— По-моему, зал построен в тысяча девятьсот восьмом году. Еще до того, как туда поступил ваш сын Бинг. Он был довольно крепким парнем, однако гимнастику не любил. Но тогда у нас еще не работал Ганс Рихтенвальд. Большой энтузиаст. Настоящий фанатик по части физического воспитания. Пришел к нам после войны по рекомендации отделения ХСМЛ[35]в Спрингфилде. Нет сомнения в том, что именно благодаря ему наша школа отличается высоким уровнем физической подготовки учащихся.

— Он действительно высокий? Я этого не знал.

— Очень. Есть у Ганса и еще заслуга: он отвлекает ребят от нездоровой тяги к уединению.

— Как же ему это удается?

— Беседует с ними. Ему достаточно одного взгляда, чтобы распознать мальчика, страдающего известным пороком. Так вот: поговорит он с таким мальчуганом и нагонит на него страх божий.

— Стало быть, в школе святого Варфоломея практикуется и половое воспитание? Этого я тоже не знал.

— Они не называют это половым воспитанием, но оно есть. Состоялась, например, лекция о венерических болезнях. После этой лекции Ганса все осознали, что если кто заболеет гонореей или сифилисом, то пусть пеняет на себя.

— Вот это да, — удивился Джордж. — А я, например, начал понимать, что к чему, лишь когда перешел на старший курс университета.

— Так было раньше, но не теперь. Ганс работает в тесном контакте с капелланом, и, как показал опыт, его система оправдывает себя. За последние пять лет не было случая, чтобы кого-нибудь из ребят отправили домой в связи с венерическим заболеванием.

— В мое время таких случаев, по-моему, тоже не было, — сказал Джордж.

— Ребят отправляли домой и в ваше время, только под другими предлогами. Истинная причина хранилась в тайне.

— А вы имеете доступ к секретным досье? Вам многое должно быть известно обо мне, и это меня тревожит.

— Вам нечего тревожиться. Ваше досье состоит в основном из похвальных отзывов. Я не имел права говорить вам даже это, так что, пожалуйста, не расспрашивайте меня больше.

— Хорошо, не буду. А собственное досье вам разрешили посмотреть?

— Я его видел. Оно не такое безукоризненное, как ваше, но своих секретов я выдавать не стану.

— Прекрасно. Ну что ж, пойдемте смоем наши грехи холодной морской водой.

Вода оказалась действительно холодной, а для Джорджа — даже слишком. Он окунулся несколько раз и поспешил на берег. Сидя на солнцепеке, он смотрел, как Хиббард резвится в волнах прибоя.

— После штата Мэн здешняя вода кажется почти теплой, — сказал Хиббард.

— По-моему, вы бравируете, — сказал Джордж.

— Может быть.

— Конечно, бравируете. Ну, накупались?

— Достаточно, чтобы проголодаться.

— Тогда пошли к столу.

Стол был накрыт на террасе, обнесенной сеткой от комаров. Подали омара по-ньюбергски, рис, зеленую фасоль, землянику и кофе.

— Я знал, что у Локвудов меня хорошо покормят, — сказал Хиббард. — И, по-моему, я отдал должное ленчу.

— У нас в Пенсильвании любят поесть. Мой дед говорил: «Никто от нашего стола не уйдет голодным».

— Рад видеть, что вы продолжаете эту традицию.

— У нас их не так много. Ну, если вы готовы, то я велю убрать со стола. Работать мы можем здесь же. По-моему, это лучше, чем в доме. Извините, я схожу за бумагами брата.

Было два часа дня. Джордж знал, что подробный разбор финансовых дел Пена затянется допоздна, а Тина и Джеральдина должны вернуться самое позднее в четыре тридцать. В последующие два часа он рассказывал Престону Хиббарду историю капиталовложений Пенроуза Локвуда и не успел окончить, как к парадной двери подкатил «паккард».

— Как хорошо, что вы еще не уехали, — обрадовалась Джеральдина. — По-моему, с нашей дочерью вы знакомы.

— Это было давно, — сказала Тина. — Не притворяйтесь, что помните меня.

— То, что мы знакомились с вами — помню, но с тех пор вы сильно изменились, — сказал Хиббард.

— Ну, не будем вам мешать, — сказала Джеральдина. — Продолжайте вашу работу.

— Пойду выкупаюсь, — объявила Тина. — Никто со мной не хочет?

— Опять в эту ледяную воду? Ни за какие деньги. Но если мистеру Хиббарду охота снова порисоваться, то пусть идет. Сегодня мы все равно не кончим, Хиббард. Боюсь, что придется вам приехать еще раз.

— Почему бы вам не переночевать у нас? — спросила Джеральдина.

— Потому что у него есть другие дела.

— Не очень-то гостеприимно с твоей стороны, — упрекнула его жена.

— Я и так обязан мистеру Хиббарду за то, что он приехал, и не могу быть навязчивым. Тем более что весь завтрашний день, я уверен, он будет занят.

— Весь завтрашний день я буду занят, но это не значит, что я не могу у вас переночевать, — возразил Хиббард. — Если вы не против, то я останусь.

— Конечно, не против. Значит, после ужина мы сможем продолжить работу?

— Да. Или, может быть, я приеду в другой раз. А сейчас выкупаться хочу. Вода теперь наверняка потеплела, мистер Локвуд.

— Но для меня — недостаточно. Я дам вам другие купальные трусы. Ваши, наверно, еще не высохли.

Весь фокус был в Эрнестине: это она мгновенно приковала к себе внимание Хиббарда, и, когда она предстала перед ним в купальном костюме, размахивая белой резиновой шапочкой и явно желая поскорее окунуться в воду, Хиббард покорно пошел за ней. А Хиббард был не из породы покладистых.

Они отсутствовали почти два часа. Не так уж было важно, о чем они говорили, но, когда они вернулись, Джорджу показалось, что Тина держится с намеренным безразличием, в то время как Хиббард всячески старается ей угодить.

— Какого размера рубашки вы носите? — спросил Джордж.

— Пятнадцать с половиной.

— Значит, одного со мной размера, — сказал Джордж. — Я дам вам пару сорочек: одну для сегодняшнего вечера, другую — для утра. Моя пижама и нижнее белье будут вам впору. Ужин в семь тридцать. Сейчас покажу вам вашу комнату.

— Надеюсь, я не причиняю вам неудобств, мистер Локвуд, — сказал Хиббард.

— Нет. А что?

— Сказать вам по совести, Тина предупредила меня, что вы слишком перетрудились и приехали сюда отдохнуть. Она заставила меня обещать, что сегодня я больше не сяду с вами работать.

— Тина — большая умница. И очень мне помогла. Около семи мы собираемся на коктейль. На этой же террасе. Но вы приходите когда угодно.

Как до, так и во время ужина Престон Хиббард всячески старался расположить к себе Джеральдину. Ему явно хотелось ей понравиться. Джордж догадывался, зачем ему это было нужно: он хотел продолжить знакомство с Тиной. Обращаясь к Джеральдине, он рассказывал смешные истории о своих прошлых посещениях этого дома и не забывал подносить зажженную спичку, когда та доставала очередную сигарету. Эти маленькие знаки внимания нравились Джеральдине, она чуть не мурлыкала от удовольствия.