— Слава Богу, королева умерла, не увидев этого, — сказал Отто.

Анна едва не перекрестилась при упоминании о Екатерине Парр, умершей в родах в прошлом году, но такие папистские жесты были теперь запрещены. Она немного помолчала, крепко задумавшись.

— Сэр Томас Каварден имел дела с адмиралом. Думаю, они были друзьями.

— Если так, то сэр Томас быстро забыл своего приятеля. Сэр Джон говорил мне, что он помогал описывать конфискованные имения адмирала.

— Сэр Томас из тех, кто всегда будет гнуться под ветром, — едко заметила Анна.

У нее до сих пор вызывал досаду вид огромного гейтхауса, выстроенного сэром Томасом перед домом в Блетчингли. Были произведены и другие изменения. Она не забыла прошлогодние жалобы местных жителей, которые ужаснулись решительности, с какой Каварден лишил их приходскую церковь всех признаков ее католического прошлого. Анна видела собственными глазами валявшуюся в нефе балюстраду хоров, которую сэр Томас снес. Под ней лежало разбитое Распятие. Из здания вытащили все статуи и ризы, стены побелили, замазав старинные росписи со сценами из Писания, а алтарь жутко обезобразили.

— Всю золотую и серебряную посуду, мебель и резные вещи погрузили на повозки и отправили в его дом в Лондон, — ворчливо говорил хозяин местной гостиницы. — Он сказал, это символы идолопоклонства. А по мне, так просто хотел заграбастать все себе, — добавил старик.

Анна была не в силах что-либо предпринять, только послала четверых из своих слуг помогать с уборкой последствий погрома. Если бы она попыталась привести церковь в прежнее состояние, Каварден вновь осквернил бы ее и мог пожаловаться на Анну в Совет.

К счастью, когда она приехала, его на месте не оказалось. Как и прежде, все находилось в образцовом порядке. Мебель блестела, стекла в окнах искрились, посуда сверкала, кладовая была полна. Сэр Томас жил как король.

Пока Анна и Отто обходили поместье, на территории которого тоже не к чему было придраться, она заметила недавно отремонтированный большой амбар, а открыв дверь в него, ахнула: внутри он был весь забит доспехами, пушками и прочим оружием всевозможных видов.

— Отто, почему сэр Томас устроил здесь арсенал? — с тревогой спросила она.

Отто осмотрел амбар:

— Он представляет графство Суррей в парламенте и к тому же исполняет должность главного шерифа. Может быть, склад оружия нужен ему для поддержания порядка.

Анну это не убедило, она не могла поверить, что сэр Томас был честным слугой общества, какого из себя строил. По ее мнению, влияние Кавардена в этих краях было скорее пагубным, чем благотворным. И при этом он собрал огромное количество оружия!

Она постаралась забыть о нем и наслаждалась своим пребыванием в Блетчингли; не задумываясь дала слугам разрешение рубить деревья в парке. Все-таки он принадлежал ей.

— Почему бы мне не извлечь выгоду из своего имущества? — сказала она мистеру Кэри. — Деньги нам нужны, как никогда прежде. Выплату моего содержания снова задерживают, и у меня так мало средств, что я была вынуждена обратиться за помощью к брату.

В тот вечер сэр Томас Каварден вернулся в Блетчингли. Самодовольства у него как будто поубавилось, его перекрывало ликование.

— Миледи Анна, лорды и леди! — провозгласил он, смахивая с головы шапку и кланяясь, как будто имел полное право находиться в Блетчингли одновременно с Анной. — У меня есть новости. Герцога Сомерсета заставили покинуть пост лорда-протектора.

— Почему? — спросила Анна, пока окружающие моргали глазами, разинув рты от изумления. — Что он сделал?

— Лучше спросите, чего он не сделал! Я могу назвать его непомерные амбиции, его тщеславие, поспешное вступление в войны, обогащение за счет королевских сокровищ и самоуправство. Лордам это надоело, и они решили, что он должен уйти. И скатертью дорога, я бы сказал.

— Кто же его заменит? — поинтересовался сэр Джон. — Кто будет править Англией?

— Думаю, вы можете увидеть милорда Уорика удостоенным этой чести, — ответил сэр Томас, выдвинул стул и без приглашения уселся с краю главного стола. — Есть тут вино?

Яспер без улыбки передал ему кувшин.

Уорик был неприятен Анне, когда служил у нее главным конюшим, и знал это. Но сэр Джон Гилдфорд выглядел довольным:

— Милорд Уорик женат на моей кузине. Надеюсь, он меня не забудет.

Сэр Томас улыбнулся Анне:

— Я тоже рассчитываю на выдвижение Уорика. Мы с ним в родстве по браку, и я могу много чего получить из его рук.

«О нет! — подумала Анна. — Блетчингли вы не получите. Только через мой труп!»

Утром сэр Томас уехал, и Анна понадеялась, что больше они его не увидят. Но ближе к вечеру он вернулся весьма рассерженный.

— Ваши люди снова рубили мои деревья? — зарычал он на Анну, даже не поприветствовав ее.

— Мои деревья, полагаю, — поправила она его.

— Я плачу вам ренту за них! — возразил он.

— А я ими владею. И да, я приказала срубить несколько штук.

— Я пожалуюсь в Совет! — взъярился сэр Томас.

— На что? Люди постоянно рубят деревья на дрова, для строительства и прочих нужд. Лорды посмеются над вами! Но прошу вас, давайте, выставляйте себя дураком.

Она услышала сдавленные смешки своих людей.

— Вам будет нечему смеяться, когда я с вами разделаюсь! — крикнул сэр Томас, протопал к выходу и хлопнул за собой дверью.

Анна вздохнула. Каварден никогда не признает поражения. Оставил бы он ее в покое!

В середине декабря Анну обрадовало известие сэра Джона Гилдфорда, что ее брат отправил послов к английскому двору.

— Мадам, они отыскали меня там и просили передать, что приехали добиваться выплаты вам задержанной пенсии, которую обязана предоставлять Корона. Они сказали, что имперский посол поддерживает их по личной просьбе императора. — («Может быть, — с опаской подумала Анна, — это подготовка к тому, чтобы подмять Клеве под пяту его императорского величества?») — Завтра они получат аудиенцию у короля.

— Это хорошие новости, — сказала Анна. — Кто у них главный?

— Доктор Герман Крузер, мадам.

— Я его знаю. Он доктор права и советник моего брата. Очень ученый человек и весьма достойный, заверяю вас.

Тем не менее усилия этого достойного человека, очевидно, оказались напрасными, потому что больше Анна ничего не слышала, и ей пришлось опять сокращать расходы. Продажа леса помогла — по крайней мере, она смогла позволить себе кое-какие развлечения на Рождество, — но с приближением Нового года начала паниковать, глядя в будущее.

Наступал год 1550-й от Рождества Христова. Начиналось новое десятилетие. Десять лет назад Анна находилась в Кале в ожидании попутного ветра, который доставит ее в Англию. Сколько тогда у нее было надежд, как предвкушала она славное будущее в качестве королевы! Теперь ей тридцать четыре, почти уже дама средних лет — любимая, это верно, всеми добрыми людьми, зависевшими от нее, но не имевшая достаточно средств, чтобы поддержать их всех.