купил, прекрасно – это самая красивая вещица, которую я когда-либо видела. Это простой ободок из серебристо-фиолетового металла с изящными мелкими символами.

Это кольцо совершенно, и я сама не смогла бы выбрать украшение, которое нравилось бы мне больше.

– Боже, – шепчу я, когда он медленно вынимает кольцо из коробочки.

– Если ты примешь меня, – говорит он, и я впервые осознаю, каким он выглядит уязвимым, с волосами, взъерошенными от того, что он нервно запускал в них пальцы, и лицом, бледным от тревоги. Мне нравится, что он тверд в своем намерении, и я хочу, чтобы он понял, что решительно настроена и я сама.

– Всегда, – отвечаю я ему с деланым смехом. Затем беру его руку и целую его в ладонь. – Я люблю тебя, Хадсон. Я всегда буду хотеть тебя.

Он улыбается, и это первая настоящая улыбка, которую я видела у него с тех пор, как он вошел в номер.

Затем он надевает кольцо мне на палец, подается вперед и шепчет мне на ухо:

– Я люблю тебя любовью, которая не умрет, пока солнце не остынет и звезды не постареют.

Как только он произносит эти слова, я чувствую, как мой палец под кольцом начинает покалывать, затем оно на секунду словно сжимается, будто садясь на место. После чего всю кисть моей руки охватывает тепло и передается руке Хадсона, когда я целую его, вложив в этот поцелуй все пылающие во мне любовь, радость и решимость.

Хадсон Вега – моя пара, и я буду сражаться за него всеми силами моих тела и души. Потому что он достоин, чтобы кто-то сражался за него. Он достоин, чтобы кто-то хотел его.

И я хочу его. Я люблю его. И я не позволю даже самому времени отнять его у меня.

Когда наш поцелуй подходит к концу, Хадсон встает с колен и ставит меня на ноги. Должно быть, он позаимствовал мой телефон, поскольку в комнате вдруг начинают звучать первые такты песни Шона Мендеса «Falling All in You»[9].

– Ты потанцуешь со мной? – спрашивает он, улыбаясь, так что становится видна его ямочка, а его синие глаза сияют ярче, чем звезды, падающие сейчас за нашим окном.

Я протягиваю ему руку, и он кружит меня по всей комнате.

– Значит, теперь это и есть наша фишка, да? – спрашиваю я, когда он откидывает меня назад под первые ноты припева. – Танцы под слащавые любовные песни?

– Я хочу, чтобы у нас с тобой было много разных фишек, – отвечает он, притянув меня к себе и раскрутив, как это может сделать только кронпринц, который всю свою жизнь брал уроки танцев. – Но да, если ты не против, мне нравится танцевать с тобой.

– Мне нравится находиться в твоих объятиях, – говорю я, и в кои-то веки ни в моем, ни в его тоне нет ни следа подколок. А есть только любовь и искренность, которые я никак не смогла бы себе представить в тот первый вечер, когда Хадсон сказал мне включить гребаный свет. – Независимо от того, как я оказываюсь в них. Но особенно так, как сейчас.

Он опять кружит меня, выделывая сложные па. Если танец со мной дарит ему хотя бы каплю той радости, которую он дарит мне – я готова танцевать с ним вечно.

Но, когда одна из моих любимых песен Шона Мендеса переходит в медленную и проникновенную песню Джорджа Эзры «Hold My Girl»[10], раздается настойчивый стук в дверь. И едва мы с Хадсоном успеваем тревожно переглянуться, как она распахивается.

На пороге стоит Нияз, такой потрясенный, каким я его еще не видела.

– Видимо, сестра Иссы добралась до Королевы Теней и предупредила ее. Армия королевы стоит у городских ворот. Так что вам пора.

Глава 134

Колесо неудачи

– Грейс –

Мы бежим вниз по лестнице, и мое сердце колотится как бешеное. Мы надеялись, что армия королевы не сможет сломать городские ворота до восхода солнца, до которого остался час, так что теперь мы в панике.

– Наши люди задержат армию королевы у ворот, хотя бы ненадолго, – кричит Нияз, бегущий за нами. – Но нам надо спешить.

– Нам нужно найти Кауамхи, – говорю я Хадсону, когда мы сбегаем на площадку второго этажа и начинаем спускаться по последнему лестничному пролету.

– Она уже внизу, – кричит Нияз. – Как и Луми.

– Луми? – Я едва не спотыкаюсь, ошарашенно повернувшись к нему. – Но как же ребенок…

– Он оставил малышку у друзей. Он сказал, что хочет сражаться, – добавляет Нияз так категорично, будто это не подлежит обсуждению. И, возможно, так и есть. Я знаю, что, если бы Хадсон погиб и у меня бы появился шанс сразиться с его убийцей, я бы ни за что не смогла остаться в стороне. Ни за что не смогла бы сидеть дома и предоставить биться с ним кому-то еще.

Мы выбегаем в вестибюль, и я едва не врезаюсь в Джилли, пекаршу, с которой я проработала один день, когда только что прибыла в Адари. Она показывает мне большой палец вверх. Слава богу. К реализации первого этапа плана, разработанного Хадсоном и Ниязом, все готово.

Весь первый этаж гостиницы полон жителей города. Джилли с каким-то мужчиной – наверняка ее мужем. Тиниати, ее муж и две их взрослые дочери. Директриса школы Хадсона и ее муж. Две библиотекарши. Чупакабра. Несколько человековолков, которые живут за городом, но часто бывают в Адари. Здесь даже Арнст и Мароли, хотя Арнст даже не из Адари. Тиолы с ними нет – и слава богу.

Улыбаясь, они идут прямо к нам, и мы бросаемся им навстречу.

– Грейс! Хадсон! – Арнст сгребает меня в охапку и сжимает в медвежьих объятиях. – Мы так рады, что вы целы и невредимы. После вашего ухода с нашей фермы мы оба ночи не спали, беспокоясь о вас. Когда на днях Нияз намекнул нам, что у вас здесь затевается, мы отправились сюда немедля.

– Мы тоже беспокоились о вас, – говорю я и обнимаю Мароли.

– Как поживает Тиола? – спрашивает Хадсон, обменявшись с Арнстом крепким рукопожатием и похлопав его по спине. – Мы скучаем по ней.

– Она тоже скучает по вам, – отвечает Мароли. – Но с ней все в порядке. Она все так же подбирает каждую бездомную умбру, которая попадается на ее пути. – В глазах Мароли читается вопрос, на который мне очень не хочется отвечать. Во всяком случае при Хадсоне, которого все еще мучает чувство вины из-за гибели Дымки.

К счастью, в эту минуту к нам подходят Кауамхи и Луми. У Кауамхи красные глаза, но она держится, а вот Луми совсем расклеился. Его глаза и лицо опухли от слез, под глазами залегли темные круги, а волосы стали тусклыми и обвисли.

Очевидно, что он совершенно вымотан и убит горем, и мне становится страшно – как можно позволить ему сражаться в таком состоянии? Нет, не то чтобы я ему не доверяла, но мне совсем не хочется, чтобы он допустил какой-нибудь промах, который оставит его дочь без отца.

Но прежде чем я успеваю придумать, что ему сказать – и говорить ли что-либо, – к нам с Хадсоном подходят другие люди и окружают нас. И я понимаю, что пора начинать действовать.

Я перевожу взгляд на Хадсона, чтобы посмотреть, не хочет ли он что-то сказать до того, как я изложу наш план, но он только отходит назад, к остальным и ждет, когда я заговорю.

Меня охватывает ужас, и я вытираю свои вспотевшие ладони о джинсы, стараясь сделать это как можно более незаметно. Затем делаю глубокий вдох, приказывая себе не поддаваться панике, и начинаю:

– Во-первых, я бы хотела поблагодарить всех вас за то, что вы собрались здесь, чтобы помочь нам в этой битве, – говорю я, поворачиваясь на месте, чтобы иметь возможность посмотреть каждому из них в глаза. Они достойны этого, нет, они достойны куда большего, ведь они пришли сюда, чтобы сражаться. – Многим из вас было известно, что этого не избежать, что когда-нибудь вам придется противостоять Королеве Теней и вашему мэру. Мы не знали, что это произойдет одновременно, но зато так этот кошмар закончится быстрее.

Люди что-то тихо бормочут и кивают, соглашаясь со мной, и это помогает мне держать мою панику под контролем.

– Потому что мы не можем вечно продолжать бояться, что очередной день – очередной период темноты – станет для нас последним. Продолжать бояться, что наши жизни и наши семьи, которые мы