Она сгущается и тем, что более мелкие служащие далеко не всегда остаются на высоте положения. Власть, сознание могучей силы хозяина опьяняет исполнителей среднего и мелкого калибра. Поэтому очень часты случаи нетактичного отношения мелкой администрации к отдельным рабочим. Обиженный встречает, конечно, огромное сочувствие в сотрудниках, понимающих, что каждый из них не застрахован от подобной участи. Фактическое бесправие массы вызывает ощущение неуверенности в завтрашнем дне. Между тем, эта неуверенность не имеет противовесом прежней надежды на возможность быстрого обеспечения. Сама высшая администрация прекрасно сознает необходимость выдержанного отношения к запросам и интересам массы. Тем не менее, на каждом шагу исполнители велений начальства выступают в роли насильников.

Создается такое положение, при котором фактически упраздняются все юридические и правовые нормы. Казалось бы, что право иска по нарушенному договору является неотъемлемым у каждого лица. Между тем, среди требований, выставленных рабочими, фигурирует именно признание за ними «права предъявлять иски товариществу о нарушении договора». Несомненно, что никто юридически не в состоянии лишить рабочих права на иск. Но, в действительности, рабочему даже проживать негде после расчета, чтобы вести процесс с товариществом по нарушению им контракта. Всякая же юридическая помощь на месте отсутствует. Тот факт, что рабочим по иску, ими предъявляемому, пришлось обратиться к иркутским адвокатам, красноречивее всяких слов свидетельствует о совершенной беззащитности рабочих в золотоносном районе. Крепостническая зависимость рабочих от администрации приисков вызывает то, что на деле не может быть осуществлено право каждого назначить плату за сверхурочные работы по соглашению. Засим, как видно из требований рабочих, они фактически лишены возможности привлекать лиц из приисковой администрации к ответственности за оскорбление, настаивать на регулярной уплате денег за дни, пропущенные по болезни и увечью, приключившемуся по вине товарищества и т. д. Не обеспечены правильность расчета, выдача на руки расчетных книжек да и самая оплата труда деньгами, а не талонами.

Об обстановке, в которой живут рабочие Ленских приисков и совместной жизни семейных с холостыми говорить не приходится… Ужасы казарменной жизни рабочих были описываемы на страницах «Нового Времени». Очевидно, что создание полного и беспредельного порабощения товариществу толкнуло, наконец, рабочих, решительно не склонных поддаваться агитации, на мысль о необходимости объединенному образу действий товарищества противопоставить объединенное же выступление рабочих масс.

Не надо забывать, с другой стороны, что нравственную поддержку рабочие встречают во всех слоях местного населения. Против товарищества настроены мелкие золотопромышленники, выбитые из колеи непосильной конкуренцией, против него же и многочисленные поставщики, работающие на ленцев, но всегда сожалеющие, что те диктуют им цены, какие угодно.

Круговая кабала в районе объединяет всех на чувстве недовольства вообще, а в частности, и на глубине ненависти к отдельным лицам, из состава его администрации. Слишком очевидна для всех общая подчиненность, заставляющая 25-тысячное население покорно уступать львиную долю извлекаемых богатств в руки пришлых иностранцев и евреев. Неимение выхода, отсутствие других предприятий, куда могли бы передвигаться элементы, возмущенные действиями товарищества, все делает обстановку подобной той, которая создалась бы в котле, лишенном предохранительных клапанов…

Заправилы Ленского товарищества настолько привыкли к атмосфере беспрекословного подчинения всех и каждого, что уже сама попытка рабочих восстановить свои попранные права вывела «хозяев» из равновесия.

Ленцы неотступно требовали от представителей власти крутых мер. Непокорных протестантов предполагалось выселять зимой, т. е. обрекать на все невзгоды странствий в дикой тайге, по морозу и пешком. Между тем, один выход из тайги в заселенную местность обошелся бы бедному рабочему при этих условиях в 80-100 руб.

Колебания местной администрации в деле немедленного выселения вызвали жалобы ленцев на агентов правительства. Не довольствуясь сказанным, товарищество первым делом потребовало отправки войска. Это обстоятельство еще более возбудило рабочих, вначале даже склонных охранять шахты от затопления водой. Арест стачечного комитета без повода к тому с его стороны, а затем и коварное стремление ленской администрации придать стачке присущий ей политический характер, запутали все отношения.

Губернские власти, естественно, потеряли голову, и в результате – пролитая кровь!..

Как всегда, собственные важные недочеты пробуют теперь прикрыть вероломными криками о политическом выступлении. Свою бесцеремонность в обращении с правами населения и рабочих масс маскируют возгласами о подрыве основ!.. Между тем, единственным коренным выходом из создавшегося положения является уничтожение монополий ленцев, закабаливших весь край, благодаря бездорожью и трудности проникновения в район, нередко и совсем отрезываемый от мира.

Приходится пожалеть, что, благодаря проискам города Иркутска, вопрос о соединении судоходной части р. Лены железной дорогой с Сибирской магистралью отложен до осени. Каждый год промедления отдает край в безраздельное господство монополистов, очевидно потерявших меру в своих притязаниях и не останавливающихся, для защиты своих привилегий перед пролитием крови рабочих, в жесточайшей, каторжной обстановке создающих им колоссальные богатства…»

III. Установив путем изложенного магистральные линии вопроса, нельзя не перейти к его анализу, разумеется, сжатому. Материалом служат данные, опубликованные в печати и прения в государственной думе.

На первом плане необходимо ознакомиться, по крайней мере, с главными из действующих лиц и прежде всего, остановиться на фамилии Гинцбургов.

Основателем ее, увы, зловещего для России благоденствия является Иевзель Гинцбург, занимавшийся винными откупами, равно как казенными подрядами и поставками, особенно же снабжением войск по наставлениям Талмуда в Крымскую войну. Но, сколь бы они ни были вразумительны, гешефты Иевзеля Гинцбурга в кровавую эпопею Севастополя, строго говоря, выходят за пределы нашей задачи. Ввиду этого, ограничиваясь ссылкой на данный факт и полагая, что он достаточно говорит сам за себя, мы отметим лишь, что плодам своих благодеяний, оказанных русской армии, Гинцбург не давал, конечно, оставаться втуне. Нет, он для них нашел блистательное помещение как в денежном, так и в политическом смысле. Превратившись в барона и открыв банкирский дом в самом Петербурге, он не замедлил принять участие, без сомнения, иудейское, и в освобождении крестьян… Грандиозность финансовой операции правительства по выпуску 5 % билетов Государственного Банка в уплату помещикам за наделяемые крестьянам земли, была немедленно учтена международным еврейством, представителем которого в С.-Петербурге оказался тот же Гинцбург. Сперва совместно с сыном, Гиршем, переименовавшим себя в Горация, а после своей смерти уже в лице его одного, основатель фирмы начал скупать 5 % билеты у крупнейших рабовладельцев. В этом направлении были одновременно достигаемы две цели. Через еврейскую стачку цена 5 % билетов была понижена в среднем процентов на 20 против номинала.[107]Когда же Гинцбург выезжал на гастроли в Ниццу, Ментону, Канн либо Монте-Карло для «воспособления» неунывающей российской аристократии, то эта цена низводилась им, по мере нужды «клиентов», даже на 30, а временами и на 40 процентов. Ясно, какие отсюда проистекали барыши…