смотрит на север Алькады, — ответил Арди. — тогда я думал, что он скучает о ком-то, а теперь понял, что он очень сильно сожалел. О чем-то, что не сделал. И это разъедало его изнутри.

Младший брат нахмурился и фыркнул.

— Ты говоришь загадками, брат, — Эрти скрестил руки на груди. — А ты не настолько меня старше, чтобы страдать подобным… Я не понимаю, что ты мне пытаешься сказать.

— Да я и сам не понимаю, — признался, разводя руками, Арди. — Я вернусь в столицу и потому что хочу этого сам, и потому… что должен.

— Обычно, если честно, я не хочу делать то, что должен, — задумался Эрти. — Подработка вечерняя в салуне, к примеру, где я убираюсь на кухне — яркий тому пример.

— А если бы ты подрабатывал на стрельбище? — подмигнул Арди, зная сильную любовь Эрти к огнестрельному оружию всех видов и мастей.

— Это было бы только в радость.

— Но ты все равно должен был бы работать, чтобы есть.

— Вот только я бы не воспринимал это как свой долг и… — Эрти осекся и, задумавшись, вздернул указательный палец. — Понял! Ты должен, но не воспринимаешь свою головоломку, как обязанность, потому что и сам хочешь её решить!

— Ого… — Арди рассеяно почесал затылок, едва не роняя шапку в снег. — Я бы, наверное, и сам не сказал лучше.

— Все потому, что тебе от отца досталась кровь матабар, а мне мозги, — задиристо подколол младший брат.

Эх, если бы он только знал, какого мнения был Гектор о своем интеллекте… но не стоило расстраивать ребенка. Хотя… Арди посмотрел на руки и, что самое важное, костяшки кулака брата, которые те старательно прятал. Видимо, младшему брату достался не мозг, а скорее, отцовская несдержанность и удовольствие от драк.

Сам Арди, даже будучи в учениках Эргара, старался лишний раз дело до схваток за тропы не доводить. Если, конечно, приходилось драться — он дрался всерьез. Но обычно руководствовался принципом Скасти — « голова всегда сильнее лап». Хотя, возможно, это было связано с тем, что бельчонок обожал на спор разбивать орешки лбом.

— Пойдем к остальным, — сказал Арди и потянул брата к сестре и матери.

Вместе они подошли к Кене с Шайи и принялись помогать малютке строить ледяной замок. А затем маленькая девочка стала зимней принцессой и отражала наступление захватчиков, в роли которых выступали братья.

Эрти метал снежки, рассказывая о том, что он снежный гигант и, непременно, захватит обитель принцессы, а Арди при помощи маленьких осколков имени снега создавал миниатюрных летающих птиц и приказывал тем слушаться девочку.

Шайи, смотря на это, смеялась до слез, а Келли продолжал дымить сигарой и бурчать что-то на тему политики.

Когда все разыгрались настолько, что стало уже даже жарко, и Эрти с Кеной то и дело пытались снять верхнюю одежду, то Шайи отвела всех дом и отправилась готовить ужин. Компанию ей составили Эрти (неожиданно полюбивший готовку) вместе с Кеной, которая ни на шаг не отходила от своего любимого брата.

Смотря им в след, исчезавшим за поворотом коридора, едва не уронившим попутно вазу с цветами на миниатюрном столике, Арди задумывался о том, когда в следующий раз сможет навестить семью. Надеялся, что летом.

— Все же решил уехать, — неожиданно раздался голос Келли за спиной.

Тот не спрашивал, а утверждал. Арди лишь сдержано кивнул. Даже спустя столько лет, он все еще не знал, как относится к этому человеку. Тот любил его мать. Не той любовью, о которой поют песни или слагают стихи, а бытовой и простой. Как, впрочем, и Шайи шерифа. Два человека с тяжелыми судьбами, нашедшими друг в друге утешение.

Келли любил и Эрти — это не изменилось по прошествию лет. Разве что, вполне ожидаемо, Кену тот явно ценил больше. Как и Арди ценил больше брата.

Они оба понимали это друг о друге и потому… потому испытывали если и не теплые чувства, то взаимное уважение.

— Береги их, — неожиданно сам для себя сказал Ардан.

Келли прищурился и как-то по-новому взглянул на юношу.

— Уже успел влипнуть во что-то… Семейное, видать… — протянул шериф. — Взгляд поменялся. Раньше у тебя теплый был такой. Безумно наивный и добрый. А теперь… все еще наивный, хоть и меньше. И все такой же добрый. Только вот холоднее стал, что ли. Как льдинка внутри застряла.

— Эан’Хане, когда постигают имена, оставляют их крупицы внутри себя, — пояснил Арди. — Потому и нельзя искушаться темными именами, потому что они навсегда отравят и…

— Да я не о твой этой всякой магии, — отмахнулся Келли. — Пойдем.

Арди не стал спрашивать куда и зачем. Вместе они вернулись в холл, где Келли подошел к напольным, массивным часам из кедра.

— Он уже был здесь, когда мы приехали, — шериф что-то нажал на лакированной поверхности стойки и часы, со скрипом, слегка отодвинулись в сторону. Келли, с явным усилием, дернул их назад, открывая вид на нишу с высоким, узким оружейным сейфом. — Садовник отдал мне шифр, так что думаю он никакой не садовник… только маме не говори, ладно?

— Не скажу, — ответил Ардан не вдаваясь в подробности о том, что он и так был в курсе настоящей личности садовника. Или, хотя бы, его рода деятельности.

Келли довольно шустро закрутил реле, набирая нужную комбинацию, после чего открыл массивную дверь.

Внутри на вытянутых стойках обнаружилось две армейские винтовки. Чуть ниже, в просторной секции, два цинка с патронами и несколько, уже заполненных и туго свернутых патронташей.

Чуть выше — четыре револьвера на подставках, а над ними висели, что неожиданно, ручные гранаты.

— Как будто мы тут осаду должны держать, — буркнул Келли и взял с подставки один из револьверов вместе с патронташем и коробкой патронов. Все это хозяйство он протянул Арди. — Стрелять-то научился? А то помню ты по банкам лупил так метко, что попадал куда угодно, кроме как в них. Воронье, вон, месяцами к нам не заглядывало после твоих упражнений. Шайи все думала, что из-за пугала.

Ардан скривился, будто съел что-то кислое.

— Значит нет, — вынес свой вердикт Келли. — Все равно возьми, на всякий случай. Каким бы ты там магом ни был, а как стрелять, в случае чего…

— Не забудешь, — закончил за