак не предполагал, что у Престона Хиббарда может быть такая развитая мускулатура.

— А вы недурно выглядите, — заметил Джордж. — Для человека сидячей профессии.

— Зарядку делаю, — сказал Хиббард. — По пятнадцать минут в день. Гимнастика мне всегда нравилась. Перекладина. Кольца. Конь. Трапеция.

— Вот как? Это интересно.

— Очень скучное занятие, если не втянешься, но здорово дисциплинирует. Иногда занимаюсь с тренером школы святого Варфоломея. Замечательный спортсмен. Немец.

— Когда я там учился, у нас не было никакого тренера, — сказал Джордж. — Мы даже гимнастического зала не имели.