струйкой тек ручей, теперь мчался поток желтой воды. Безумная опустошенность ночи эхом отзывалась в ее сердце. Но мрак отчаяния рассеивала одна драгоценная мысль: Роберт! Дорогой брат, Робби! Он утешит ее. О, конечно, он это сделает… и он поймет.

Липнущие к лицу волосы, расстегнутый жакет, дешевый чемодан в руке – она выглядела невзрачно, совершенно не героически. Перенеси ее из этих мест на мостовые Оквилла – и она вполне сошла бы за скромную усталую школьную учительницу, мирно отправляющуюся на каникулы. Но мира не было в ее душе. А что до каникул… странные же это были каникулы для Сьюзен!

Она миновала кедровую рощу, приблизилась к дому Роджерса. Распахнула калитку, ступила на подъездную дорожку. В одном окне на первом этаже горел свет. Сьюзен поднялась на крыльцо, вошла и, оставив чемодан в прихожей, направилась в гостиную.

Комната выглядела довольно убого: скудная дубовая мебель, почему-то придававшая помещению библейски аскетичный вид, тускло поблескивающий линолеум на полу. Роджерс сидел за столом и в свете лампы под зеленым абажуром читал небольшое издание Нового Завета.

И он был один.

Хозяин дома поднял глаза, окинул гостью суровым взглядом с головы до ног и, поджав бледные губы, приготовился произнести речь.

– Вы вернулись, – процедил он, голос его был холоднее льда.

Сьюзен ощутила слабость, страх. Ей не справиться с этой враждебностью.

– Мне нужен Роберт, – сказала она торопливо. – Мне нужен мой брат.

Роджерс снял очки в стальной оправе, с гнетущей медлительностью судьи положил их в чехол. Потом снова устремил взгляд на гостью.

– Ваш брат! – бросил он. Его жесткие губы раздвинулись, и он издал невыразительный смешок. – Вам нужен ваш брат. Чтоб мне провалиться, ну разве это не прекрасно? Да, мэм, я бы сказал, что это просто прекрасно.

Его поведение испугало Сьюзен больше, чем когда бы то ни было. У нее не оставалось никаких сил, чтобы противостоять этим измывательствам. Нет-нет, совершенно никаких сил.

– Перестаньте! – вскричала она. – Он наверху? Вышел из дома? Быстро скажите. Я должна знать, где он.

– Ах вот как, вы должны знать! – Он оскалился с дьявольской учтивостью. – Вы действительно должны знать. Ну и ну, просто здорово! Леди, сестре миссионера, позарез надо знать, где ее братец. С этим не поспоришь.

И вдруг манеры плантатора изменились, он прогремел трубным голосом, в котором звучала горечь:

– Если вы так хотите знать это, то я вам скажу! Он ушел! Да, сбежал, как последняя крыса, по-другому его и не назовешь. С того дня, как вы ушли, носа не показывал. Удрал от меня в Санта-Крус. Вот туда он двинулся, вот где поселился. Он там поселился, говорю вам, преет уже который день в этом вертепе.

Сьюзен побелела. Она ничего не понимала.

– В Санта-Крусе? – ахнула она. – Что он… что он там делает?

Жестокий, глумливый смешок Роджерса снова прозвучал как пощечина.

– Вот как, вам и это хочется знать. Вашим требованиям нет конца, как я погляжу. Но вы ведь заслуживаете всяческого внимания. Конечно, еще как заслуживаете. Вы с братом долго-долго ехали, чтобы принести спасение в эту юдоль греха. Да, мэм, отличный пример для местного народца и ваших соотечественников – вы привезли слово Божье. Доброе слово самого Господа. – Он погладил лежащую перед ним книгу, и в этом прикосновении драматизм смешался с нежностью.

Сьюзен пришла в безграничный ужас. В этом уединенном доме она столкнулась с его обезумевшим хозяином, а вокруг выл ветер, хлестал дождь, рокотал гром… Но самым пугающим было загадочное отсутствие Роберта.

Она приоткрыла рот, чтобы заговорить, но Роджерс вдруг закричал:

– Молчите! Больше никаких вопросов. Я вам скажу, куда он делся. Он отправился в ад, вот куда. Я с самого начала догадался, что он прогнил насквозь. И теперь, клянусь небесным воинством, я знаю это точно. Он в Санта-Крусе предается распутству в притоне этой особы Хемингуэй. Я видел все своими глазами. Говорю вам, я пошел туда, чтобы выяснить, где он. И увидел его там, погрязшего в похоти, лежащего на грязной груди продажной девки.

Услышав последние слова, обрушившиеся на нее, как камнепад, Сьюзен отшатнулась. Но взяла себя в руки и бросилась на защиту брата в инстинктивном порыве отрицания.

– Я в это не верю! – выдохнула она.

Роджерс вскочил, медленно приблизился, навис над ней костлявым телом. В его сумрачных глазах была угроза.

– Не смейте обвинять меня во лжи, – прохрипел он, – в моем собственном доме! Меня, Аарона Роджерса, верного слугу Создателя. – Он вскинул кулаки, словно призывая отмщение Всемогущего на голову Сьюзен.

Она не пошевелилась. На нее навалился страх, более жестокий, чем внушал ей Роджерс. Она боялась, что плантатор прав. Ужас стиснул горло и заглушил поднимающийся крик. Ослепляющей вспышкой мелькнула мысль, что Роберт попал в ловушку зла и порока. Она содрогнулась.

– Да, сдается мне, вы должны склонить голову! – взревел Роджерс все в той же фанатичной ярости. – За то, что обозвали меня лжецом. Думаю, вы должны пасть на колени и умолять Бога и меня о прощении.

Сьюзен не слушала, в голове металась горячечная мысль: «Робби! Я нужна ему, моему дорогому Робби!» Порыв отваги заставил забыть об усталости. Сьюзен подняла голову и отступила к двери, продолжая смотреть на Роджерса.

– Я не стану умолять о прощении! – внезапно крикнула она. – Я собираюсь выяснить… Я все выясню сама. Пойду в Санта-Крус к моему брату прямо сейчас.

Повернувшись, распахнула дверь, выбежала в прихожую. Сорвала с крючка свое легкое пальто и надела его, путаясь в рукавах.

Хозяин дома тяжелой поступью последовал за ней, остановился, наблюдая за ее сборами в почти зловещем молчании. Но постепенно его лицо утратило мрачность. Он вдруг произнес тоном, из которого исчезла всяческая экзальтация:

– Там бушует ураган. Сдается мне, вы уже об этом догадались.

Не обращая на Роджерса никакого внимания, Сьюзен сняла с крючка фонарь и попыталась его зажечь дрожащими пальцами. Первая спичка зашипела и погасла.

– На этой дороге в любое время небезопасно, – продолжил Роджерс тем же тоном. – А уж идти куда-то в такую ночь просто немыслимо. Вы же не хотите заблудиться в лесу или попасть под удар молнии? По-моему, вам следует подумать дважды, прежде чем покидать мой дом.

Фонарь наконец разгорелся. Сьюзен захлопнула его, крепко схватила ручку и устремилась к выходу.

Роджерс торопливо шагнул вперед:

– Говорю же, не убегайте так. Слышите меня? В такую бурю это форменное безумие. Я больше ни слова вам поперек не скажу, чего уж теперь… Подождите до утра.

Взявшись за ручку двери, Сьюзен обернулась. Ее лицо было бледно, но в глазах горела