Вполне очевидно, что столь безжалостная и, как об этом ныне кричат уже воробьи на крышах, опасная для спокойствия не только на приисках, а и по всей России, эксплуатация трудящегося населения иудейством обусловливала необходимость призвать на стражу его мероприятий в Петербурге, по крайней мере, бывшего министра. Честь этого рода выпала на долю В. И. Тимирязева, наперсника и креатуры Витте. Чтобы составить себе о нем понятие, необходимо, прежде всего, остановиться на его письме в «Новое Время», где министр cidevant, между прочим, говорит:

«По поводу событий на Ленских приисках были в печати и в государственной думе высказаны резкие суждения о моей будто бы причастности к этим горестным событиям. Мое место – место председателя лондонского правления английского о-ва «Lena-Goldfields», которое было основано лет пять назад, когда финансовое положение Ленского т-ва пришло в упадок, с единственной целью обеспечить русскому т-ву легкую и постоянную форму кредита для оборотного капитала и вообще для развития дела, равно как содействовать при помощи английских инженеров более успешному изучению золотоносных площадей и их разработке. К самому управлению промыслами лондонское правление никакого отношения не имело, никаких вопросов из этой области к рассмотрению не принимало и никаких указаний не давало. Английское о-во никогда не возбуждало ходатайства о допущении его в Россию, где оно являлось лишь простым акционером русского о-ва. Я отнюдь не удивляюсь тому, что без доказательств моей причастности ко всему, что происходило на приисках, даже без расследования дела, надо мной совершают моральную казнь. Мы живем в такое печальное время классовой ненависти и жестокого сведения счетов, что нравственный расстрел человека незапятнанной репутации, ни в чем не уличенного, никого как будто не смущает!.. Но содеянное со мною является в сущности повторением приема о стрелочнике, на которого стараются поскорей, не разобравшись в деле, свалить чью-то вину. А это обстоятельство имеет уже более серьезное значение, так как сенсационными, беспочвенными выпадами против меня только затемняется суть крайне серьезною вопроса, и, быть может, внимание отклоняется в сторону от того пути, на который его следовало поскорее направить для тщательного, беспристрастного и всестороннего выяснения обстоятельств глубоко прискорбного события».

Таким образом, мы с утешением должны видеть, что г. Тимирязев – не более, как стрелочник в грандиозной ленской катастрофе. Но ведь и любой стрелочник способен причинить крушение неправильным переводом стрелки… С другой стороны, пословица «моя хата с краю, – я ничего не знаю», не уместна, в данном случае, хотя бы потому, что сказки на эту банальную тему утратили даже свою новизну. Правда, наивная элементарность приемов доброго старого времени отошла в вечность. Лихоимственность изворотов и ябедническое коварство стали в нынешние дни анахронизмами. Теперь в «священных», глубоко таинственных областях Haute-Banque все, как всякому известно, совершается «на точном основании существующих узаконений», т. е. по внешности – неуязвимо. Чтобы не ходить далеко за примерами, укажем хотя бы на маскарад с переодеваниями анонимных электрических сообществ, оперирующих в самом Петербурге, или на бухгалтерские опыты высшей магии датско-шведско-русского телефонного предприятия в Москве, у которого, как сейчас только обнаруживается, есть богатейшие монопольные права, но нет никаких обязанностей, потому что никакого имущества не имеется, вся же многомиллионная видимость ему не принадлежит, так как формально является собственностью других, в свою очередь, безымянных же заведений, либо в Швеции, либо в Дании.

Умывая руки в гибели нескольких сот человек на приисках Ленского товарищества, г. Тимирязев, несомненно, забывает, что 75 %, т. е. три четверти акций, а значит, и барышей сего последнего, принадлежат той же самой компании «Лена-Гольдфильдс», лондонское правление которого содержит, однако, его же, Тимирязева, своим председателем именно в Петербурге… Готовый, по-видимому, расплакаться над залпами 4 апреля, Тимирязев повествует о ходе событий так, как будто он только что упал с Луны. Что же касается кредита, которым англичане по протекции бедного «стрелочника» благодетельствуют Россию, то и в этом направлении, поперек дороги г. Тимирязева становится, как объяснено ниже, не одна операция с выпуском «малой Лены» – именно 14 апреля текущего же года, т. е. всего десяток дней после ужасов на р. Бодайбо, а и та же биржевая свистопляска, которой акции «большой Лены» были взмываемы раньше до десяти – и даже до одиннадцатикратной стоимости их номинала. С другой стороны, не совсем приличествует девичья скромность и самому председателю лондонского правления, когда, вопреки русскому закону, доставшиеся «англичанам» 75 % акций «большой Лены» оказались, по крайней мере, на значительные суммы, для вовлечения в игру и мелкого люда в России, разбитыми на «шэры» – по одному фунту стерлингов, то есть, лишь по десяти рублей номинальных, причем их биржевая цена доходила до 50 руб., да и сейчас стоит не ниже 40 руб. за штуку. Игнорировать появление шаров г. Тимирязев не мог, а умалчивать о них теперь не вправе, особенно в виду своих же ламентаций на тему, что «ни одно доброе дело безнаказанным не остается…»

По отношению к роли Государственного Банка, «воспособлявшего» ленскую игру, г. Тимирязев, равным образом, не может быть менее сведущ, чем М. О. Меньшиков из «Нового Времени». А между тем, вот что повествует мужественный публицист: «Опытные люди утверждают, что все явления нашей экономической жизни имеют паразитный в отношении государства характер. Биржевая спекуляция держится и теперь в значительной степени, как 30–40 лет назад, на участии Государственного Банка. Почему-то считается полезным для страны давать евреям (в частности – еврейским банкам) дешевый кредит, который они превращают в дорогой кредит для обыкновенной публики. На разнице этих кредитов наживаются колоссальные состояния, уже не нуждающиеся затем в казенной поддержке для дальнейших ростовщических операций. В общем, выходит так, что, взимая с евреев небольшой процент, государство как бы отдает им страну на откуп. За часть добычи уступается посредникам остальная часть. Эта недостойная государства зависимость от нехристианского народца, внедрившегося всюду в качестве паразита, заставляет смотреть на его губительные операции с терпимостью, ничем не оправдываемой. Как было бы хорошо, если бы гекатомба русских рабочих, принесенная в жертву еврейскому золоту, заставила, наконец, обратить серьезное внимание и вообще на биржевой ажиотаж, свирепствующий в последние годы».

Но, и помимо всего уже изложенного, «лондонская» экстерриториальность новоявленного стрелочника мало гармонирует с его петербургским антуражем. Разве не председательствует тот же Тимирязев в Русском банке для внешней торговли, где директорами состоят два Рафаловича, Гаммель, Гротек, Поммер, Банг, Пинхус, Таубвурцель и Юргенсон? Разве не сидит еще раз тот же Тимирязев председателем в «Саламандре», где директорами Каплан, Мориц, Мейер из Ленского товарищества, и Гротек из Русского банка для внешней торговли?..

Правда, кадэки Некрасов, Скороходов, Аджемов etc. преисполнены негодованием. Но разве вся прогрессивная компания, заседающая в ленском золотопромышленном деле, не связана прочно и крепко с целым рядом столь же «культурных» и «прогрессивных» предприятий? Разве капельмейстером не является бывший министр Тимирязев, о пламенно-освободительных взглядах которого знают и грудные младенцы? Разве, наконец, не в бытность его же, Тимирязева, русским министром торговли и промышленности проводился и преуспел новый устав Ленского товарищества именно в виду его слияния, говоря просто, с «Леной-Гольдфильдс»?!..